нству. На этом постном салате и держались, пока вдруг вещи своими именами не стали называть. Тут-то и выяснилось, что самоназвание пригодилось, а за рубежом они никому не нужны.
– Где родился, там и пригодился, – добавил Боря, которого самого то в Израиль звали, то в Армению, то в Москве предлагали на ПМЖ остаться. А он сибиряк что так, что так.
– Так вот, я у них предварительно технику выкупить собираюсь. За полцены, пока за копейки не пропили. С этим помогу. Но стены я за вас обшивать не собираюсь, Борис!
– Да сделаю я изоляцию. Общий принцип понятен, а там… покумекаем, – прикинул Боря, который больше привык санузлы изолировать, чтобы с соседом не здороваться, чем в акустике разбирался.
«Но это же почти, как и с шибари», – прикинул внутренний голос: «Яндекс поспрашиваем и клипы обучающие какие посмотрим насчёт деталей».
– Тогда, Борис, с вас солистка, группа и акустика, а с меня инструменты, пиво с чипсами и продление концертов на лето. Если под конец весны что-нибудь убойное запишем, хотя бы один хит, то продержимся. А там уже на каверах, акустике и перепевках старых хитов до осени продержимся.
– Нет, надо просто сесть и записать нормальной полный альбом, – возразил Глобальный. – Ненавижу сигнлы. Они же даже переводятся как одиночки. И обвешивать мишурой эту одну песню не надо. Надо подробно делать весь проект. А то одни пишут короткие книги, другие одну песню, третьи резьбу не докручивают. И в целом получается, что каждый недоработал. И в стране бардак. А оно нам надо? Надо как следует доделывать!
– Мне ясна ваша позиция, – донеслось от Кобы. – Кстати, наш клип про экологию на вершинах чатов. Ну, где дерево плывёт по реке, пока веткой не становится. Экологи, все «зелёные» и почему-то даже «институт философии жизни и смерти» его перед каждым выступлением крутят на своих сборищах. Отсюда, собственно, и деньги на инструменты. Но хотелось бы несколько расширить аудиторию. Нам нужна музыка для стадионов, Борис. Чтобы на спортивных соревнованиях играло. Например, на хоккее. Так отчисления на глаза вырастут.
– Я вас понял, Моисей Лазаревич, – добавил Боря, зашёл в дом Зои, отключил сигнализацию и прошёлся по комнатам. – Сделаем. Конец связи.
Нужно было хоть раз в неделю поливать цветы с лейки. Все, может, и не спасёт, но стойкие выживут. И решительно набрав воды в тару, гость пошёл по комнатам.
На первом этаже горшков с цветами не особо, только пальма двух метров в коридоре финиковая в кадке стоит. Вылив туда всю лейку, Боря снова набрал воды и на некоторое время задержался в спальной хозяев на втором этаже. Там на подоконнике росла гортензия, хлорофитум и подозрительно лысый кактус фаллической формы.
«Вроде должен быть с колючками», – ещё подумал Боря, повертел его в руке в небольшом горшочке и обратно на подоконник поставил: «Может, болеет?»
Взгляд ответственного приходящего цветовода в это время зацепился за происходящее в соседнем дворе. Увидел в окно, как из трубы в беседке шёл дым, там стоял шашлычник в поварском фартуке и это было совершенно нормально. Но рядом с беседкой дрались Шац с Лаптем, а Боцман лаял до хрипотцы, раскидывая слюни вокруг. Он словно так и не решился, в кого вцепиться первым.
– Что там за хрень творится?! – воскликнул Боря, поставил лейку и побежал на улицу.
Когда сантехник достиг соседнего участка, Шац с Лаптем уже несколько подустали. Они выдохлись, но всё так же ответственно ломали друг другу лица.
Удар следовал за ударом. По очереди. Оба стояли обнажённые по пояс. Один был в камуфляжных штанах и берцах, так и не успев переодеться, другой в деловых брюках и зимних ботинках на меху, которые не торопился менять на демисезонную обувь. Потому что погода в марте что-то среднее между январём и маем, но порой даже на дню.
Стасян с вялым интересом посматривал на драку через плечо. И всё больше следил за шашлыками. Только отвернёшься – подгорят же! А драк он видел не мало. Но ещё ни одна никого не накормила.
– Мужики, вы чего не поделили? – возмутился Боря, едва прибыл на место.
Как известно, двое дерутся – третий не лезь. Разве что два на два сойтись, но Стасян слишком занят, смотрит с ленцой. А тут полезешь, так ещё и от ротвейлера отхватишь.
«Шансы за день получить не только по шарам удваиваются», – заметил внутренний голос.
– Чего-чего! – сплюнул кровь Лапоть, вытерпев очередной удар и не спеша начинать свой. – Этот олух делает вид, что меня не знает.
– Так он это… – попытался с ходу объяснить Глобальный и даже с укором посмотрел на крановщика.
Но тот даже не подозревал, что должен был рассказать какому-то незнакомому мужику секрет Шаца.
– Да помню я тебя, ебанько ты одноразовое! – ответил Матвей Алексеевич, сам прояснив ситуацию. – Просто не замечаю. Как ты меня не замечал почти четыре месяца.
– В смысле не замечал? – возмутился Лапоть и в очередной раз по лицу оппоненту заехал. – Ты берега попутал? Ты сам сказал, не звонить и не писать, пока сам не выйдешь на связь. Накроет мол, наведу. Я и… переживал. Просто тихо переживал. Потихонечку.
– Это ты попутал! – не остался в долгу Шац и смахнув кровь с рассечённой скулы, сам врезал и добавил голосом. – Где посылка? Звонки? Письма? Боря вон целый контейнер гуманитарки прислал через пацанов. А ты, хуй с ушами, даже тёплые носки не мог выслать? У всех кореша как кореша. Посылки хотя бы раз в месяц, свечи, открытки. А мой братан гнилой оказался. Свечки не мог окопные сделать? Тупо воск плавишь на фитиль в центре в банке из-под любой сайры! С этим бы даже ты справился, уебан ты пиздоголовый.
– Слышишь ты, придурок! – хмыкнул Лапоть. – Я Князя осаждал по бизнесу! Не то вернулся бы ты не к частично урезанному бизнесу, а к разбитой тыкве. И без кареты. Ещё и в долгах, учитывая размер платёжки на твой дом.
– Какого ещё князя? – возмутился Шац. – Олега «Вещего»? Игоря «Старого»? Или может, князя Шуйского? Что ты городишь?
– Ты совсем мозги растерял? – удивился Лаптев. – Князя!
Оба застыли, не понимая друг друга.
– Так ловко с темы ещё никто не соскакивал, – добавил Лапоть.
Боря вздохнул. Похоже, самому рассказывать придётся:
– Мужики, давайте за стол сядем и поговорим, да?
– Блядь, у меня там греча горит! – вспомнил Шац. – Идём, говно ты бесполезное. Салатики хоть настрогаешь… если пальцы себе не отрежешь нахуй. Чмо ты безрукое.
– Сам чмо, – ответил Лапоть и немного подумав, добавил. – И ебанат. Но я скучал, братан!
И они обнялись сначала, как старые знакомые, а потом похлопали друг друга по плечам и подхватив снятую одежду с лавок, пошли в дом. Умываться и спасать продукты на плите.
«Похоже, дружба всё же дороже обид», – прикинул внутренний голос.
– Борь, присаживайся, – донеслось от Стасяна. – В ногах правды нет.
Он как самый спокойный человек на земле лишь монотонно переворачивал шампура и соусом поливал, чтобы зажаристее выходило, но не подсыхало. Запах такой одуряющий пошёл, что пёс полностью проигнорировал хозяина.
Боря и сам заметил, что Боцман предпочёл на улице остаться, а не домой идти. Дом собаке уже надоел. Там никогда не пахло шашлыками. А здесь всё-таки жаренный кусок обещали… когда остынет.
Глобальный вздохнул и на лавочку присел. А может и правда не стоит так по пустякам переживать? А то нервничает чего-то, бегает постоянно. Суетится. А может вся разгадка в том, чтобы сконцентрироваться на цели и к ней идти? Тогда главного не забудешь. А со всем посторонним – да бог бы с ним! Это если вслух сказать, а про себя – хуй с ним!
Стасян лишь улыбнулся загадочно, словно давно постиг эту истину чуть раньше. Только шашлыки снова поправил и сказал голосом, полным мёда:
– Уже готово почти. Борь, неси тарелку и вилку... Скоро снимать будем!
Так сантехник и понял, что это первая просьба за день, которую выполнить самому хочется. Без напряга, в охотку. И ноги сами на кухню понесли. Ведь если даже заботы от души идут, то всегда есть что приятное вспомнить. А человек – и есть память.
Глава 12 - Как мужики ножи метали-2
День ещё не закончился, а из четырёх лиц за столом в беседке трое уже были биты, но довольны. Инфракрасные пушки грели тела, и даже при сильном ветре не приходилось ежиться.
Уплетая быстро остывающие шашлыки, Лапоть первым заметил эту нестыковку с раздачей. И напялив солнцезащитные очки поверх своего фингала, спросил прямо:
– А Боря как уцелел? Фартовый?
– Его травма несколько глубже, – хмыкнул Шац, протерев опухающую скулу редисом. – Она моральная.
– Ага, – кивнул Стасян, который в битве за любовь пострадал. – Не каждый день мужик по шарам мужик получает. Тем более от…
– Какого хрена?! – резко донеслось от забора.
Все четверо синхронно повернули голову на звук и даже Боцман заинтересовался. А там только кепка торчит за тающими сугробами. И никакой угрозы не видно.
– Никогда бы не подумал, что увижу выражение «говорящая голова» наяву, – добавил Лапоть, поглядывая на верхнюю часть атрибута охранника с эмблемой снежинки. – Чего это он?
– Переживает, – добавил Лопырёв и махнул стакан.
Они на пару с Шацем пили коньяк, тогда как Стасян больше ел, молча чёкаясь рюмкой с водкой, а Боря пил лимонад. Обычный, лимонный, сильно газированный.
Но не морщился, запивая только сантехник. Напротив, на лицо наползала блаженная улыбка. Ведь газики раскрывали вкус мяса с кетчупом, лавашем и порезанной зеленью из сибирских теплиц ничуть не хуже, чем горячительные напитки. Главное было сразу своё «нет» сказать тесной мужской компании, где тосты – лишь предлог, а по сути тебя просто хотят споить. Потому что – могут.
«И если без разницы за что пить, то без разницы и что пить», – заметил внутренний голос: «А лимонад, сука, вкуснее!»
– А, так это он за конфетами пришёл, – припомнил крановщик и кивнул одобряюще. – Не дождался. Понимаю, голод не тётка. Сейчас принесу, – и Стасян пошёл в дом, на кухню, где были рассортированы пакеты.