— Да я же не хотел, — буркнул Стасян.
— Но смог же, — хохотнул Боря.
Так они и ехали в молчании до самой Яны. Стас попутно смазал ноготь и обронил в тишину:
— Нет, ну теперь я какому-нибудь деду жизнь в ответ должен спасти. Чтобы, представ перед ангелами господними, пояснить со всеми вытекающими. Верно мыслю?
— Деды они разные бывают, — осторожно заметил Борис, не желая углубляться в религиозные диспуты.
— Карма, всё такое, — ответил пространно совестливый крановщик. — Через какого-нибудь, да обернётся бумерангом.
— А ты что, уже буддист? — все же уточнил Борис.
— Нет, — тут же ответил крановщик. — Но через левое плечо плюю и тебе советую с черными кошками не якшаться.
— Это да, — протянул Боря, паркуясь у уже знакомого дома. — Тогда спасай дедов. Но занимайся своими кармическими долгами в другой день. Хорошо?
— Договорились.
— Я скоро.
И Боря побежал к подъезду.
Глава 5 — Плата по долгам
Боря названивал в домофон Яны три раза, но никто не отвечал. Решив, что просто никого нет дома, Глобальный выругался и ещё раз попеняв себе на то, что не взял номера телефона у жены Антона, вернулся в автомобиль.
«Ну вот не задался денёк. Ни внедорожника, ни ключа, ни женщины. А обещала дождаться», — вздохнул внутренний голос, пока водитель устраивался поудобнее, не говори ни слова.
— Что, карма уже работает? — усмехнулся Стас, заметив помрачневший взгляд.
— Да с чего вдруг? Я-то дедов не обижал, — смахнув капли дождя с ёжика волос, ответил Боря. — Даже так: я-то дедушку не бил, я-то дедушку любил. А ты чем ответишь?
— Нет, ну если дела принимают такой оборот, то у меня с предками тоже всё в порядке, — хмыкнул крановщик. — Ты к делу давай. Почему ебало не красное? Теперь не стыдно?
Боря повёл бровью. Заметил, значит.
«А он прав, что теперь делать то будем?», — добавил внутренний голос.
— Вот что, Стасян. Ты хоть и не рыжий, переходим к плану «Б».
— По блядям, значит? — хлопнул в ладоши и растёр ладони крановщик, как будто готовился переходить к десерту. — Это всегда, пожалуйста.
— Какие тебе бляди? — возмутился Боря. — Работать надо! Едем к Степанычу.
Теперь бровью повёл уже крановщик.
— Зачем?
— За аргоновой сваркой, — ответил Боря. — Хватит с меня секретов. Будем копать под истину. Её же вскрывать. Доискиваться и дознаваться.
— А он же дед? — тут же спросил Стасян, не особо интересуясь зачем им сварка.
До возвращения брата с передачкой одежды на смены всё равно сутки, а тут вроде бы уже на подработку устроили.
Хорошо, когда руки заняты. Время быстрее идёт.
— Он самый чёткий дед из всех, кого я знаю, — ответил Борис без подьёбок и поглядывая на тапочки почти коллеги, решил для себя, что лучше сначала заехать в обувной. — Но дед он только по возрасту. А тебя обуть надо. До завтра на дотянешь.
Боря притопил педальку в торговый центр. Сдача с десятки осталась, жгла карман. Явись они завтра на работу без обуви, будут вопросы к комплектованию. Начнут доискиваться, а там фото Романа поднимут их архива, сопоставят. Объясняйся потом, что за дивный замысел был взять в напарники человека с улицы. Головняк один.
Пока Боря раздумывал, Шац позвонил всего один раз:
— Мы разгрузились. Вы где?
— Осуществляем план «Б», — ответил Боря. — Тут рядом. Расчётное время прибытия четверть часа. Максимум — половина.
— Ускоряйтесь, — не стал вдаваться в подробности мастер логистики и поставок, но совет дал что надо. По типу того, что если просто всё делать быстрей, то мир вокруг тоже начнёт крутиться быстрее.
«В какой-то степени он прав. В суете своей мы разгоняем вращение планеты», — добавил внутренний голос.
И они действительно ускорялись, бегая по торговому центру под восклицание охранников. Но беготня ничего не дала. Только время словно на перемотке проходило.
Обед прошёл. К графику приёма пищи узники больницы несколько привыкли. В животах урчало так, что смотрели на них как на бездомных.
— Так, а может перекусим? — предложил Стас.
— Меряй давай! — приказал Боря. — Пока не обуешь что-то похожее на ботинки, да потеплее, потерпишь.
Обувь разыскали с трудом. Но желудки продолжали урчать. Организм намекал, что завтрак больничный давно переварился. Пришлось по возвращению с покупкой подхватить по хот-догу, чтобы не сбивать лечебный распорядок дня.
Пока Боря без особого энтузиазма жевал свою серую сосиску всухомятку в салоне автомобиля, краем глаза смотрел с каким удовольствием Стас перешнуровывает зимние кроссовки необъятного размера на примерочные носки. Они отдалённо походили на валенки, но почему-то с дырками для шнуровки и порядком подрезанные. Платформа, опять же, не такая.
«Похожи на кроссовки, всё-таки, но в них может жить сразу вся кошачья семья», — подсказал внутренний голос.
Свой хот-дог крановщик захомячил за пару укусов. И крошек не осталось. Учитывая размер морды-лица для Стасяна любая порция еды в руке автоматически превращалась в формулу: «раз-два-нету».
Кроссовки пятидесятого размера оказались в единственном экземпляре во всём торговом центре. Выбирать фасон и форму не приходилось, дали чёрные — радуйся. И так набегались, всполошив весь персонал. Но зато в подарок вручили носки. Всё равно без потерь снять уже не реально, да и пятно от противогрибковой мази само себя не смоет.
Припарковавшись, оба бодро шагали по улице к знакомой Сталинке между луж. Боря, попеняв себе, что так и не успел облагородить округу, торопливо набирал цифры на домофоне.
Но словно по закону подлости, вновь никто не отвечал.
— Борь… ты грешник что ли? — вздохнул Стасян, снова припоминая карму. — Покайся, пока не поздно. А то молния ёбнет. Улыбнуться не успеешь.
— Да какой я тебе грешник? С такой жизнью я — мученик! — ответил Глобальный и из подъезда вышла старушка, отворив дверь.
Это походило на призыв ангела-хранителя по запросу, если бы тот не носил авоську и не кутался в платок. Только соседка при виде крановщика перекрестилась со словами:
— Свят-свят! — и пристально посмотрела на обоих, ожидая пока задымятся.
Оба в преисподнюю проваливаться не стали, но зато поблагодарили и прошмыгнули внутрь. Затем поднялись на этаж Степаныча. Но и звонок в дверь ничего не дал. Тишина в ответ.
Вспоминая, что ключ от дома остался в барсетке у Дарьи, Боря пробурчал:
— А может и грешник… С контейнером как-то не очень получилось. Но я не по своему умыслу! Ты же мне веришь?
— А что получилось? — округлил монобровь Стасян и тут же добавил. — Или не получилось?
Обычно бровей у Стаса было ровно две. Густых как щётка для чистки обуви в гуталине, но теперь между промежутком собрались капли дождя и сгладили впечатление раздельности.
— Ну, — протянул Боря, прикидывая что можно рассказать, чтобы товарищу по несчастью не пришлось против него свидетельствовать. — Не тот мы вначале контейнер забрали. А потом тот, но обратно уже не переиграть, а то спросят.
— Я тоже подумал, куда тебе столько гречки? Но мы же всё исправим? — с надеждой в глазах взглянул на него Стас, которого по жизни ещё ни разу не назвали Станиславом за пределами семьи. И даже не думали спрашивать отчества при знакомстве.
Стасян, да Стасян. Он и сам привык, что так правильно и единственно верно.
— Так это самое… — протянул Боря. — Провизию можно детям раздать по детским домам. И прочим голодающим… Африки?
Боря невольно вспомнил про удава, который в теории мог его съесть и поморщился.
— В смысле голодающим? — не понял и Стасян. — У них же бананы растут.
— Это в Эквадоре, — припомнил Боря, чётко помня, что покупал эквадорские, но возможно, по ценам африканских. Потому что чёрт ногу сломит в этой логистике.
Стасян брови сжал, воду выдавил и вновь отдалённо стал похож на человека. А всё от вопроса:
— А в Африке на растут что ли?
А Боре уже всё равно где бананы растут. С делами бы разобраться.
— Почём мне знать, Стасян? Про Африку я только из детской песенки знаю.
— Что гулять там нельзя? Иначе крокодил лишнее отхватит?
— Да, но то сказки. А вот с конвейерном сложнее будет. На место вернуть без палива не получится, — подытожил Боря, снова звоня и звоня, пока не открылась соседская дверь.
Хорошо знакомый по прошлой не вполне дружелюбной встрече мужик с пометкой «сосед» распахнул дверь. Вид недовольный.
Поигрывая пальцем, распахнул дверь на весь порог и протянул поучительно:
— А-а, ты опять? Всё не успокоишься? Так и хочешь у старика квартиру отжать?
Стасян брови домиком сделал. Посмотрел вопросительно, губы сложив в знак вопроса.
— Да с чего бы?! — начинал терять терпение Борис.
В жар бросило от возмущения. Перед товарищем неудобно. Только что уверял, что чист перед дедами. Тут же оклеветали.
— Как с чего? — забубнил мутный сосед. — То хвостиком вьёшься за Степанычем, то пропадешь на недели! А теперь вон с грузчиком пришёл! Всё обнести хотите? Фуры, поди подогнал уже? У, кровопийцы!
— Слушай, не до тебя сейчас, — устало ответил Боря, едва сдерживая колкие слова в ответ.
Скажет так, что не сразу отойдут непричастные. А причастный может и в мир иной отойти. Но уже не от слов, а от дела. Потому что нечего рабочих людей доводить.
Но возраст уважать надо. Поэтому руки Боря не поднимал. Зато изнутри ударило: стресс взял в оборот. Началась мигрень. Надавило на виски так, что даже немного замельтешило в глазах.
«Опять эти нервы», — подсказал внутренний голос.
Стараясь глубже дышать, Боря только спросил:
— Где Степаныч?
— Ведомого где… на стакане, — ответил сосед и дверь закрыл.
Едва Боря принялся колотить по стене мастера-сантехника от гнева и негодования добавляя:
— Степаныч, как же так?!
Как сосед снова открыл дверь, прошоркал тапочками до двери соседской и показательно достал ключ.