— Шац, ну ты чего, обиделся что ли? — вздохнул сослуживец. — Это ж не я, а босс моей рукой дрочит. Я же по самые гланды у него в работе, и всё не в своё удовольствие.
— А чего так? — хмыкнул Шац, но скорее для порядка. — На крючке сидишь?
— Трудотерапия, — снова вздохнул Лапоть. — Херня такая с тех пор, как от тюрьмы отмазал. Тебе Пахом бы что сказал, ты бы так же сделал. Не?
— Но не сказал же, — добавил Шац и добавил укоризненно. — И не сделал же. Эх, Лапоть, Лапоть, говна ты кусок. Ну что ты за человек-то? По лицу ботинком.
— Ну… да, — не стал отрицать сослуживец. — Сложный я.
Боря задумался, расслабившись. Но ноги затекать начали, напрягся. Тут же из-за куста до компании очередь донеслась. Бандиты головы пригнули, дёрнулись к земле. Но застыли. Оглянулись друг на друга, заржали. Поствоенный синдром. Стреляют — падай.
— Там чё сто двадцать вторым херачят? — прикинул на слух Бита, что в отличие от морпехов-сослуживцев служил в артиллерии. — Не, ну у меня после ряженки и не такое бывало. Может толчковки принести человеку? Ах да… не могу. Она в машине осталась. Шац, ну обидно мне за машину теперь.
— Обидчивых ебут, Бита.
— Я думал воду возят, — почесав массивный подбородок, заметил тот.
— Это в фильмах. По жизни сложнее. Решаем шустрее, — подогнал в выборе без выбора Шац и быстро обрисовал ситуацию. — Лопаты в фуре, палец на взводе. Нервы ни к чёрту. Напарник отравлен. Долго не продержится.
— Нет предъяв, — сказал Бита и даже руку поднял как с парты, имея сию привычку с третьего класса младшей школы и по службу включительно. Уж больно учительница строгая была.
— Ну чего ещё, Бита?
— Вопрос есть.
— Какой?
— Почему «Шац»? По фамилии?
Лапоть заржал, но тут же сам руку поднял.
— Ой, можно я расскажу? Можно?
— Валяй, — буркнул Шац.
— Это его армейское прозвище. Если схожий по звучанию кинематографический Кац предлагал сдаться своим, то Шац предлагал сдаться только врагам. Но тоже три раза. Бог любит Троицу, всё-такое.
— Так. Не богохульствуй, Лапоть, — обрубил смешки товарища Шац подзатыльником и перекрестился. — Все под смертью ходим.
— Ну, да, — протянул первый, достав крестик, поцеловал. И тут же в себя пришёл, стал серьёзным, как агнец перед закланьем.
— Это да, — добавил второй, перекрестившись и татуировку креста на запястье поцеловав. А чтобы вопросов не было, добавил. — Ну чего? Удобно. Всегда с собой. А золотые я всегда в проруби проябываю.
— Так это жертва Водяному, — хохотнул Лапоть. — Ты только пирсинг следом не делай. Щука отхватит.
— Бля, не подумал, — ответил Бита и следом заржал.
Шац вздохнул, достал из Макарова обойму, протянул. Чего взять с малахольных? Лапоть под его началом два года ходил. Да всё тот же распиздяй.
Лапоть убрал разряженное оружие в кобуру скрытого ношения под куртку и с тоской посмотрел на обойму.
— Не, комдив, ты чего? Ты хоть знаешь сколько патроны сейчас стоят?
— Тебе повезло, что зубы уцелели.
— Что я, зверь какой-то зубы выбивать? Я знаю сколько сейчас вставные стоят. Но и ты подумай, где я тебе новую обойму достану? Нам Князь только один раз выдал. При найме. Сразу после оргии в бане. Я потом всё удивлялся, откуда он его достал?
Бита заржал в голос. Последнее напряжение сошло на нет.
Шац сплюнул, разрядил патроны, протянул обойму в руку, а напарнику в ладонь насыпал патронов.
— Уёбывайте уже, долбаёбы со стажем. Работу нормальную найдите… Или в банк устройтесь.
Сказал без злобы, с отческой заботой в голосе. От чего оба синхронно кивнули и Князя подмышки подхватили.
— Да не, мы ж староверы.
— Щас, ты меня знаешь, я за классический подход.
А затем понесли, один за ноги, другой за руки. Со стороны казалось, что пытаются маршировать в ногу. Но лишь сыпали репликами:
— Ну и жопу отожрал.
— Не, ну он же говорил, что яйца стальные. Походу, титан.
— А чего тогда не звенят?
— Ты хочешь сказать, что он мудозвон?
— Это ты первый сказал.
— Оборотень ты, Бита. А ещё в коммунисты подался, — упрекнул напарник и тут же добавил. — Хотя знаешь… от капитализма я тоже не в восторге.
Снова смешки. Уходя с поля, с тоской глядя на догорающий автомобиль, Бита только спросил:
— А такси сюда можно вызвать? Босс за переноску не доплачивает. Тот ещё… мудозвон.
Шац молча показал интернациональный жест, понятный без перевода в более чем двухстах странах.
Тут из-за куста показался Боря, делая небольшие, нетвёрдые шаги. После продвижения ноги на десяток сантиметров, он замирал и прислушивался к ощущениям. Всё-таки листья тонкие, не надёжные.
— Боря… родной мой, ты как раз вовремя, — донеслось от Шаца. — Поговорим?
Боря молча показал «палец вверх», а вот рук жать бы не стал. Социальная дистанция и всё такое.
«Домой бы, а не это вот всё. Не для того Древний Рим унитазы цивилизации выдал, чтобы в поле по кустам сидеть», — добавил внутренний голос.
— Боря, ты в карму веришь? — начал издалека Шац, махая водителю крана, что уже всё и можно спускаться. Затем присел перед водителем фуры, похлопал по щекам.
— Ну… походу, — протянул Глобальный, больше раздумывая над тем, как домой без стекла поедет, чем над превратностями судьбы. Заболеет же, а завтра на работу.
— А в астрологию веришь? Ну, гороскопы всякие там, зодиаки, — сделал ещё один намёк Шац, но слишком далёкий, чтобы сразу всё стало ясно.
Боря головой покачал.
— Да не то, чтобы прям…
Шац кивнул и глядя в глаза спросил:
— Тогда как так сошлись звёзды, что ты появился на поле боя с единственным снарядом на полсотни километров в округе и покорил моих врагов одним выстрелом? Причём стрелял без пушки. Ну разве что шрапнель потом по кустам раздавал. Но это нервы. Бывает при первом бое. Кто скажет другое — плюнь в лицо.
— Так это… контейнеры же, — кивнул Боря в сторону груза.
Рядом с утрешним семьсот третьим синий краски теперь стоял красный триста седьмой. А всё это почти наискось дополнялось белым прицепом фуры сверху и чуть сбоку. Что даже на первый взгляд казалось весьма патриотичным.
— Короче, Борь. Жизнь ты мне спас, — перешёл к сути дела Шац, не привыкший к предварительным ласкам ни в жизни, ни в работе.
Обойдя пылающую колымагу, он подошёл к микроавтобусу, поцокал над валяющимся неподалёку лобовому стеклу.
— Должок за мной, короче. Я таких вещей не забываю. Мужик ты, Боря, что надо. Звони если что. Сразу выручу. Помяни моё слово.
— Так а это… это самое, — смутился Боря, но в сторону контейнеров кивнул. — А контейнеры что?
— А-а, ты про плату за перевозку? Забудь. Вопрос решён. Я с мужиками сам поговорю, — отмахнулся Шац и с шеи ключ снял. — Вот, держи ключ от прицепа. Дарю. Сам уже решишь, что с товаром делать. Хоть в поле его оставь, мне до пизды. Напиться мне надо, Борь. В баню под веники и в речку распаренным. Чтобы жизнь снова ощутить. Понимаешь?
Боря понимал призыв, но пить не хотел. Хотя с речкой рядом — хотелось домой и помыться.
— Я главное служил с ним два года, а он в лицо херак вместо «здрасти», — забурчал майор в отставке. — А нахера я его из-под обстрела выносил обоссавшегося, спрашивается?
Боря понимающе кивнул, внутренне солидарный, местами согласный.
— А он чего? — продолжил бормотать Шац. — Комдивом назвал, шутник. Про гуманитарку какую-то ещё нёс. Подумаешь, пуля в черепе. Но с ним я точно пить не буду… Да и жену его трахать не следовало.
Боря пожал плечами и невольно припомнил Яну. Она словно была женой Шрёдингера. Трахнутая и не трахнутая одновременно. Это как в гости на чай зайти и… чая попить. Что он за мужик при таком подходе? Человек же явно на близость намекал, чтобы совсем на путь разврата не уйти. Так, у перекрёстка постоять немного и обратно вернуться.
Шац вернулся к водителю фуры. Тот уже пришёл в себя и завёл мотор. Тогда предводитель мини-войска подошёл к водителю крана-погрузчика и показал на дымящийся остов легковушки.
— Саня, давай эту срань подбитую вывезем подальше.
— Зачем? Звякнуть сборщикам металла по весне — сами заберут.
— Какая тебе весна? Человек тут может огурцы хотел посадить по весне уже. Или того выше — редис! Не стоит окислять металлоломом грядки. Загружая, давай.
Саня вздохнул, достал из кабины огнетушитель и принялся тушить прощальные всполохи. Перевозить горящий факел в открытом виде он не собирался. У постовых будут вопросы, а он не олимпиец и даже не Прометей. С другой стороны, как потушит, так самому на пункт приёма металлолома отвести можно. О процентах за соучастие никто не заикнулся. Тоже копеечка.
Боря в третий раз хотел намекнуть Шацу, что не прочь поговорить про контейнеры и выложить на стол всю их подноготную и свои предположения касательно решения острой фазы кризиса. Да пусть хоть срок оплаты назначит под проценты. Вон автомобиль можно в первый взнос сдать. А с остальным разгребётся. С гаражом же порешалось… Но комдив с висками седыми ничего не спрашивал.
Более того, мужики собрались, погрузили остов машины и отчалили. Лишь Шац из кабины на прощание кулак показал. Но не кулак угрозы, а мужик мол, помню, держись.
Почесывая жопу украдкой, Боря прикинул, что карма не такая уж и плохая штука. Ну а вместо стекла лобового целый прицеп подарили. Только что с ним делать? Теперь грузовик в комплект брать надо, а под тот гараж строить. Дела одни, заботы. А ещё ведь и понятия не имеет, что покоится в красном контейнере. Интрига.
Боря снова зад поскрёб, предпочитая не заглядывать внутрь, пока живот не успокоится. Но тут зазвонил телефон. Дисплей подсветил «Пахом». Следом за принятым звонком выползла видеоконференция.
— Борь, ну ты чего там поник? Не звонишь.
— Да тут это… дела.
— Разрулили вопросик-то? — даже не стал слушать Пахом, пытаясь поскорее услышать о результатах.
Его слово важнее. Ему нужнее.
— Ну как бы это… в процессе.