Тот самый сантехник 10
Глава 1Семеро по лавкам мудят
2023 год, середина апреля.
Весна медленно, но верно подступала к Сибирским просторам, действуя по принципу «всё меньше снега, всё больше слякоти». И пока одни мечтали увидеть первую траву или достать подснежники, другие мечтали перестать жить по расписанию, которое придумали за них в месте, где не им нарушать распорядок.
Однако, сиделец сидельцу рознь. И зона для человека совсем небольшого роста оказалась словно мёдом намазана. Ни забот тебе, ни тревог по выживанию в зимних условиях. Валяйся себе на шконке, покрикивай на чушканов, чтобы место своё знали. Ищи чмырей, проверяй всех на прочность. А как посылку пришлют кому — подмазывайся. И вот уже — «пожалуйте за стол, угощаю», «присядь на пенёк со мной», да «кабанчика раздербаним?».
Работать карлика никто не заставлял в виду особого положения. Если в первые дни отбывания срока администрация ещё смотрела на него с надеждой, то после комиссии всё тщательно измерив с рулеткой, быстро пришла к выводу, что руки у работника коротковаты, чтобы до машинки «стингера» дотянуться, на стремянку такого тоже не загонишь, в строю в пупок смотрит. Пристально, зато без толку. Но раз ноги до пола достают, то — ладно. И на других внимание сконцентрировать можно.
Помотала жизнь Григория Маливанского. Сначала по Сибири поскитался от деревень до Новосибирска и обратно. Потом по западу пошлялся и даже за границей побывал. Но не прижившись толком ни в Германии у брата Генриха, ни в Москве у брата Абдулы, этот карлик только теперь и делал, что деньги заколачивал в местах не столь отдалённых. На казённых харчах созданы все условия для работы «по удалёнке».
Для этого у Грини в руках был телефон, а на симке заброшены деньги на месяц вперёд, номер же карты он знал на зубок. До неё без его ведома никто не доберётся.
Так во всяком случае, убежал охранник. А с ним договор. Пятьдесят на пятьдесят по прибыли. Плюс снеки, чаёк и сигареты, чтобы больше вдохновения было. А проверить баланс всегда на телефоне можно. И им же — распорядиться. Но в основном по выходу. И Маливанский посчитал, что к моменту освобождения накопит довольно приличную сумму. Трат ведь почти нет. За коммуналку платить не надо, жильё есть, кормят как по расписанию, по нему же и спать укладывают. Ну не жизнь, а чисто курорт!
Вот и сейчас, закусив шоколадным батончиком, Гриня снова перевёл взгляд на дисплей телефона с широким экраном. Такой в зад пихать не нужно было. В коробочке принесли. Новенький. Зарядка не нужна. Разрядится — в дверь постучи, тут же на зарядку поставят. А через час снова постучи — отдадут. И всё без вопросов. А до шмона сами в камеру наведаются и попросят забрать на хранение.
— Ну ладно, за работу пора, — пробурчал довольный общим положением дел карлик, потянулся и взялся за виртуальную клавиатуру, отправляя очередной «ждунье» сообщение после дежурных слов о знакомстве.
Ведь женщины, как известно, любят ушами.
Ты давно знаешь, что я не сделаю тебе больно. Целую твой аккуратненький кустик, снайперски выискивая языком место большего удовольствия. Важно попасть в него сразу. Ты расслабишься, и тебе захочется продолжения. Трусики с джинсами сползут гораздо ниже. Позже они слетят с тебя вовсе, оставив на тебе лишь тоненькие летние носочки с забавными рисунками.
Гриня перечитал и покачал головой. Не женщинам одиноким с лишним весом такое отправлять надо, чтобы тысячей-другой раз в неделю «подогрели», а в издательства московские. Прямо туда, где деревьев не жалеют, хуйню всякую сентиментальную издавая, озвучивая и даже обрисовывая. Только на обложке со сладкой парочкой не Гриня Маливанский написать следует, а какая-нибудь Анжелика Куничка. И успех придёт! А с ним экранизации, известность, и спрос на оплачиваемые интервью. А когда апогея достигнет в творческом развитии, тут-то он каминг аут и бахнет. Только не гомоообразный, а литературно-гротескный, что… только увеличит его популярность! Всё-таки поскреби любого популярного автора и найдёшь от одного до пяти литературных карликов, если работают в дуэте, тандеме или сразу групповухой.
Но именно он — уникальный. Потому следом, может, даже и в Голливуд позовут.
«Переводы-то на зарубежные издания точно будут. Рекой польются. А там, кто знает? Может, однажды, даже братан в Германии книгу мою на полке в книжном найдёт и подписать попросит? А то всё смычком машет и арфисток портит. Хорошо устроился… гад такой», — промелькнуло в голове заключённого, который только-только начал разбираться в филологических вопросах и углубился в литературный русский.
Это ничего, что совсем непросто с русским языком работается. Облака в нём плывут, лёд трогается, грибы то ли уже пошли, то ли ещё пойдут, а вот техника уже накрылась, и книга вышла. Как и молоко — убежало. С этим — с детства ясно. Всё-таки не брат-иностранец, которому трудно объяснить, что фраза «Ничего не получилось» — выражает досаду, а фраза «Ничего получилось» — удовлетворение. Но вот как перевести на немецкий, что «Очень умный» — не всегда комплимент, «Умный очень» — издевка, а «Слишком умный» — угроза. Переиначивать приходится, чтобы поняли даже умные люди. А тем более — издатели. Что как известно — все умные, умнюки и умняшки, в зависимости от возраста.
Размечтавшись о литературной стезе, Гриня тут же продолжил набирать текст.
Поцелуй с внутренней стороны бедра в одну ногу, поцелуй в другую, и я снова вернусь к твоим зажатым губкам. Ты стиснула ноги, почти не давая им свободы. Непорядок! Ты должна расслабиться. Я буду продолжать ласки нежным, горячим язычком, пока ты не разомлеешь.
Тут он улыбнулся, сам доподлинно представляя эту картину и не будь вокруг толпа мужиков, кто знает, чем бы могло это дело закончиться. Но переборов секундную слабость, старательный писатель продолжил набирать текст.
Мышцы ног расслабляются. А твои руки вновь в моих волосах. И нижняя губа снова прикушена. Не касаясь бежевых сосков, я знаю, что они вновь напряжены. Только сама ты боишься их тронуть. Ты боишься ласкать себя при мне. Ты слишком долго жила в строгости к себе… Но есть я — твой искуситель. И я сниму все запреты!
На телефон тут же пришёл ответ.
— О, Максим, ты такой романтик… продолжай!
Почему его называли Максимом? Ну хотя бы потому, что он уже был работягой Лёней, романтиком Ромой, загадочным Вениамином, а порой и Марком Великолепным, который писал с самого Южного Полюса, когда переставал поднимать пингвинов. Ведь как известно, те задирают головы и падают, когда видят пролетающий над ними самолёт. А те туда-сюда хоть и не часто летают, зато регулярно. И только между работой он может присесть, вскипятить чая на чистом как слеза младенца снегу и снова написать своей возлюбленной как он сильно скучает. Ну а что денег надо ему прислать, так это потому, что зарплату задерживают. А чай тот только на прилетевшем самолёте и можно купить с рук. Втридорога. Но кто ещё поддержит южного полярника, как не загадочная женщина?
Женщин тех тоже в списке контактов хватало: Хлоркина, Глафира, Гоба, Мелкова, Анечка, Дуся, Марина Егоровна и даже «по-моему, этой за семьдесят». С теми, кто младше двадцати Гриня дел, конечно, не имел. Молодые ведь все ветреные и чаще всего — не платёжеспособные. А вот женщины старше пятидесяти, напротив, платежеспособны, но уже довольно прожжённые жизнью, чтобы верить в сказки. Вот и выходило, что его «золотой возраст» от двадцати до пятидесяти. Особенно радовали мастера маникюра, поварихи и парикмахеры, которые писали с ошибками, говорили в голосовых с гэканьем, но верили любой его чуши, которую только был способен выдать его мозг. А выдавал он в качестве вынужденной сублимации много и ежедневно.
Устраиваю тебе торнадо между ног языком, терзая «кнопку удовольствия», с лёгкой улыбкой замечая, как наливаться твои нижние губы кровью. Ты ощущаешь дикое возбуждение. Стоит мне прикоснуться руками к твоим ягодицам, чуть поддев их на себя, как ты начинаешь прогибаться навстречу. Навстречу языку, навстречу ласкам, навстречу мне. Тебе хочется продолжать и продолжать эту нежность.
Тут же пришло уведомление о переводе с пометкой «на вдохновение!». А там — косарь. Немного, но тоже — сумма. На этом бы Грине и закончить с клиенткой на сегодня, и снова пойти на сайты знакомств или в группы для тех, кто в поиске, но он решил добить и пальцы снова старательно побежали по виртуальной клавиатуре.
Слышу твой полустон-полувздох. Сделаю вид, что не заметил твоей «уступки» самой себе, лишь плотнее прижмусь губами к твоим доселе запретным зонам.
Мне нравится слышать твои вздохи, твой сладострастный стон, твой не вырвавшийся крик. Он звучит где-то в тебе. Я могу его ощутить лишь на твоих пальцах, что сильнее сжимают мои волосы и прижимают голову к себе.
Как оказалось, не прогадал. На карту тут же упала ещё тысяча, где подпись уже скорее — требование: «ещё!»
Мельком посмотрев на Старейшину Алагаморова, который у окна на свету на верхней полке читал «Приключения Незнайки на Луне» за неимением других ещё не прочитанных книг из местной библиотеки, Гриня решительно добавил знаков, которые тут же обернуться рублями.
Твои ноги давно расползлись в стороны, ты до предела выгнулась навстречу, ощущая пик! В глазах снова дико замельтешило, по телу прошла тёплая волна наслаждения. Больше не сдерживаясь, ты взвизгнула и… растаяла. А я улыбаюсь. Мне хорошо, когда тебе хорошо.
Безусловно, он врал. Неприкрыто пиздел как дышал! С той же лёгкостью и как само собой разумеющееся. Но делал это так увлекательно, что порой сам начинал в это верить. Вот и сейчас не в камере он на шестнадцать шконок, из которых занято двенадцать, а в спальне, где всё оббито бахромой и стоит кровать королевского размера, ну то есть траходром два на два метра, к краям которого можно привязывать верёвки и пристегивать наручники. А рядом с ним — дама приятной наружности лет тридцати-сорока, в самом соку и при опыте. Чтобы не было у неё запретов, барьеров в голове, но было чёткое понимание, что хочет заниматься с ним сексом до смерти. И пахнет от неё не сайрой, а Коко Шанель. Да хоть бы и номер 666! Благо всех остальных вкусов и оттенков он припомнить не мог. Это ж не освежитель воздуха «после дождя», который стоит у них у сортира, хоть и нельзя. Но дартс тоже нельзя, однако бывший мэр Лупов стоит у стены и играет. Потому что за Лупова снова кто-то договорился.