Самого «Рэмбо на минутку» этого не остановило. Он ударил себя в грудь и открыв дверь, пошёл в дом следом.
Охранники переглянулись. Но едва первый потянулся к стационарному телефону, как второй положил руку на плечо.
— Погоди… Князь едет.
Князь действительно подъехал прямо к десятому дому, подперев джип с вмятым бампером, отогнал лающего ротвейлера уже от территории забора и начал высадку на местность. Причём с новым автоматов в руках.
Рядом с автомобилем осталось двое. Так мужчина в спортивной шапке махал салатницей на собаку, показывая той уходить, а объёмная женщина спешно доставала что-то из багажника автомобиля, пока Семён с Михаилов не увидели ручной пулемёт калибра 7,62 мм, разработанный Василием Алексеевичем Дегтярёвым.
Водрузив пехотный пулемёт со сложенными сошками на плечо, дама вошла на территорию следом.
— Ну, пиздец! Теперь звонить уже поздно, — подытожил Михаил, убирая руку с плеча напарника. — Походу самое интересное мы уже просрали. Как теперь объяснять наличие оружия на территории? Под носом у нас пронесли?
Сёма сглотнул и положил трубку обратно. Дед схватился за седую голову и запричитал:
— Да что ж мне так с напарниками-то не везёт? Что в порту еблан попался драчливый, что здесь алкота шары заливает. Ты что, начала «движения» не заметил? Чужие на территории, бляха-муха, с оружием! А ты тут… тут… хоккей смотришь?
Михаил потыкал пальцем телефон.
Сёма замер и не двигался. Лучше обвинения в алкоголизме, чем в онанизме.
Запишут ещё в трудовую при увольнении «дрочил на рабочем месте», и всё. Дальше только людям в торговых центрах поставят на входе улыбаться.
Жена, конечно, сразу уйдёт, погрузив в пучину позора на районе, только и останется, что переехать и с Дианой в порнухе сниматься. А там либо жопу брить заставят, либо напарника такого страшного позовёт, что вообще ничего в паре не встанет.
И ведь как в воду глядел. Следом на телефон член какого-то человека в костюме сантехника прислали. О чём приложение тут же и оповестило, и показало.
— А-а-а, — протянул Михаил. Нацепив на пояс пистолет и водрузив на голову шапку, добавил. — Так ты из этих? Ну нахуй, лучше в порт вернусь. Там хотя бы просто контейнеры пиздят, но пёзды предпочитают! Ебал я в рот такие «элитные» условия! Как я потом этими глазами на внуков смотреть буду?
Отплёвываясь, Михаил первым КПП покинул. Матерясь по ходу как бывалый морской волк, на территорию пешком пошёл.
А Сёма задержался ненадолго.
Стыдно. А ещё… интересно.
Открыл картинку от Дины и даже приближать ничего не пришлось. За линейкой можно не идти. И так понятно, что с таким партнёром по кадрам он лучше в операторы пойдёт.
Там меньше конкуренции.
Костюм, правда, больно знакомый. Но их же всех под один стандарт в магазины рабочей одежды завозят?
Глава 10 — Вызывай специалиста: гранд-финал
Сантехник на пенсии открыл глаза, едва расслышал отдалённый стрёкот автомата. Напомнило «учебку» на малой родине и службу в ГДР.
«Приснилось, что ли?», — промелькнуло в голове Степаныча, пока тёр глаза и приходил в себя.
Ящик пива в союзе с банным жаром превратил тело в овощ. Двигаться совсем не хотелось… Но сколько впечатлений!
— М-да, давно так хорошо не сидели, — пробубнил наставник и пожалел, что поблизости нет минералочки.
«А может зря всю жизнь любил одну женщину? Ох, Алла моя, Аллочка! Любил бы многих, отдыхал бы если не с детьми, то с внуками на пару. Такие в стакане воды патриарху бы не отказали. Но раз не посеял жизни, теперь снова идти из-под крана пить или из бассейна хлебать», — прикинул отдыхающий с гудящей головой.
На виски давило, сердце работало с перебоями. Попеременно хотелось то к Алле на встречу, то «вроде ещё ничего».
Потерев жёстко лоб и виски, Василий Степанович скосил глаза на телевизор со скамейки. Хотелось сделать звук потише. Взрывов ещё не хватало! Но экран показывал лишь мерно совокупляющихся лягушек под восторженные реплики Дроздова. Не настолько фееричное зрелище, чтобы взрываться.
«Фейерверки на улице бахают, что ли?» — ещё подумал Василий Степанович, потянулся и перевёл взгляд на Аполлинария.
Салюты идти лучше вместе смотреть. Едва ли не единственная категория, которая раньше была менее зрелищной.
Собутыльник храпел в полотенце как в фильтр, запрокинув голову на массажном столе. Ткань давно ничего не прикрывала. Куст с теремком наглядно показывал, что заблудиться в джунглях — раз плюнуть. А строение давно не такое приметное, как в молодости. Ориентиром на местности больше не служит. Возможно, где-то там закопано больше, но всё меньше на свете дам, что желали бы себя почувствовать диггерами.
«Всё-таки большая часть уже под землей», — усмехнулся Степаныч и прикинул чем бы прикрыть товарища.
Сущность полотенца уже избавила его бороду и усы от праздничного камуфляжа «селёдка под шубой». Теперь его миссия заключалась в другом — спасти лицо от света в глаза. Тогда как сама маска-фильтр должна была спасать помещение от перегара. Эта схема даже работала до поры до времени, но едва банная материя сползла кончиком в рот, таки притянутая гравитацией всасывания настырного дворника, как тот подскочил, осмотрелся и подытожил:
— Так, ну всё. Погуляли и хватит. На работу пора… Встретимся на обеде.
Степаныч даже головой покачал в удивлении. Вот это, мол, человек. Знает, как отдых от работы отделять. Трудолюбивый до мозга костей. Ответственный по самое не балуйся. Раньше такому премию давали в конце квартала. Теперь в лучшем случае поздороваются у подъезда.
Глядя на голую жопу трудового передовика, Степаныч сразу подумал, что что-то не так. Возможно, часть мозга Аполлинария ещё не проснулась. Так как после заявления он просто пошёл к двери, на выход в сам ад, где по заверениям Данте, на последнем, девятом круге, было безумно холодно Горбачёву, Мавроди и остальным «американцам», что холодов то никогда не видели.
«Поля, не шути так!», — хотел сказать Степаныч, но сушняк подвёл.
Пиво как будто сплошь состояло из песка и теперь весь этот песок равномерно распределился по горлу, глотке и присушил губы к зубам. Оставалось только закинуться печеньем для верности.
Аполлинарий о печенье и завтрака как таковом не думал. Полотенце осталось на массажном столе. Вышел на улицу в чём мать родила. Рефлексы сработали лишь на два момента: по пути прихватил щётку-швабру вместо метлы, а на голову водрузил синюю шапку производства СССР с белыми вышитыми буквами «спорт».
Наставник метнулся к раковине, смочил губы и буркнул:
— Поля, ты куда собрался? Поздно нам уже в снег нырять. Отныряли своё. Не для нас нынче лунки долбят!
В ответ только дверь хлопнула.
— Эй! — закричал Степаныч, подскакивая к двери и распахивая её. — Полик! Не шути с морозом! Плохому танцору яйца, может, и мешают, а тебе ещё пригодятся, чтобы не вздумал на стринги переходить!
В ответ в лицо такой холод дунул, что до зубов пробрало. Пришлось закрыть.
Откуда, собственно пошла поговорка «плохому танцору яйца мешают»? Степаныч точно знал, что корнями эта поговорка уходит в Европу. Когда-то в странах Западной Европы существовал веселый «танец с яйцами». Настоящее соревнование танцоров в мастерстве и ловкости вокруг яйца на полу. Плохим считался тот, кто хотя бы коснулся яйца во время кульбитов. Но это — частный случай. А в народе больше прижилось понимание, что «плохой работник всегда винит в неудачах свой инструмент».
И судя по тому, что дворник схватил первую попавшуюся щётку в углу, ему вообще было без разницы чем наводить чистоту и порядок.
Хочешь или нет шевелиться, уже не имело значения. Наставнику сантехнических дел пришлось одеваться даже быстрее, чем в армии. Если там по заверениям старшины на них должен был напасть потенциальный капиталистический агрессор в джинсах и бутылкой колы в руке, то здесь вполне конкретный дворник мог мудя отморозить.
«НАТО, конечно, таких потерь для общества не заметит. ООН слезинки не проронит, но вся улица взвоет, когда дворник после метели на работу не выйдет», — ещё подумал Степаныч, одеваясь.
Когда товарищ утеплился как следует и выскочил следом, дворника уже и след простыл.
— Да ёбаный-карёбанный! — возмутился наставник не одного поколения сантехников. Сделав морду кирпичом, чтобы было теплее, он поплёлся во тьме в метель наугад. — Поля! Ты где? Пол-я-я-я! Полик, дурик! Ты меня слышишь? Ладно, что плодиться уже не собираешься, но об обществе подумай! Я за кошками в подъезде убираться не намерен! Сам прикормил, сам и убирай!
Крича, Василий Степанович прошёлся по тёмной внутренней придомовой территории, после чего подался в сторону фонарей внешнего освещения. Всякий мотылёк летит на свет, а обронивший ключи ищет там, где светлее.
Один из фонарей подсвечивал в том числе и распахнутую гаражную дверь. Без раздумий, спасающий зашёл туда, как в место наиболее вероятного нахождения друга. Босоногий дворник действительно стоял между автомобилями и мелко дрожа, елозил шваброй по бетонному полу.
Сработала мышечная память.
— Аполлинарий, ты что тут делаешь? Колобка решил испечь? — возмутился Степаныч, не одобряя ударную работу на морозе после бурных выходных.
В гараже, конечно, потеплее, чем на улице, но по ногам дует!
— Мету, — ответил дворник, почти не открывая слипшихся глаз.
Ни ветер, ни метель давно не могли сбить Аполлинария с ног. Вестибулярный аппарат такой развил, хоть в цирке работай. Неваляшкой.
— Но снег весь на улице! — подчеркнул важную деталь Степаныч и добавил ещё одну. — Здесь же мести нечего. Люди сразу всё чистое построили, чтобы работы тебя лишить.
— Зато здесь мести теплее, — резонно возразил дворник, не прекращая движений.
За годы беспрерывной практики движения давно воспроизводились мышечной памятью в любом состоянии здоровья. Похмелье, головная боль и сушняк как последствия недуга только активировали внутренние рабочие резервы. До обеда дотянет, а там супчик, чаёк, конфетка. Жить можно!