Либо это был подарочек от девушки в пальто. Конечно, ответ был очевиден.
Боря хмыкнул и повесив плетённую веревку через плечо, подхватив трос в руку, к подъеду подошёл. А там снова сообщник угрюмый стоит, на всё готовый по приколу. И дверь держит.
— Стасян, ты реально ради меня в чужую хату готов залезть?
— А хули делать, братан?
И тут Боре стыдно стало, что человек у него поблизости надёжный есть, а сам он — говно и не лечится. Придумал тоже — проблемы, суета. Крановщик ради него сесть готов, всё-таки. Суровый и решительный как гранит между зубов.
— Стасян, а чё ты той бабе сегодня сказал?
Крановщик молча зашёл в лифт, помолчал для выразительности и буркнул:
— Ну-у-у…
— Понятно… Клеился? — предположил Боря.
Крановщик неопределённо отмахнулся. Сказал и сказал мол, а что не важно. Дело десятое.
Поднялись на крышу. Стасян решительно снял куртку. Прицепил трос за пояс с бляшкой. И уже начал обвязываться верёвкой подмышками, когда Боря снова спросил:
— Стасян… ты уверен?
— Да уверен, уверен, — заявил крановщик таким тоном, как будто развлекался подобными методами каждую пятницу между игрой в покер с Сатаной и питьем кумыса с бабушкой. — Короче, тут главное противовес. Я веревку вокруг вентиляционного короба обмотаю. И я, получается, с одной стороны. А ты с другой. Ну там вес твой, плюс намеренье. Ты главное кирпичом прикинься, а я тебе буду кричать пониже там, повыше. А если что не так пойдёт, трос подстрахует. Он отдельно привязан к вентиляции и сам на себя завязан, вне тебя. Так что не ссы, капуста.
— Хорошо, — ответил Боря, и соображая почему он капуста, тоже обмотал верёвку вокруг пояса и вцепился руками в рабочих перчатках с пупырышками в верёвку как клещ.
«Правильно, чем больше цепкости, тем лучше!» — заявил внутренний голос с надеждой и добавил: «А теперь запомни, ты — гора. А гору хер сдвинешь».
Стасян подошёл к парапету, сел на него как на скамейку и через плечо обронил:
— Ну что, полетели?
И не дожидаясь ответа, полетел!
«Подготовка — для лохов», — только и успел заявить внутренний голос.
А Боря вдруг понял, что хорошая верёвка — мокрая верёвка. А ещё — надежная. А старую, залежалую стоило хотя бы визуально сначала проверить. Потому как горой то он стал, даже ногами упёрся для надёжности, но как только рвануло в руки килограмм девятьсот по ощущениям, он в обратную сторону упал. Потому что только клочок верёвки в тех руках и остался.
— Охуеть! — заявил небу Боря и тут же подскочил из снега на крыше, к парапету в один прыжок рванул.
За глаза сбоку даже зацепилось, что натянулся трос. И надежда возникал на чудо.
— Чё-то я обоссался! — заявил Стасян, раскачиваясь как хворостинка на ветру.
Удерживал его теперь один кожаный ремень с бляшкой блестящей. Но этот факт его нисколько не смущал. Потому что, глядя вниз с высоты девяти этажей, невозмутимый внешне крановщик только добавил:
— Старый, блядь, совсем стал. Клапан уже не держит.
Боря, молясь на трос, был благодарен небесам за то, что тот всего четыре метра. Ещё более резкий рывок сорвал бы и пояс. А ещё Глобальный немного порадовался за себя, что выкинул дешёвые тросы для легковушек, что рвутся, стоит на них сесть мухе, и купил нормальный «грузовой» на пять тонн.
«Вот и пригодился».
— Стасян! — крикнул Боря вниз сквозь ветер. — Ты как?
— Как, как, хуем об косяк! — ответил крановщик и как паук на нити из задницы, начал раскачиваться. — Внедряюсь!
С тем заявлением он влетел головой на балкон… верхнего этажа.
И тут Боря вспомнил, что внизу бабкина квартира. До Лиды ещё этаж. С этой мыслью он бросил кусок верёвки и исчез в лифтовой шахте, а затем оказался на этаже через какие-то мгновения.
Стас открыл бронированную дверь и с невозмутимым видом заявил:
— Слушай, а где там твоя сумка лежит?
— Стасян! — прикрикнул Боря. Радости в нём было много. От адреналина даже немного привстал. Так что обниматься не стали. Мало ли. Но обозначить мысль следовало. — Это не та квартира, Стасян!
— Да? — удивился крановщик и шагнул в сторону, запуская внутрь.
Боря с тоской посмотрел на сорванную пломбу на замке. Похоже, начинался новый этап его жизни. А сообщник даже не понял насколько ему повезло. Только за булку держался. Правую.
Покидать чужой квартиры Стасян точно не спешил. Обратно пошёл по коридору, заявив:
— Я штаны о ледышку на балконе поранил. Не в курсе, где тут иголка с ниткой? — а затем повернувшись и посмотрев на Глобального с загадкой в глазах, добавил вполголоса.
— Пойду что ли помоюсь. По-моему, я ещё и немного дристанул.
И он спокойно включил свет и исчез в ванной. Послышался плеск воды.
Боря, глядя на мокрые следы под ногами, вздохнул. Проникновение со взломом у них уже есть на двоих. Но на нары с грязной жопой — тоже не дело. Так что если полиция оставит минут десять, чтобы штаны заштопать и помыться напарнику, то будет им по-человечески благодарен. Но про какую он ледышку говорил?
С этой мыслью Боря на балкон прошёл. Сердце ёкнуло, когда батарею знакомую увидал. Там же бабка лежала. И в потолок смотрела, плавая. А на балконе с тех пор вообще — швах. Ледяной балкон, и палас обледеневший. Как уходили, дверь не плотно закрыли. Её и открыло сквозняком. А теперь на балконе царство льда и снега. И выбитое стекло на деревянном профиле, словно туда мужик под сотню килограмм локтями вперёд влетел.
Боря вздохнул и присел на край застеленной кровати.
Проблемы никуда не делись, их только прибавлялось.
Глава 23 — Не свисти — денег не будет
Мыслей много. Жаль, за них денежку не дают. Но пока Стасян спокойно мылся и без зазрения совести намыливался мочалкой старушки, Боря вернулся на крышу, захватил его куртку и отцепил остаток верёвки с тросом. Улики ни к чему.
Когда возвращался, ноги едва мимо этажа не пронесли. Инстинкт самосохранения сработал. Может и успеет уйти от правосудия? Бежать надо, а там хоть трава не расти!
«Но зачем?» — тут же возразил внутренний голос: «Отпечатки всё равно в квартире есть. Мы и раньше заходили. Так что — хрен докажут».
А что момент слабости промелькнул, так кто о нём знает? Мыслить можно по-разному. Но делать так — не по-пацански.
«Сам на делюгу подбил, сам и отчитывайся», — словно подмигнул внутренний голос, поправив кепку.
Когда Боря вернулся на место преступления, крановщик уже примирял бабкин халат, думать не думая ни о каких уликах. А что горячая вода есть — даже приятно.
Самое удивительное это то, что халат ему подошёл. Правда рукава пришлось закатать выше локтей, а на торчащие мудя никто внимания не обращал.
Пояс, вообще, как шнурок выглядит. И ничего.
— Слушай, а где тут нитки? — спросил Стасян, поправил яйцо и пока Боря в осадок выпал от этого вопроса с картинкой, крановщик стираться начал параллельно.
То есть спокойно налил в тазик воды, достал мыло и давай прачку изображать под образ в халатике. Руки рабочие. Минутка свободная есть. Чего время терять?
«Так вот ты какой — человек сегодняшнего момента», — хмыкнул внутренний голос: «Ну давай, ищи ему нитки, иголку и подскажи, где мука хранится. А как пирожки испечёте, считай — прописались».
Боря вместо ответа куртку в прихожей повесил и по стене спустился. Снова грусть-тоска за душу взяли, буркнул:
— Стасян, ты вообще осознаешь, что мы в чужую хату вломились?
— Ну и чё? — ответил крановщик и добавил. — Как вломились, так и выломимся. Мы же не со зла. Мы по делу. Ты это… верёвку мне только новую достань. С балкона там подстрахуешь. Тут уже ближе получается. На раз туда и сюда нырнуть можно. Нет, ну если прямо сейчас надо, то может и за ноги подержать.
Боря только рот открыл. Вообще, что ли, бессмертный? Человек только что вроде жопой на сосульку наткнулся, а теперь снова в бой рвётся. Но верёвка может и пригодится, чтобы на ней заодно и повеситься. По очереди походу придётся. Иначе жизнь под откос. Сидеть от десяти до пятнадцати. А оно им надо?
Но судя по бодрому духу и напевающему под нос Стасяну, он верёвку по прямому назначению собирался только использовать. То есть — в скалолазы пойти. И чтобы точно дойти, тапочки хозяйские на три пальца натянул и шоркал ими по квартире. А попутно не доллары и драгоценности по нычкам искал, а зелёнку в аптечке. Как нашёл, так и вату подцепил. Булку зелёным залив, поохал для порядка, а затем с деловитым видом сел на кухне штаны зашивать, пока бельё замачивается. Даже очки бабкины на нос напялил. Деловой.
От этой картины Глобальный в себя даже пришёл. Никакой тебе паники, вырванных волос. А адреналин если и был, то весь вышел.
— Стасян, так ты что, снова полезешь? — спросил в лоб Боря. Потому что отступать всё равно некуда. Всё равно срок влепят. Вопрос лишь в том, за одну квартиру ли, или ещё и за убийство по неосторожности.
«Этот герой-доходяга, судя по виду, в рай без очереди», — заметил внутренний голос: «Ну а ты в ад, конечно. Такого человека сгубил! И не стыдно тебе?».
— А хули делать? — ответил тем временем кореш, нитку в иголку вдевая. — Главное — результат. Ты ведь без паспорта — не человек вообще? А без ключей от автомобиля — дважды говном получаешься?
— Точно, блядский рот, автомобиль! — заявил Боря, на часы в коридоре взглянув. — Мне же в аэропорт надо! Немка прилетает.
— Ну езжай, раз надо. Я-то в халате не поеду, — добавил Стасян тут же, принимаясь штопать дырку. — Я пока лёд на балконе поддолблю. А на обратном пути верёвку захватишь, там и полезу.
Тут то Боря и понял, что крановщик определённо летал на работе. Только без крыльев. Но результат того стоил. Ведь тихо сидеть он не собирается. При деле всегда человек хочет быть. А яйца у такие, что он на них вместо стула сидеть может.
Если по материалу сравнивать, то либо сразу титан, либо хотя бы нержавеющая сталь. Потому что иначе объяснить, как можно сидеть в чужой квартире пару-тройку часов как в засаде, но при этом шуметь как перфоратором, он не мог.