— Нет.
— Фишки собираете?
— Тоже нет.
Вышла, вдохнула прохладный воздух с запахом дождя. Телефон у уха грелся, в нем шелестел когда-то родной и самый любимый голос. Заваливал красивыми словами, как в юности цветами. Слова-то дешевле.
Конечно, мне было приятно, что он так убивается.
Конечно, я не могла забыть двадцать лет вместе.
— Ты не думай, что я не понимаю, что ты сейчас думаешь и чувствуешь, Лиль… — устало выдохнул Валерка, вдруг пробившись сквозь мое рассеянное внимание. — Тебе все равно. Я видел это в твоих холодных глазах. Понимал, что заслужил. Когда я уходил, я ведь тоже смотрел на тебя так, а ты — с надеждой. И заводила разговоры, в которых просила дать еще шанс нашей семье.
— Нет!
— Не прямо, нет. Ты слишком гордая. Ты не я. Но просила. Взглядом, интонациями. Я все понимал, но все равно ушел. Как же тебе было больно, любимая моя… И спасибо тебе за этот урок, за то, что я испытываю сейчас ту же боль. Я никогда не причиню ее тебе снова.
Последние слова я услышала уже вживую, потому что он ждал меня на той же скамейке у дома и поднялся навстречу, убирая телефон в карман.
Больше всего на свете я хотела его послать. С ехидной улыбочкой.
Но он именно этого и ждал.
Как объяснить мужчине, что уже несколько месяцев мне неинтересно играть с ним в прятки и догонялки? У меня есть с кем поиграть. Если бы я хотела сейчас повыносить кому-нибудь мозг, я бы не стала прогонять Дэрила, в конце концов.
— Лиля, я… — Валера шагнул ко мне, потянулся, но я остановила его взглядом. К сожалению, рот взглядом я еще не научилась никому затыкать. — Я совершил чудовищную ошибку. Но я никогда не совершу ее снова. Теперь я знаю, чего она стоит. Я уходил не от тебя, я уходил к празднику. Но зря, так зря…
Конечно, зря. Я ж его облизывала со всех сторон, любила, ничего слаще морковки не ела и еще думала, как бы мне стать женой и матерью получше, а то сейчас недостаточно хороша.
У меня опыт обслуживания Валерочек больше двадцати лет. Как уж тут Марине справиться?
— Нам ведь было хорошо. Ты помнишь? — он стоял передо мной, опустив голову, как провинившийся школьник, и сердце нет-нет, да и кололо жалостью. Вперемешку с обидой и злостью, но все-таки кололо. — Помнишь, как я таскал тебе по утрам твое любимое мороженое из кафе, перекладывая в баночку из креманки? Как мы все вместе украшали елку и рисовали снежинки на окнах перед Новым годом? Как мы сбегали вдвоем в кино, когда Дашка подросла? На «Гарри Поттера», помнишь же? Я иногда думал — когда ты проходишь мимо того кафе, ты вспоминаешь подтаявшее мороженое в литровой банке… Или все это ушло из-за меня безвозвратно?
Я вспоминала. И мороженое, и «Гарри Поттера», и снежинки на окнах. Отмывала кухонное окно весной, там у самой рамы остались разводы зеленой гуаши, которой Валера рисовал елку, и проплакала часа два.
Особенно обидно было, что все эти воспоминания теперь были напрочь отравлены ядом его предательства. Об них не получалось греться.
Все время думала — он уже был знаком с Мариной в тот день, когда Сенька получал свою золотую медаль, и мы все плакали от радости?
А когда Дашка испекла радужный торт — муж пришел с работы поздно вечером, мы крепились, не разрезали до его прихода. Он пришел от любовницы тогда?
Только говорить это все ему я не собиралась.
— Я знаю, твой иностранец еще опомнится и прибежит к тебе, Лиль, — Валера резко поднял голову, застав меня врасплох и поймав мой взгляд. — Кто бы кого ни бросил. Знаю, потому что тоже знаю, насколько ты редкая женщина. Поэтому я хочу успеть первым. Я все верну, Лиль. Изменюсь ради тебя. Позволю тебе терзать меня подозрениями и обидами столько, сколько захочешь. Ни словом не буду возражать. Я на самом деле не прекращал любить тебя никогда.
— Весь этот год с другой бабой? — несмотря комок в горле, я нашла в себе немного ехидства.
— Да. Это было как будто ты уехала куда-то. В Москву к Наташке. Но вернешься. А тут вдруг понял, что не вернешься, и меня накрыло таким ужасом! Я на самом деле никогда не хотел жить без тебя, Лиль…
Я судорожно вдохнула и медленно выдохнула. Он подошел так близко, что я чувствовала его родной до боли запах, так что хотелось уткнуться и расплакаться. Попросить пожалеть меня, как он жалел, когда на меня орало начальство или не ладилось с детьми. Я ведь даже с родителями не жила так долго, как с ним. Кто еще мне ближе в этом мире?
Он правда часть меня. И я правда верю, что он больше никогда мне не изменит.
Если посмотреть правде в глаза — он действительно лучший мужчина в нашем городе.
Ну ладно, не во всем. Но из тех, кого я могла найти — лучший.
А Дэрил…
Уедет.
Будет трахать загорелых красоток с гладкими, скользкими от масла загорелыми телами.
Иметь столько секса, сколько ему хочется. С сотнями женщин. Успеет еще за следующие пять лет снять тысячу фильмов, пока не вынужден будет перейтив категорию «дедушек». Но и там есть жизнь, и очень неплохая. Разные бывают фетиши.
Валера шагнул вперед и обнял меня. В одной руке у меня был пакет с покупками, где звякнули друг о друга две бутылки вина, в другой ключи, и я просто стояла так в кольце его рук, дышала его запахом и думала, думала, думала…
Глава 54. Пенза, ювелирный салон
— Ты ему, надеюсь, бутылкой по башке дала? — кровожадно спросила Асель.
— Я попрощалась и пошла пить вино в одиночку, как порядочная девушка! — оскорбилась я. — Посадят-то как за человека. Зато теперь у меня болит голова и бесит яркий свет.
Собственно, именно поэтому я с утра заявила, что у меня сегодня «кабинетный день». Надо подбить цифры, разобрать папки, вот это все и теперь тупила за компом, раз в полчаса делая себе новую чашку чая, глядя в окно и вот, теперь еще болтая с Асель.
— Ну еще б она у тебя не болела. Но, Лиль, только не говори мне, что он тебя продавил!
— Я не говорю… Только, ты знаешь… Дэрил ведь уедет сейчас. Я останусь одна. Володя, конечно, уже не вариант. А ты сама мне говорила, что нужен секс для здоровья.
— Ты уже оздоровилась на пару лет вперед!
Я вздохнула. Помолчала, вертя чашку с чаем ручкой то в одну сторону, то в другую. Еще нурофенчику выпить, что ли?
— Лиль, ну серьезно, ты же не собираешься… — насторожилась Асель.
— Я не знаю, — опустив глаза, призналась я. — Где гарантия, что любой другой мужчина мне не изменит? Даже если не брать в расчет профессию Дэрила. А Валерка же, считай, и не изменял, просто ждал, чтобы уйти честно, как совесть позволит.
— Лиля, он пройденный этап! Очнись1
— Не аргумент, слушай. Сколько людей дважды женились и даже крепче потом жили. Знали, что теряют и не рисковали.
— И что ты теряешь, Лиль? Зачем тебе это надо?
— Другого человека рядом… — я невидящим взглядом смотрела на чашку с уже остывшим за разговорами чаем. — Знаешь, как одной ночами холодно? Как грустно возвращаться домой, когда никто не ждет? Я с телевизором разговариваю, с тостером ругаюсь! Дэрил появился, и я поняла, как соскучилась по кому-то теплому рядом. Мне нужна пара, Асель. Ну вот такая я, прости! Одна не могу!
Я провела ладонью по лицу, прижала ее ко рту, сдерживая короткое сухое рыдание. Это просто с похмелья эмоции накатили. Все хорошо. Завтра я буду в порядке.
— Ну подожди хотя бы, пока твой уедет, — за тяжелым вздохом Асель пряталось настоящее женское понимание. — Если после этого бывшенький не отвянет, тогда и рассматривай вариант. А то быстро сдашься — он вообще ценить не будет.
— Ну вот ты и согласилась… — хмыкнула я.
— Я хочу, как лучше для тебя, Лилечка, — ласково сказала она. — Если для этого мне нужно будет наплевать на мои принципы независимой женщигны, даже колебаться не буду.
Я отняла телефон от уха и прислушалась. Уже некоторое время меня что-то беспокоило.
— Погоди, Асель, — попросила я. — Что-то там в зале у девчонок нездоровый ажиотаж. Пойду гляну.
Вроде не шумно, а как-то… напряженно. Приоткрыв дверь, я сунулась в торговый зал и тут же отшатнулась обратно.
Вдоль витрин с украшениями вальяжной походкой прохаживался Дэрил. Склонялся, рассматривая что-то под стеклом, щурился из-за яркой подсветки. Он-то что тут делает?
Девчонки сгрудились в уголке, как можно дальше от него, шушукались, возбужденно метались между ним, кассой и своим укрытием, на других покупателей даже не смотрели. Могу их понять.
Они, кстати, английского толком не знали, поэтому вызывать огонь на себя была выдвинута Лида, единственная, которая ходила на курсы английского и могла сказать хотя бы «Хэллоу», «Кэн ай хэлп ю?» и еще пару фраз. Обычно к немногочисленным иностранцам звали меня. У меня и школа была с уклоном, и репетитора родители зачем-то нанимали, а потом я учила язык уже сама, по книгам и сериалам. Но сегодня мне ни слова не сказали. То ли испугались, как я с утра на всех рычала, то ли, что вероятнее, решили оставить такого красавчика себе.
Про мою свежую личную жизнь девчонки не догадывались. Сплетничал в основном круг моих ровесников, а этим было по двадцать пять-двадцать семь. Надеюсь, что в ином случае они вели бы себя по-другому. Хотя в любви каждый за себя.
Дэрил о чем-то время от времени спрашивал Лиду, она, запинаясь и задумываясь над каждым словом, худо-бедно отвечала, и он снова склонялся над витриной.
А она в этот момент оглядывалась на девчонок и делала страшные глаза.
Я подошла поближе, чтобы слышать разговор, но встала чуть сбоку, так что пышный фикус удачно меня прикрывал. Было любопытно.
— Украшения говорят за вас то, что вы не можете произнести вслух, передают и раскрывают ваши чувства. Язык камней с давних пор считается таким же романтичным, как и язык цветов, но цветы недолговечны, а камни лучше всяких слов будут напоминать о ваших чувствах долгие годы! — бойко, хотя и с чудовищным акцентом оттарабанила Лида и гордо оглянулась на подружек. Не зря наш салон платит за ее курсы, вот, по теме что-то выучила.