Расплатившись на кассе, я вышел на улицу. Отставного подполковника рядом с мотоциклом не оказалось. Но я знал, что он свою машину надолго без присмотра оставлять не будет. Если не смогут сам мотоцикл укатить, то навигатор отломят или еще что-то отвинтят.
Виктора Федоровича нигде не было. Я уже беспокоиться начал, когда он появился из ворот магазинного двора. В ответ на мой вопросительный взгляд сообщил:
— Там, во дворе, помойка. Естественно, и бомжи неподалеку. В магазине, конечно, редко что выбрасывают. Помоют, почистят, новую бумажку наклеят, и снова в продажу. Но иногда все же что-то и на помойку отправлять приходится. То, что полностью товарный вид потеряет. Вот бомжи и караулят. Побеседовали мы… Поехали.
Дома расскажу, срочного ничего, хотя факты интересные есть…
Виктор Федорович протянул мне ключи, чтобы я открыл баул-багажник и положил туда пельмени. А сам сразу сел за руль, демонстративно показывая, что он еще над чем-то раздумывает и, пока раздумывать не закончил, со мной общаться не желает. Я пельмени убрал, баул закрыл, передал ключи отставному подполковнику, и мы поехали. Но поехали не в сторону своих домов, а в сторону центра.
— Капитан Радимова еще на месте? — по связи спросил меня Скоморохов, словно я в уголовном розыске секретаршей работаю.
— Не могу знать, товарищ подполковник. Могу позвонить. Остановитесь…
Мотоцикл перестроился в крайний правый ряд и прижался к бордюру.
— Звони…
Одним из неудобств в интерфейсе шлема была невозможность послать вызов, не прикасаясь к трубке. Можно было бы, наверное, для мотоциклистов какой-нибудь словесный набор придумать. Естественно, я выложил свои претензии Виктору Федоровичу, на что он сообщил мне, что такая функция существует, но только для шлема водителя. Я уж не стал своего водителя утруждать набором номера, поскольку мы уже остановились, снял свой шлем и набрал номер капитана Сани. Она ответила не сразу, но хорошо, что вообще ответила.
— Я тебе позже позвоню. Я на совещании в прокуратуре.
Вопрос был исчерпан. В управление можно было не ехать, если было лень ждать, а ждать мы все не большие любители.
— Домой? — спросил Скоморохов.
— Если можно, мимо моих окон.
Он кивнул. А я набрал номер своего соседа со второго этажа, отставного уголовника Наиля. На звонок привычно суровым голосом ответила его жена.
— Добрый вечер. Могу я с Наилем поговорить? — По моему хитромудрому замыслу я мог бы убить ее своей вежливостью, чем существенно облегчил бы соседу жизнь. Но замысел не удался. Соседка не растаяла. Голос был по-прежнему суров и властен.
— А кто его спрашивает?
— Страхов. Сосед с первого этажа… — пришлось представиться. Но какой эффект вызовет мое представление — этого я не ожидал. Женщина ойкнула, ахнула, что-то у нее там грохнулось, и весьма звучно. Похоже, она сама упала. И трубка тоже упала. Не понимая, что произошло, я ждал продолжения, ждал, когда трубку Наилю передадут.
Ждать пришлось долго. Наконец в трубке раздался сонно-пьяно-хриплый голос Наиля.
— Кто это?
— Привет, Наиль. Это Страхов, сосед снизу.
Мне ответила могильная тишина. Никогда не думал, что моя фамилия может нагнать на людей столько страха. Но Наиль оказался, как я и предполагал, мужиком крепким и тишину скоро прервал.
— Ты откуда звонишь?
— Из города. На дороге остановились, стою рядом с мотоциклом и звоню. А что, не похоже?
— Жена у меня подумала, что с того света. И в обморок грохнулась. Пришлось мне вставать. Так ты что, жив, что ли?
— Жив, конечно… Мне еще в госпитале врач пытался внушить, что я уникальный кадр, которому танк по голове проехал, а я выжил. Правда, танка в тех местах, где меня тогда ранило, в помине не было, тем не менее я и из-под танка вылезу. А откуда такой странный вопрос? Меня что, уже кто-то похоронил?
— Вчера вечером неподалеку в кустах нашли тело мужика без головы и без кистей рук. Только татуировка на плече — летучая мышь над земным шаром. Говорят, эмблема вашего спецназа…
— У меня никогда такой татуировки не было. У меня вообще никогда никакой татуировки не было. И что дальше?
— Наш участковый решил, что это ты. Даже акт опознания подписал. Тело, говорят, в морге на экспертизе. А сегодня к вечеру уже ближе приезжал какой-то поп со своей бабой, говорит, ему твою квартиру выделили. Но дверь открыть не сумел. На завтра на утро слесаря вызвал. Сегодня слесарь пьян. Завтра утром хотят дверь вскрывать.
— Ты завтра утром дома будешь?
— Да. Только с утра за пивом сбегаю, чтоб голова прояснилась.
— Попа за бороду подергай, по животу коленкой пни и сообщи ему, что я жив и обещаю его же крестом с него голову снести, если он посмеет войти в мою квартиру. Если он не поймет, позвони мне. Мой новый номер у тебя в трубке должен сохраниться. Но больше никому номер не давай.
— Сделаю. Сам когда появишься?
— Скорее всего, завтра к вечеру. Надеюсь, по крайней мере. Может, послезавтра. Как получится. Не от меня зависит.
— Ко мне загляни. Поздороваемся хоть…
— Обязательно…
О всяких вариантах захвата квартир, когда кто-то умирает, я уже многократно слышал. Но я-то еще жив, и только с подачи участкового кто-то торопливо стремится записать меня в покойники. Видимо, есть у участкового какая-то заинтересованность в этом вопросе.
Убрав трубку, я коротко пересказал отставному подполковнику Скоморохову суть разговора с Наилем, который он не слышал, потому что после моего звонка капитану Радимовой снял с головы шлем.
— Вот теперь у меня что-то в голове начинает выстраиваться… — сказал Скоморохов. — Твои дела на правильную мысль натолкнули. Закон аналогии сработал.
— Не поделитесь? — с легкой наивностью в голосе поинтересовался я.
— Сначала все осмыслю. Пока еще только намеки и наметки… Котову позвонить можешь?
— Без проблем. Что сказать?
— Скажи, чтобы не торопились показывать Заварзину документы, добытые Новиковым. Это его не сломает, но может ухудшить ситуацию. Документы перестанут быть аргументом против еще одного противника. А пока они могут стать весомым аргументом.
Я позвонил. К сожалению, подполковник Котов мой новый номер еще не знал и после первого же звонка трубку попросту выключил. Может быть, он тоже был на совещании в прокуратуре и не имел возможности разговаривать, может быть, просто был сильно занят.
— Что? — поинтересовался Виктор Федорович, когда я опустил руку с трубкой.
— Трубку выключил.
— Позже позвоним. А сейчас — поехали ко мне. Мы с тобой сегодня без обеда работаем. Перекусим, а там и капитан Радимова позвонит. У меня есть к ней конкретный вопрос.
Но пельмени сварить мы не успели. Только закипела вода в кастрюле, как позвонила капитан Саня.
— Тим, я освободилась. Еду к себе. Если что-то нужно, приезжай.
— К тебе был вопрос у Виктора Федоровича. Поговори с ним…
Я передал трубку отставному подполковнику.
— Александра Валерьевна, вы не получили данных, кто перечислял деньги на пластиковую карточку Анатолия Пашунина? Так… Так… Очень интересно. Мы сейчас перекусим и к вам приедем. Есть что обсудить… И еще я очень прошу вас пока не использовать вариант давления на Заварзина материалами, полученными от Новикова. Предполагаю, что давление с этими документами придется оказывать на другого человека. Я все лично выскажу. И еще просьба. Посмотрите по предыдущим судимостям Заварзина. Подполковник Пашунин имеет к ним какое-то отношение? Уже? Прекрасно… Так… Так… Да. Это прямая связь…
Виктор Федорович отключился от разговора и вернул мне трубку, ничего не объяснив. Я с армии привык, что старшие по званию делятся информацией только тогда, когда это необходимо. Видимо, у Скоморохова тоже была такая привычка. И бороться с этим, задавать вопросы было бесполезным занятием.
— Поехали. Перекусить потом успеем.
Мы вышли из дома. Неподалеку от мотоцикла стоял «Ниссан Тиана» с полностью тонированными стеклами. Не люблю я такие машины. О чем сразу и сообщил отставному подполковнику, желая выяснить, не сосед ли его какой на этой машине ездит.
— Соседи не ездят, — бросив в сторону машины короткий взгляд, сообщил Скоморохов. — Но машину эту я сегодня уже дважды видел. За нами ехала. Я тогда еще подумал, что люди не опасаются на штраф нарваться. Да и темно в салоне от такой тонировки. Регистрационный номер…
Я обернулся и убедился, что Скоморохов не ошибся, назвав буквы и цифры. И признался Виктору Федоровичу:
— Еще утром, когда полковник Валеревич назвал вас, я понял, что за нами должен увязаться «хвост». Противник знает, где я нахожусь…
— Это легче, когда он знает и мы о нем знаем. Но второго он не понимает, а мы понимаем. Следовательно, мы больше готовы к встрече. А оружие достать мы всегда успеем раньше.
— Сейчас разбираться не будем? — спросил я.
— Дождемся их активных действий. Не люблю нападать первым. Слишком много потом объяснять приходится. А объяснять словами то, что нам с тобой понятно на уровне ощущений, обычно бывает сложно…
Наши пропуска в городское Управление внутренних дел были еще действительны, и потому мы могли пройти мимо дежурного без задержки. И прошли бы, если бы дежурный сам знаком не остановил нас.
— К Радимовой? — поинтересовался он.
Я согласно кивнул.
— Она в подвале. Там к задержанному жена пожаловала. Вместе с адвокатом. Радимова с ними беседует.
— Людмила Заварзина? — сдержанно поинтересовался Скоморохов.
— Так точно, Заварзина Людмила Сергеевна, — заглянув в журнал регистрации, сообщил дежурный. — Пять минут назад они спустились в подвал вместе с Радимовой.
— Нам туда можно пройти? — поинтересовался я. — Караульные пропустят?
— Даже нужно, — из-за моей спины сказал начальник уголовного розыска подполковник Котов. — Пойдемте вместе. Я тоже хочу поприсутствовать…
Мы молча двинулись вслед за Василием Андреевичем в сторону лестницы. Признаться, меня подмывало спросить Скоморохова, почему он задал вопрос про жену «расписного» Николая Заварзина, только меня смущал вопрос, как правильно ее назвать — бывшей женой, гражданской женой, сожительницей или еще как-то. И еще интересовало, может ли сожительница, например, пользоваться теми же правами на свидание, что и официальная жена. И, пока я формулировал вопрос, чтобы его задать, мы уже миновали лестницу и остановились напротив двери знакомого нам с предыдущего вечера кабинета.