— Боря! Боренька! Я так ждала! — гнусавит её голос простывший, пока обоняние приходит в себя от духов крепких.
Носом поведи и поймёшь, что воняет какими-то цветами полевыми в такой концентрации, словно помер уже реципиент подопытный и в гроб те цветы складывают ему пачками, потом горками обкладывают.
Поморщился Глобальный, на кровать рухнул обратно. В попытке отвертеться от нежданной ласки, замычал даже что-то вроде «Снежана, ты пойми, теперь всё иначе. Я уже не девственник, да и ты не юна. Армия сделала из меня человека, а ты взад всё не перематывай. Другой я. И тем более — ты».
Но это в голове неплохо звучит, а на практике — куда-там!
В суровой реальности его сто с лишним килограмм любви и похоти придавили надёжно. И как давай елозить, одной рукой придавливая, а другой раздеваясь. Тут то Боря сразу и вспомнил, что если что жрица любви и вбила себе что-то в голову, то ни герпес, ни цистит её уже не остановит.
Растерялся Боря от такого напора. Как сказать человеку, что не такой он теперь? И всё в мире иначе? Вон и Горбачёв помер, и никто ему слова хорошего вслед не сказал. Черти, очевидно, в три смены работают, пятно полируя и к логопеду за ручку отводят каждое утро. Но он то при чём? Он-то как раз говорит мало и по делу. И не разваливает всё вокруг, а только чинит.
От мыслей об этом всё, что касается секса не то, что отодвинулись. Отскочило даже. Парик со Снежаны сполз ещё, обозначив сухие редкие волосы, собранные в конский хвост. И щекотит, зараза, сосредоточиться мешает.
«Как обращаться к человеку, которого пару лет назад довольно глубоко тыкал? И даже погружал в него всякое. На «вы» или ещё на «ты»?» — не давал покоя и внутренний голос.
— Сне…жана! — наконец выдавил он и слова покрепче заготовил в подкрепление, чтобы точно услышали. Некоторые ведь с первого раза не понимают, пока по струнам глубинным не набрынчишь.
Но тут мощная длань под мудя его взяла и сдавила, напоминая, что и у самого страны есть. Организм, зараза, только и рад напомнить, кто была у него первая. И образами подкрепил касательно того, чего она с ним творила.
Обрадовалось тело, воспряло, привстало, ярко обозначив отдельные части тела. Выпирать даже что-то начало. И так вдруг хорошо стало от тёплых пальцев, и губ умелых, что Боря невольно подумал: «А чего это я так напрягаюсь?».
Расслабился сразу усталый сантехник. А когда сопротивляться перестал совсем, и Снежана успокоилась, всю прыть с преодоления на похоть направив, резко напрягся и в прогибе проститутку бывалую с себя и скинул. А чтобы точно намёк поняла, пока с кровати на пол катилась и рухнула, добавил даже:
— Снежана, ёб твою мать! Нашла время! Дел по горло, а она о сексе думает!
Она тут же подскочила, сгруппировавшись как мячик то ли резиновый, то ли даже латексный. Всё-таки человек с латексом имел дело гораздо чаще.
— Ой, Боря, да какой секс? Так, баловство одно. Накатило что-то. Дай, думаю, напомню.
— Не надо.
— Ой, а я смотрю ты прямо деловой стал. Джип у него в гараже стоит… или чинишь чей-то? — заявила она восторженным голосом, грудь обратно в безмерный бюстгальтер заправляя.
— Да какой теперь джип? — только отмахнулся Боря, включил свет и под струи давно нагретого бойлером душа встал. — Хера толку с джипов в такую погоду? Мне бы танк. Да я не танкист ни разу!
— А что тебе не так с погодой?
— Так снег же! Замело всё! Ни выехать, ни проехать.
— Тю, — сказала Снежана, поправила уже парик и вновь по лестнице полезла. Обратно, показав на прощание объёмный зад. Когда нога только встала на первую ступеньку, из-за джинсов даже стринги показались, так похожие на парашютные стропы.
Но Боря только головой тряхнул, отгоняя наваждение. Лишние это мысли, лишние!
Чем она там внизу занималась, он даже боялся себе представить. Но предпочёл тянуть время, сначала как следует помывшись, затем постирав вещи, а следом даже в сауну давно прогретую зашёл и вещи те вокруг себя на полочке разложил. Чтобы в них же и одеться, когда в мир обратно пойдёт.
«Всё-таки в Лиде надо пробиваться обратно», — посоветовал внутренний голос: «Контейнеры, вон, отдать. Помыть даже. Ну и на работу неплохо бы позвонить. Волнуются люди, наверняка».
Боря выдохнул долго-долго, затем вдохнул горячий воздух сауну и вдруг вспомнил, что без автомобиля ему никак. Всё-таки у Олафа жена в аэропорт скоро прибудет. А кто её ещё встретит, кроме него? Никто о ней и не знает даже. А муж-дебил где-то с цыганами подрался или с бомжами на щелбаны спорит. Всякое может быть. Не любит немца зима.
Прогревшись и просохнув, он пощупал одежду — сырая. С ходу свалить не получится. Здравствуй, халат и носки-тапочки!
Однако, Боря набрался решимости поставить чайник на газовой горелке внизу. Надо запарить лапши. Её пачки покоились в бич-пакете на случай войны. В количестве двух десятков вместе с супом-пюре, чипсами и уже окаменевшим печеньем. Сколько он не заглядывал в тот пакет? Пожалуй, всю осень.
«Варианта только два, либо сгрызёшь это всё всухомятку, либо снова идти к стоматологу», — прикинул внутренний голос.
А Боря, суетясь у плитки с обратной стороны автомобиля от печки на дровах, вдруг понял, что Снежаны на первом этаже нет.
Осторожно выглянув в дверь, он невольно челюсть уронил. Баба с лопатой уже курку сняла. Но не для стриптиза, а сугубо для практических занятий. Пока из кармана на снегу из той куртки парик торчал, Снежана в снегоуборочную машину превратилась. Делая эффектный выпад с выступом то на левую, то на правую ногу, она оставляла за собой широкую просеку в снежном завале.
Боря с удивлением посмотрел на бетон под ногами. Площадь у ворот и два десятка метров до дороги была вычищена. Там едва ли оставалось на палец снега. Шкрябанье лопатой по полу не давало соврать.
От самого же дворника, что трудился на закате, со стороны только голова видна. Она широкого, но размеренно дышала полной грудью. Экономила сила, но в то же время трудилась так, что и трёх Максимов Витальевичей было бы мало. И судя по алым, пышущим здоровью щекам, останавливаться и падать в обморок от гипервентиляции лёгких Снежана даже не собиралась. А как её зовут на самом деле, он понятия не имел.
Толстая проститутка не перестала его удивлять. Но если раньше она всего лишь обнесла его и потом вытрахала обратно все вещи, то теперь он мог спокойно попить чая, подкрепиться лапшой, одеться и обуться, и либо выйти и сделать ей предложение (всё-таки такая баба в хозяйстве пригодится), либо дать ей то, за чем она пришла.
«А зачем она пришла?» — тут же переспросил внутренний голос в сомнениях: «Тебе не кажется, что у проституток хватает секса, чтобы идти за ним ещё в гаражи как Иван Сусанин в болота?»
Боря хмыкнул. Резонно! Даже не поспоришь. Да и времена, когда он спорил сам с собой в гараже, давно канули в лету. То ведь от безысходности было. А сейчас что? Сейчас перед ним весь мир открыт. Рабочему человеку всегда рады. Был бы телефон, уже бы задёргали. А так хоть спасибо собаке сказать. Отдохнёт от экрана.
«Но мир по-прежнему открыт. Вот и стучится в него кто ни попадя. А затем приходят всякие особи, не особо вытирая ноги», — хмыкнул уже внутренний голос.
Чайник закипел. Боря запарил лапшу в коробке. Подумав, запарил ещё одну. Не жалко. Залил чая по старым кружкам с обломанными ручками. Нашёл лишь одну чайную ложку. Но зато была ещё и вилка, и сахар кусочками. Жить можно.
Сотворив нехитрый ужин-перекус, Боря вновь выглянул наружу. А там баба-экскаватор до того разошлась, что всё ответвление уже по центру зачистила и к общей дороге выходить начала. Не трогай её ещё час-другой и до ворот докопает. Но это всё должна делать толпа мужиков, а не одинокая проститутка.
«Другое дело, если почасово возьмёт. Я бы заплатил», — добавил внутренний голос. Но Боря его не слушал.
— Снежан!
— А?
Едва не ответив в рифму, только рукой махнул.
— Иди… передохни.
Она отставила лопату, воткнула в сугроб. Смачно высморкалась под ноги, прочистив обе ноздри по-мужицки и подхватив куртку с париком, прошла по новому широкому тоннелю к воротам.
— А чё? Я ещё не закончила.
— Иди, иди, — повторил Боря, запустил женщину в гараж и к столу-капоту автомобиля поближе подтолкнул. — Давай, перекусим. Поговорим.
Только Боря собрался с мыслями, как вспомнил, что вилка только одна. Но Снежану это не смутило. Помыв руки в раковине с холодной водой, она взяла коробку лапши и просто начала хлебать её как из кружки, смачно всасывая в себя всю жижу и часть лапши разом.
Боря едва не оглох от этих звуков. Вот вроде хочешь поблагодарить человека, приятное сделать. А он сущность свою проявляет и отбивает всё желание напрочь.
Но сёрбала Снежана лапшу не долго. Через минуту в ней исчез весь ароматный кипяток. И дело продолжилось за кружкой с чаем. В этот раз, однако, она уже не стягивала в себя воду, а смачно рыгнув, оттопырила мизинчик и начала пить чай маленькими глоточками с видом аристократа на минималках.
Боря, очумев от таких преображений, даже лапшу не доел. Нет, не у каждой женщины должна быть своя половинка. Это нужно что-то целое и большое. Чтобы её саму затмевало… Хотя бы во время принятия еды.
Но думать одно, а спросить — надо. Даже разузнать бы неплохо.
— Снежан… чем обязан? — начал Боря издалека.
Нет, что с армии его ждала и по гаражам шаталась, расспрашивая — это понятно. Непонятно только почему не сдалась, когда приехал уже и на неё не вышел. Всё же очевидно. Никто ни о чём не договаривался. Никто никому ничему не обязан. А что баловством было, то им и осталось.
Из её рук тут же кружка и выскользнула от удивления. Но Снежана с поразительной скоростью поймала ей на лету другой рукой. Боре только брызги в лицо прилетели. Однако, потерь удалось избежать.
— Борь… — начала издалека и она. — А ты чего здесь, а?
— Я чего? Да я вон… — Боря махнул в сторону сауны наверху. — К комиссии приёму готовлюсь.