— Ну, как там Израиль? — спросил Глобальный, перекладывая её чемодан в багажник.
А что ей сказать? Что цены на продукты и технику выше, чем в Европе? Что за жильё платила столько, сколько вообще было? Что работу так и не смогла найти? И что на улицу выходить боялась, жадно ловя новости по телевизору о грядущем, текущем и вслушиваясь в рёв системы оповещения ракетной атаки над городом?
Он вряд ли поймёт это всё. Ведь чтобы понять — надо пережить.
— По-моему, они слишком зациклены на Сектор Газа, — ответила она с лёгкой улыбкой.
— А, знаю. Хорошая группа, — кивнул Боря и переломил всё её представление об идеальном мужчине через коленку. Даже когда дверь открыл и усадил на переднее сиденье.
Она так глубоко задумалась, что даже не поняла — шутит ли? Или серьёзен?
Так они и ехали в молчании некоторое время. Она — думая о геополитике, ЦАХАЛ и инфляции, а он думая о крышке дома, деревьях в саду и бане без фундамента, чтобы налог лишний раз не платить, но чтобы всё «как у людей». А ещё Боря пытался понять, как успевать бывать у каждой из жён чаще, чем раз в неделю. Да и ночёвки эти приносили всё меньше удовольствия и больше — упрёков. И только показывая фотоотчёт и записывая видел со стройки, его дамы немного успокаивались и начинали жить будущим, где как известно — всё будет хорошо. Оставалось только принять, что в доме такого будущего они будут жить не одни.
Кира, наконец, немного пришла в себя. Встреча, полная эмоций, разгрузила. А объятия, которые говорили больше, чем слова, намекнули, что пока — жива. И может не два-три года до хирургического стола и вскрытия, а лет пять-семь ещё протянет.
— Как у тебя вообще дела? — неожиданно спросила дочка Князя с васильковыми глазами.
А Боря смотрел на темнеющую дорогу, не на неё. И вдруг понял, что готов рассказать всё.
— Женился, — начал он с самого простого.
— Да⁈ На ком? — тут же повысила голос она и так резко, что поперхнулась.
Он молча подтянулся к бардачку, достал минералку.
— Держи… Ну, знаешь. От меня беременны разные женщины. А я хочу стать хорошим отцом. Поэтому строю дом, чтобы собрать всех вместе под одной крышей и заботиться обо всех.
— Так это ещё и не одна женщина? — прыснула минералкой на стекло пассажирка, которая вроде бы и неряшливой не была, но и удивляться ещё не разучилась.
— Пятеро, — сказал он и снова честно признался. — Скорее всего, уже все беременны. Но кому-то через месяц-другой уже рожать.
— Пи… пиз… поздравлю! — справилась с собой Кира, вдруг осознав, что ей-то как раз никто ничего не должен.
Сама была холодна, сама оттолкнула, сама уехала. Он по сути и цветы не должен был дарить. А уезжая, оставила как наймита. Да тот дом ещё пойди продай, который построил её отец, вложив немало, но абсолютно без вкуса и понимания итоговой цели.
— Спасибо, — ответил он скупо и снова признался. — Слушай, ну по части дома вообще полная… неопределённость. Ни одного звонка даже не было. Никому он не нужен.
«Тем более, учитывая, что и объявления о продаже зимой мы никакого не выставляли», — напомнил внутренний голос Борису, а весной вообще не до продаж было, а летом — тем более не до продаж, своих забот хватает.
— А, так и не надо уже ничего продавать, — ответила она снова с лёгкой улыбкой, которую можно было заметить, если на неё смотреть.
Но он смотрел на дорогу. И думал о большой, дружной семье в Глобальном посёлке, который полностью построят разве что лет за пять, ещё пара лет уйдёт на облагораживание. Но это уже целая жизнь, и свой дом необходимо привести в жилой вид в приоритетном порядке.
— Понял, вычёркиваю, — ответил горе-риелтор, прекрасно понимая, что избавляется от неликвида.
— Как там… Жёлтое золото поживает? — снова попробовала она разговорить его.
— А, ну так Лапоть и Вишенка женились.
— Как? На ком?
— Да в основном на женщинах… друг друга, — ответил Боря, и вдруг понял, как это нелепо звучит. Но таковы были современные свингеры.
— Развелись и обменялись, что ли? — не понимала Кира, которая хотела влюбиться один раз и на всю жизнь. Но что-то пошло не так и небесная канцелярия смеялась над её планами.
— Да нет… просто обменялись, — прикинул Боря. — И продолжают меняться. Каждые чётные и нечётные дни. — Но думаю, если кто-то забеременеет, то будут родителями… на пару.
— Дела в посёлке, конечно! — продолжала удивляться Кира, как и тому, почему в стране у моря практически нет морепродуктов.
— Ну да, Шац ещё женился… на двоих, — добавил Боря и вдруг задумался, почему это элитный посёлок ещё не оккупировали журналисты, падкие до сенсаций?
«Наверное потому, что то, что происходит в Жёлтом золоте — остаётся в Жёлтом золоте», — тут же добавил внутренний голос Борису и посоветовал: «Но про золото ей пока рано. Не стоит грузить человека сразу. А как же адаптация? Акклиматизация?».
Ночь наступала. И Кира так широко зевнула, словно силы все закончились. А тело нагонял откат. Все нервы перелёта остались позади. Теперь отпускало. И от этого хотелось спать. Но дома ждала лишь холодная, пыльная кровать.
«Совсем не застеленная», — вдруг осознала Кира, всё-таки служанок с Филиппин давно депортировали, а новых нанимать было не на что.
До последнего Князева сражалась со сном. Но разговаривать расхотелось. И до самого посёлка они ехали, лишь изредка перекидываясь общими фразами.
На КПП из встретила девушка с искусственной рукой. Она стояла у шлагбаума и смотрела на первые звёзды. Думала о вечном. Но для того, чтобы открыть его, пришлось отвлечься и заскочить в будку охранника.
— Кто это?
— А, это Алексашка.
— Что у неё с рукой?
— Ничего… её просто нет. Родилась без руки.
— А почему она работает охранником?
— Потому что может, — пожал плечами Боря. — Шац набрал штат в три смены людей с ограниченными возможностями здоровья. Работают посуточно. Претензий к ним никаких. Лучше работники. У одной руки нет, у другого ноги, на СВО потерял, но не унывает и лёжа жмёт двести от груди. Как-то раз пожал мне руку, так пальцы полдня болели. Здоровая детина. Третий с ДЦП руки не ломает, вроде, но дома ждут четверо детей и все называют его папой. А я бы не назвал их неполноценными в чём-то, кроме здоровья. Счастливые люди, которые как могут — борются за жизнь. Так почему бы им не работать охранниками? Это в целом — самая бессмысленная и бесполезная работа. Но как раз они — наполняют её смыслом. А если какие-то трудности — на кнопочку тревожную нажали, или сразу по рации Вишенке сообщили и дело в шляпе. Это всё-таки не магазин, из которого нужно бойцов ММА выкидывать через бедро на улицу.
Тут Боря помахал Алексашке, так кивнула и они поехали к дому.
Знакомые очертания не вызвали в Кире ничего, кроме тоски и печали. Дом стоял тёмный, холодный и совсем неприветливый. Фары автомобиля — было первым за долгие месяцы, что его подсветило.
— Ну, добро пожаловать домой, — даже не думал глушить мотор Боря, но Кира замерла и не двигалась, просто не понимая, что ей делать дальше.
— Я… я… господи, я даже не знаю, зачем вернулась.
Тогда он вытащил ключ, достал багажник и поднёс его к крыльцу. А затем сам открыл дверь и начал включать везде свет. А на полу уже столько пыли, что оба предпочли не разуваться.
Так и прошли на кухню. И пока сонная хозяйка заваривала чай, он сбегал в подвал, проверил трубы, затем сцедил золотой песок с каждого крана под видом диагностики. Но пересыпав в пакетик, не стал привычно совать в карман рубахи, а пришёл на кухню с ним.
Кира сидела поникшая перед заварником.
— Вода у нас намного вкуснее, чем в Израиле. При любом раскладе. Но… но что-то я не чувствую ни-че-го.
Положив щеку на стол, она поняла, что не может даже снова расплакаться. В этот момент Боря и бросил пакетик на стол:
— Слушай, дом буквально золотоносный. Немного, правда, но раз в месяц буду тебе чистить трубы. На оплату электричества должно хватить. Но вот на налоги тебе придётся уже самой придумать, как зарабатывать.
— Как зарабатывать? Сдавать комнаты? Но кому надо столько много комнат? Цыганам? — подняла она голову, посмотрела на пакетик, но без интереса бросила его обратно. Золото её никогда не прельщало. Предпочитала по жизни серебро. — Нет, это меня не спасёт. Я просто начну распродавать всё, что тут имеет ценность. Так пару лет и протяну. А потом… потом.
Перед глазами снова встали ухмыляющиеся патологоанатомы.
— Почему сразу цыганам? — Боря взял пакетик, сунул в карман, но присел за стол, налил обоим чая в фарфоровые кружки и задумался.
Дом более чем на триста жилых квадратов. Обилие спален, одних только ванных три штуки. И гараж на две машины. Плюс парковочное место ещё на три для гостей. Князь жил на широкую ногу, даже не задумываясь о том, что когда-то дочери придётся всё это содержать.
— А кому? — глухо перепросила она. — мне достаточно одного кабинета. Я даже спать там могу. На диванчике. Мне бы малосемейку. А не эту махину. Я… я… я не знаю, что делать, Боря.
Он вдруг снял свой золотой помолвочный перстень с пальца и без задней мысли выдал идею, которая очевидно крутилась где-то поблизости. А кофеин в чае помог попасть по адресу.
— Давай так. Если возьмёшь этот болт в руку и снова наденешь мне на безымянный палец правой руки, мы посчитаем это состоявшимся ритуалом. Конечно, я куплю тебе нормальное кольцо. Ты сменишь фамилию по паспорту. Короче… стань моей женой?
— Зачем? — глухо произнесла она и, если бы в доме не было столько тишины, никто бы и не расслышал.
— Затем, что тебе это надо. И нам не повредит.
— Вам?
— Послушай, я устал мотаться от семьи к семье. Все живут чёрте где по квартирам и квартиркам. Хочу собрать всех под одной крышей. Но крыша моего дома будет закончена лишь в осени, затем всю зиму — отделка. А дети ждать не будут. Как и женщины. Но раз я за это дело взялся, я должен найти выход из ситуации. По-моему, очевидно, что всемером нам будет проще содержать этот дом. И оживить его. Временно. Скажем, на год. А затем все вместе переедем в дом, где я всё для удобного проживания сделаю, без понтов и лишнего лоска. Вот и живи с нами… со мной… да пофиг, как это звучит. Просто знай, что я о тебе позабочусь. И другие в обиду не дадут. Клан Глобальных примет тебя, если… ты этого хочешь.