– …со дня на день это должно было случиться…
– Мы не оставим тебя, – шёпотом говорила Алиса.
– Грёбаный папаша, наверное, уже всё решил…
Алиса держала Жеку за руку, поглаживая большим пальцем выпирающую косточку на запястье.
– Нет, правда. Со мной всё будет в порядке. Я знала, что это случится. Просто нужно привыкнуть.
Я посмотрел на Кира, хотя всё ещё сосредоточенно слушал разговор. Наши взгляды встретились.
– Же сильная, – тихо сказал я, чтобы нас никто не услышал.
– Сильнее, чем кажется.
Я кивнул. За стеклянной дверцей шкафа я заметил чёрно-белую фотографию молодой женщины с красивыми серыми глазами. Точно такими же, как у Жеки. Моё сердце болезненно сжалось. Всё же частица матери Же останется здесь, на земле: она будет жить, пока Жека смотрит на мир её красивыми глазами.
Кир переплёл пальцы в замок, разглядывая короткие ногти. Я наблюдал за ним, нервно постукивая ладонью по полу. Комната погрузилась в неуютную тишину. Я поглядывал на Кира, подбирая слова. Все слова не устраивали меня.
– Я почти дочитал Керуака.
– Правда? – он выгнул бровь и посмотрел на меня. В голубых глазах я увидел лёгкую усмешку.
– Ага. Я хотел сказать…
Кир поднял руку, останавливая меня.
– Давай поговорим позже?
Я кивнул. Почему я сразу не догадался, что Киру больше не нужны мои слова? Я снова кивнул, поднимаясь, и направился к Алисе с Жекой. Кир быстро остановил меня за руку.
– Я хочу поговорить, но не здесь. И не сейчас.
Заметив пристальный взгляд Алисы, я сел рядом с Жекой и протянул ей блокнот. Она вопросительно взглянула на меня.
– Однажды это помогло мне справиться со смертью.
Я выбрал свою старую историю про человека с остановившимся сердцем, который попал в Изнанку жизни и продолжил жить, пока близкие люди оплакивали его на Земле. В этой истории жила наивная, но такая необходимая надежда.
Жека крепко обняла меня: мне показалось, будто мои кости сейчас треснут под её руками.
– Кир, пойдём всё же заварим чай, – Жека поднялась и утянула Кира на кухню.
Я встал, разглядывая гостиную. За стеклом шкафчика стояли разные фотографии в резных рамках. Я коснулся пальцами стекла, оставляя мутные отпечатки, и прикусил губу.
– Матвей…
За спиной раздались едва различимые шаги. Звук шагов скрадывали ворсинки ковра. Я обернулся.
– Я должна извиниться, – Алиса подошла ближе и замерла в нескольких сантиметрах от меня. В голубых глазах я видел серые крапинки. Алиса стояла так близко, что я чувствовал её дыхание. – Я должна извиниться перед всеми вами.
Я молчал, позволяя сказать Алисе всё, что её мучило. На самом деле я давно простил её. Мы отдалились друг от друга, но всё ещё могли сделать шаг навстречу. Я чувствовал, как мама медленно возвращалась в нашу семью. Я до сих пор злился, но чувствовал её любовь. Я смогу простить её.
– Мне не противно. Мне не было противно. Я сказала это специально, чтобы задеть тебя. Мне хотелось, чтобы тебе было больно. Сегодня я увидела… увидела, как Кир смотрел на тебя, – она смахнула слёзы и опустила взгляд. Алиса замолчала, и я посчитал, что сейчас в задумчивости она закончит разговор. – Знаешь, наверное, на меня никто так не смотрел. Думаю, ты не должен терять его.
– И тебе не противно? – я выгнул бровь.
– Думаю, любовь не выбирает людей. Я пособие по недостаткам, но надеюсь, ты всё ещё меня любишь, – она грустно улыбнулась. – Мама – кладезь недостатков. Но мы любим её. Знаешь, наверное, мы даже до сих пор продолжаем любить его. Нашего отчима. Даже когда он ушёл. Даже когда он оставил нас. Быть семьёй – значит принимать человека таким, какой он есть. Любить – значит не пытаться переделывать человека под себя. У любви нет границ.
– И ты готова принимать мои недостатки?
– Только в том случае, если ты готов принимать мои.
– Ты неисправимая эгоистка… – я, качая головой, улыбнулся.
Алиса улыбнулась. Глаза всё ещё блестели от слёз.
– Прости меня, Матвей. Я была так неправа.
– Да, – тихо ответил я. – Ты была ужасно несправедлива. Если хочешь знать, ты самая отвратительная сестра на свете.
Алиса протянула руку и взглянула на меня с грустной улыбкой. Я переплёл наши пальцы, и мы крепко обнялись. Я чувствовал, как на выжженной пустоте внутри меня вновь расцветали чувства.
– Я бы никогда не рассказала маме, пока ты сам этого не захотел. Я бы никогда не сделала ничего такого.
– Я знаю.
На кухне пронзительно засвистел чайник.
После сегодняшнего дня мы четверо практически не расставались. Похороны, организованные отцом Же, прошли достаточно быстро, но Жеку это не волновало. Она выглядела спокойной, и я решил, что так на неё действовал шок.
Когда похороны закончились, Жека кивком позвала меня к себе.
– Я прочитала про Изнанку жизни и… спасибо, Матвей. Я ни в чём не могла найти утешения. Этот рак, папаша с его девкой, смерть… Всё казалось отвратительным. Знаешь, я не смирилась со смертью мамы, но, быть может, мне стало спокойнее. Может, где-то и существует такая Изнанка. Может быть, однажды мы все окажемся там.
– И отыщем друг друга?
– Обязательно, – согласилась Жека и крепко сжала мою ладонь. – Нельзя жить без надежды.
Я заметил на себе задумчивый взгляд Кира. Мы так и не поговорили. Я не знал, простит ли он меня, или в нашей истории поставлена точка.
Одно я знал наверняка: я не собирался жить без надежды.
Эпилог
Мама суетилась всё утро. Когда я собирался в школу, она доставала из холодильника замороженное мясо и пыталась справиться с кастрюлями. Они ударялись железными боками и звенели. Мама вздыхала, словно на неё навалились все муки мира, и вновь принималась за войну с кухонной утварью. Я никогда не видел маму такой нервной.
Я собирался в школу под свист чайника. Алисы не было дома: сегодня она ночевала у Же. Скоро Жека уедет вместе с отцом, но она пообещала писать нам. Мы договорились, что наша дружба никогда не закончится, и я верил в это как в самую настоящую истину.
Когда я зашнуровывал ботинки, я заметил тень, появившуюся в коридоре. Мама встала рядом со мной, изучая меня задумчивым взглядом. Тонкие морщинки у внешних уголков глаз нисколько не портили её.
– Матвей! Сегодня очень важный день…
– Да-да, я помню, – сказал я с улыбкой и выпрямился, просовывая руки в лямки рюкзака. – Отлично выглядишь, ма.
Она стояла в фартуке, перепачканная в муке. На щеке остался белый след. Я быстро стёр его и покачал головой. Каштановые волосы, небрежно собранные в пучок, тоже пострадали в войне с мукой.
– Матвей, пожалуйста, не опаздывай.
– Разве я могу пропустить всё веселье?
– Сегодня ровно в шесть!
– И ни минутой позже.
Сегодня мама намеревалась познакомить нас с мистером N., о котором мы знали чуть больше, чем она предполагала. Мама считала, что мы однажды видели их вместе, поэтому узнали о её тайных отношениях. Мы с Алисой решили не рассказывать, что летом провели маленькое независимое расследование.
Мама прикусила кончик языка. Она каждый день училась быть нашей с Алисой матерью. Между нами ещё оставались обиды, но мы делали шаги навстречу друг к другу. Однажды мы встретимся в одной точке.
– Не опаздывай! – повторила она, когда я стоял в дверях. – Можешь позвать своих друзей.
– Я подумаю, ма.
У ног мамы крутился Гораций, выпрашивая лакомство. Она погладила его, оставляя белый след муки на спине.
– И не опаздывай!
– Ты не забыла, что ужасно готовишь? – я слегка улыбнулся.
– Я отвлеклась всего на минуту!
– И чуть не спалила весь дом, – я коротко хохотнул. – А сковородку, с намертво прилипшей едой, пришлось выбросить.
Довольный собой я взглянул на маму.
– Ты отвратительный сын, я не хочу тебя видеть. Убирайся в школу, – с улыбкой она разгладила складки на грязном фартуке. – Но всё же не опаздывай…
– Будет сделано.
Улица обдала меня свежей прохладой. Я теплее укутался в ветровку и сел на велосипед. Я ехал по опавшим листьям, выпуская ртом белые облачка пара. Осенний холодок медленно просачивался под одежду. Заехав в парк, я остановился и прислонил велосипед к дереву. Рядом стояла скамейка, но я не садился: нервно ходил, подбрасывая мыском ботинка жёлтые листья. Казалось, нервная дрожь мамы передалась и мне.
Я взглянул на дисплей телефона и сунул его в карман, подув тёплым воздухом на замёрзшие руки. Похоже, сегодня я собирался пропустить первый урок.
– Привет.
Я обернулся на голос.
– Привет.
– Я скучаю по лету.
– Осень тоже бывает неплохой.
Кир бросил велосипед рядом с моим велосипедом и остановился передо мной. Веснушки на лице потускнели, а волосы стали чуть темнее. Летний загар по-прежнему держался на его коже.
– Привет, – снова повторил он, протягивая мне руку.
– Привет, Кир, – я шутливо пожал его холодную ладонь.
– Привет?
– Ты издеваешься?
Я улыбнулся.
– Разве совсем немного…
Он подошёл ко мне, и я ощутил на щеке холод его губ.
– Фу, какой холодный, – скривился я, но не отстранился.
– Может быть, пошлёшь меня? Ну, как ты это любишь…
– Может быть, и пошлю, – серьёзно сказал я, взъерошивая светлые волосы. – Мама сегодня организовывает ужин. С мистером N.
– Которому ты разбил окно… – учтиво напомнил Кир.
– И разобью снова, если он обидит маму, но ей лучше этого не знать. Ты хочешь прийти? Вкусный ужин не обещаю, но хотя бы будет весело.
– Непременно подумаю над твоим предложением.
– Уже подумал?
– Нет.
– А теперь?
В отражении чёрных зрачков я видел себя.
– Всё ещё нет…
– Может быть, сейчас?
Кир выгнул бровь и подпёр кулаком подбородок, изображая задумчивость. Я, подловив момент, уронил его в кучу пожухлых листьев. Когда мне почти удалось скрыться с места преступления, Кир поймал меня за щиколотку, и я рухнул на землю. Через мгновение солнце погасло – Кир навис надо мной и заслонил его.