— Какой ещё комиссии? — прищурилась она и сахар грызть начала. Так бесяче, хоть зубами скребись.
Боря даже невольно про овраг вспомнил. И что снега ещё много. До весны не найдут.
Это насколько он должен был быть голодным как мужчина, чтобы ЭТО месяц-другой ублажать? Правильно отец говорит — не связывайся с толстыми женщинами… если не уверен в своих силах. А если связался, крепись… Потому что ублажить до конца вряд ли получится. И грустно обоим будет.
Куда только эта уверенность за пару лет делась, что любую ублажить может? Может снова в армию на годик ломануться?
Здоровее будет.
— Ну как какую? Повышения квалификации, — обронил он, стараясь не концентрироваться на этом ужасном звуке. — В данную комиссию должны входить мастера цеха, несколько работников моей специальности, начальник цеха и главный инженер или главный механик.
— А? Да? — она сгрызла первый кусок как бобёр дерево и принялась за другой. — И как это должно быть? Ну, в гараже-то.
— Как, как, как в сказке, — выдохнул Боря. — Само испытание состоит из двух частей: устная проверка по знанию теории и сдача практики. По сути мне нужно сделать как минимум три задания по теме. Сварить, настроить, наладить. Тут уж что под руку попадётся. Смотреть на суть работы будут и процесс, оценивая скорость, точность и мастерство.
— Борь… ты чего мне уши лечишь? Тёлок вы тут с мужиками пялите на компанию. Меня вон в соседний гараж приглашали. Наслышана.
Глобальный аж чаем подавился. Закашлялся.
— Чего?
— Того! — заявила она и третий кусок давай шкрябать с лицом озадаченным. — Но меня не это злит. А то, что ты… ТЫ… никогда меня не заказываешь. А чего я тебе сделала плохого-то? А? Или мастерства в конкурентках больше, чем во мне?
Боря как стоял, так и завис. Глаза только округлились.
— Чего-о-о?
Она только руки в боки сложила и добавила:
— Мне всё про тебя рассказали. Не отнекивайся.
— Кто?! — начинал закипать Боря и рукой на гараж соседний показал. — Тот?
Она вдруг просто отвернулась вместо ответа. И… продолжила сахар грызть.
— Прекрати! И давай что ли… погостила и хватит, — если до этого он готов был уступить ей душ и час-другой в сауне после ужина, то теперь даже рядом стоять было противно.
Она тут же повернулась.
— Боря, ты дурак! Мне сына нечем кормить, а постоянные клиенты сливаются. А тут ты ещё мозг ешь. Вот и решила сама навестить, чтобы точно убедиться. А ты… дурак!
Заявила и снова отвернулась.
Боря от такой наглости снова подзавис. И даже не знал от чего больше. От того, что сын у неё есть или от того, что промысел мамкин.
— Так, погоди, а сын… он… — тут Боря даже подумал всякое, но Снежана захихикала и ответила сразу:
— Нет… Ему семь лет. Научишь его розетки там, краны… Да?
Боря на миг представил семейную идиллию, где сидит дома на диване в тапочках мягких, а сын перед ним схему подключения розеток и переключателей рассказывает с указкой. Звонок в дверь и тут мама со смены приходит. С пиццей подмышкой и каплей белого на губах.
— НЕТ! — сразу заявил Боря и пошёл одеваться.
Пофиг, можно и в сырой одежде пойти. Хоть в ночь. Хоть в овраг. Лишь бы подальше отсюда оказаться, на весомом расстоянии от этого недоразумения.
— Борь… Дениска болеет, — донеслось вдруг в спину.
Застыл на миг.
Мать же!
Не поворачиваясь, спросил:
— Чем? Ковид?
— Нет. Есть и другие болезни ещё… Воспаление лёгких, — тише добавила она. — Двухстороннее. Я заебалась уже антибиотики покупать… честно. Не вывожу.
Боря кивнул, поднялся, оделся и вернулся, вытащив из заначки на втором этаже несколько пятитысячных купюр.
— На… вылечи пацана.
— Борь… — она взяла обе купюры, но тут же сама застыла. Растерялась даже. — Давай отработаю?
Он покачал головой:
— Нет. Не надо. Ты вон и так… поработала неплохо.
Уж лучше бы он этого не говорил. Она тут же загорелась как свеча во мраке и выбежала вон из гаража. А вскоре он вновь расслышал скрежет лопаты. Женщина-экскаватор вновь принялась за работу.
Боря выдохнул долго, почесал макушку и попытался прикинуть, что делать дальше. Бросить всё и пойти к матери на квартиру? Это вариант. Идти не так далеко. Но всё равно автомобиль нужен.
«Чего тут думать? Откапываться надо!», — подзадорил внутренний голос и Боря вторую лопату достал. Гаражную, не подаренную, а ту, что по наследству передавалась.
Она была заметно тяжелее и неудобнее. Шире, тяжелее, с ручкой цвета тёмной безнадёги. И пусть всё по-прежнему болело, он всё равно вышел на улицу и присоединился к работе.
Если проститутка за заботой о сыне находит время, чтобы отработать положенные часы, то ему на что жаловаться? Никто не виноват в его проблемах. И тем более, погода.
«У природы нет плохой погоды!» — заметил внутренний голос и тут же добавил: «А вот плохие проститутки есть».
Уже стемнело, когда она докопались до ворот. На последнем этапе к ним даже присоединились ещё пару мужиков с лопатами. Один из них даже подмигнул Снежане. Но сказать ничего не решился. Уж больно вид у Бори был бескомпромиссный.
Когда Глобальный отворил гараж и выгнал джип на штурм дороги к остановке, Снежаны уже и след простыл. Она ушла, не прощаясь, но сполна отработала свои деньги.
«Но плохая проститутка может быть хорошей матерью», — добавил внутренний голос и Боря даже пожалел, что не успел её подвести и побольше расспросить о Дениске.
Но вскоре всё его внимание поглотила борьба с подъёмом на пригорок. Японский джип урчал, скользил, кряхтел и молил о пощаде перед русской зимой сибирской направленности.
Но Боря точно знал, что нужно выбираться. И в сотый раз стискивая зубы, вновь брался за подаренную лопату.
Глава 20 — На прорыв!
Когда джип заехал в хорошо знакомый двор, едва найдя пространство для парковки, Боря невольно отметил, что раньше заборы казались выше, а игровые площадки — шире. А количество автомобилей можно было пересчитать по пальцам рук. И все хорошо знали кому они принадлежат.
Строители закопали две бетонные трубы для прокладки канализационных ходов прямо на игровую площадку. Конечно, бесхозных и не используемых. Из тех, что остались не у дел. Но если раньше они казались настоящими замками и внутри них можно было гонять даже на «школьнике», то теперь Глобальный с недоумением посмотрел на засыпанные снегом холмики. Укрыло с головой.
«А трубы-то маленькие!», — заявил внутренний голос и тут же нашёл чем подбодрить: «Но ничего, писька-то тоже подросла! Только хрена толку с твоего удлинителя, если там никого и не наплодил? Не туда заливаешь. А ещё сантехник. Эх, ты!».
Боря кивнул. Да, пора с этим разобраться. Дом можно и по весне построить, а детей круглый год заводят. Бомжи с бичами вон кругом плодятся со страшной силой, и никто им слово против не говорит. Бегает вокруг детвора, растёт как-то, что-то ест. Ну а что ножом тебя пырнёт по приколу или камнем в автомобиль зарядит, так это издержки перепроизводства. А может быть даже недостаток воспитания.
Но с чего он решил, что если нет квартиры, то и детей заводить нельзя? Одного-двух то точно прокормит. И книжку на ночь прочитает. И оденет-обует. А схемам разбора-сбора розеток и подводок гибких трубок к кранам — первым делом обучит.
С этой мыслью Боря подошёл к домофону и позвонил в родную квартиру. Отбросив ностальгические воспоминания, всё ещё можно было с уверенностью сказать, что его это квартиру. Ну или сестры. Родителей. Кого-то близкого и родно. Да взять хотя бы Пашку.
Нет, он совсем был не против, чтобы квартира племяннику досталась. На свою заработает. От наследства ничего не ждёт. Наследство это что-то из будущего, когда руки из жопы растут, а в голове солома и сам ни хрена не умеешь, кроме как ждать.
А он не таков.
Вокруг снег пуржит. Горят фонари. Зима днём дала отдохнуть, а как темнеть начало, снова мука с неба посыпалась. Под лёгкий ветерок.
— Кто? — спросил домофон Дунькиным голосом.
«Как кто?» — удивился внутренний голос: «Русский сантехник, что и готов по пятёрке в каждую руку проституткам хоть каждый день выдавать. Просто на работу надо попасть и снова ходить по заказам, а не с водой с неба бороться. Воды и на работе хватает. Пробивается из всех щелей».
— Я, — ответил Боря, как любой нормальный человек с русским менталитетом.
Фактическая информация может идти лесом, когда важен тембр и глубина голоса и такие детали по которым родня с уверенностью может сказать — «это наш, открывай!».
— Ой, Боря пришёл, — послышалось по ту сторону динамика и магнитный замок запипикал, открывая дверь.
На пятый этаж не вошёл — влетел. Жаль, конечно, что ни солений-варений не принёс, ни шоколадку мелкому не захватил. Но свои должны понять, что сил уже нет бороться с этой стихией и нужен перерыв на их, казённый чай. По дороге жизни можно долго бежать, но когда-нибудь устанешь.
Дверь распахнули, а оттуда теплом пахнуло. И жареной картошечкой. Сестра обняла даже в куртке. В коридор Лёха вышел, потянулся и с заявлением «какие люди!», руку пожал крепко-крепко. А пока разувался, мать вышла из кухни с племянником на руках. В щеку поцеловала и вручила Пашку, пока не вздумал там себе руки помыть.
— А он прямо подрос! — отметил сразу Боря и давай самолётик племяннику устраивать. А тот и рад, угорает во всё горло. Ни слезинки от него, ни пощады. Как тут сил не найти в руках, что только что вроде бы отнимались и едва шевелились.
Все встали в коридоре, замерли почти, любуются и словно соскучились. И никаких расспросов от них почему-то. Напротив, на кухню сразу потащили и за стол усадили. Тарелка перед глазами появилась даже с вилкой, но была пустой не долгой. Салатики вдруг появились на блюде с морковкой и свеклой, затем селёдка рядом легла, хлеб вручили в свободную руку, а кортошечки с самого дна сковороды Лёха сам нашкрябал. И сверху майонезом и кетчупом крест-накрест полил, чтобы вкуснее было.