Но что одежда? Смотрит с вызовом дева. Привстала даже. И поневоле за попу хочется потрогать. Рефлекторно. Потому что хорошая попа, достойная. Даже по краешку видно, что работящая, мышцы такие, что коромысло на раз унесёт и к реке туда-сюда сбегает раз десять как минимум, чтобы джакузи сельскую набрать, если водовоз забухает и не приедет.
Но больше о работоспособности скажут руки. На сильных пальцах мозоли. Знают те руки и топор, и тряпку, и вёдра. Не чурается дева работы тяжёлой, но обходит стороной её маникюр и ногти наращенные.
– Я – Боря, – зачем-то сказал Глобальный и руку протянул, снова заново хотел познакомиться.
– Да я помню, – сразу улыбнулась Раиса, но руку взяла, пожала пальчики, а потом к губам приблизила. А губы и без губной помады вишневые. И брови все свои. Ни стрелки не подрисовано. Любоваться бы с девы той как с картинки. А как сказала. – Любый мой, – так Боря и растаял.
«Слушай, а ты даже в дупель пьяный имеешь хороший вкус», – заметил внутренний голос, но тут дева окончательно признаниями добила.
– Так что, собираться пора?
– Куда собираться?
– Как куда? В город, – ответила Рая. – Ты меня вчера переехать уговорил. И родителей уверял, что поступать мне в институт надо. Вся сила в высшем образовании, мол. И вообще, хватит в девках сидеть, Райка, говорил. И так красиво и складно всё говорил, что я и решила, что ты будешь моим первым.
Рая поднялась и давай расчёсываться у трельяжа. А Боря невольно на пятно алое на простыне посмотрел и за голову взялся. Девственниц в его практике ещё не было! Но самое обидно, что не помнил ни-че-го. А ведь момент, наверняка, уникальный.
«Попортил девку, а сам даже не знаешь, как», – вздохнул и внутренний голос.
Боря и сам поднялся, потянулся и маковку почесал. А вместе с тем майку на люстре обнаружил. На одном из плафонов висела.
– Значит, я у тебя первый? – спросил сантехник, майку доставая.
– Ага, первый и последний, – добавила Рая и повернувшись улыбнулась. – Лучше уже не будет. Ну, как Макар Берёзович и говорил, это теперь на всю жизнь.
«Так это прадед к ней привёл!» – тут же закричал внутренний голос: «Походу недолго мы с ним на звёзды на лавочке смотрели. Старый, а мудрый по самое не балуйся. Но ему-то давно уже не надо, наверное, а тебя уговорил на бесчинства сходить. И учинить распутства всякие по дороге».
Только Боря об этом подумал, как в дверь постучали. Не дожидаясь ответа (как и положено в России), в комнату тут же заглянула седая голова какой-то бабки и сказала:
– Проснулись? Добрэ! Давайте к столу, блины стынут.
Трусы обнаружились под кроватью, второй кроссовок за дверью. В нём сидел котик и очень возражал, когда одевающийся и собирающий обувку сантехник выгнал с насиженного места. Но сюрпризов по этому поводу не оставил.
Собрав полный наряд вероломного ночного гуляки, Боря залип у зеркала над рукомойником. В процессе утреннего моциона выяснилось, что на шее засосы, нижнюю губу как покусали, а то, что вся спина расцарапана, ещё когда майку одевал, понял. А какому плохому Раю ночью учил, вообще не ясно. Но глаза девки горят и за столом только и разговоров, что о переезде.
Сам Боря молчал, больше удивлённый тем моментом, что за завтраком в чужом доме помимо незнакомой бабки, обнаружил и Макара Берёзовича. Тот деловито жевал блины и не уставал сыпать комплиментами к бабке. Более того, он вновь включил режим «ничего не слышу» и говорил довольно громко. И сколько бы седая леди в платочке не пыталась его утихомирить, всё и выдал. И как хороша, и как горяча была, мол.
Тут Глобальный и понял, что не только его привели, но и сам пришёл с ночёвкой не так просто.
«Ну если даже у столетнего старика в деревне есть секс, то здесь явно место силы!» – тут же добавил внутренний голос: «Давай бросим всё и сюда жить переедем, Борь».
И всё же за столом ещё было свободное место. И сантехник припомнил детали.
– А где твои родители? – спросил он Раю.
– Так вы вчера как пришли, так Макар Берёзович их из дому и попросил, – ответила Рая, намазывая маслом и вареньем блин. А затем бухнула сверху ложку сметаны и избраннику протянула, чтобы снова сил набирался и скорее снова её учил плохому. Потому что хорошее она и так запомнит. – Они к Сидоренкам с ответным визитом ночевать и пошли. Странные, конечно, сватки получились, но что сделано, то сделано. А кольцо можешь и после надеть… помолвочное.
– Сваты? – переспросил Боря с полным ртом. – Кольцо?!
– Ну так ты же свадьбу назначил, – тихо «напомнила» Раиса.
– Я?! – проглотил, не жуя сантехник и глаза из орбит полезли. То ли от попытки задохнуться, то ли от удивления.
– Ну да, только условие поставил, – тут же постучала ему как следует по хребтине ладонью простая русская девушка так, что блин обратно вышел и проглотил его уже как следует.
– Какое? – переспросил, запивая каким-то красным сладким соком с привкусом вишни.
Следом чуть покраснела щеками Рая и глазки потупила, но ответила:
– Чтобы на свадьбе той я с животом уже была. Так что, Боренька, варианта всего два. Либо давай почаще повторять это всё ночное безобразие, либо мне наесть тот живот придётся! Потому что зная мою маму, все Петюхи уже в курсе. И все на тебя посмотреть хотят.
Бабка захохотала в голос, Макар Берёзович подхватил, за зад необъятный её ладонью прихватив. Сразу видно, ягоды в ягодицах есть у обоих. А порох ночью не весь потратили.
Много было эмоций в Боре. Да все не высказать. Но из всех волнующих его вопросов задал на фоне неразберихи в голове лишь следующий:
– Почему деревню вообще назвали Петюхи?
– А, так это просто, – ответила Рая, дожевав блин со сметаной. – Макар Берёзович же как один из основателей деревни самым рослым был. Считай на голову выше всех других мужиков. Ну и прозвал их пиздюки. Ну шутки шутками, а он потом и село так же хотел назвать. Но мужики посмеялись и задумались. А потом всем советом вынесли ему… эм… квотум недоверия.
Она посмотрела на Макара Берёзовича, но тот гладил руку бабке и словно никого больше не замечал. И Раиса продолжила:
- Короче, вёслами его изрядно побив, народные массы сказали своё решительное «нет». Так задуманные Пиздюки стали Петюхами. Так как очнулся первопроходец лишь с первыми петухами в лесу. А как серебро в верховьях реки обнаружили, рыбача на горной, Верхние Петюхи появились. А у озера, соответственно, Нижние Петюхи со временем образовались. Там мужики всю жизнь сетки ставили, даже при советской власти. Потому что первым участковым Макар Берёзович и был. Лет сорок, почитай, пока не надоело. А наша деревня посередине, в чаще леса. У родников, считай, свой первый дом Макар Берёзович и ставил. Но тот пересох в «семидесятых». Там засуха сильная была. Воды подземные течение переменили. Тогда многие колодцы заново пришлось копать.
Боря, получив пакет информации, снова сочку розового-красного хлебнул.
«Вкусный», – отметил внутренний голос: «Вишнёвый?»
– Ой, не знаю. Боря, – продолжила Рая. – Не налегал бы ты с утра на вишнёвку. В дорогу же собирался. А тебе нас ещё всех везти. Разве можно за руль пьяным?
– Вишнёвка? Я думал это сок! – возмутился Боря и попытался подняться из-за стола, так как выпил уже кружки четыре, две из которых сразу по сушняку. И две смакуя и запивая.
Но ноги вдруг заявили – сиди на месте!
И только в попытке подняться, сантехник с удивлением обнаружил, что те как ватные. Притом, что сидел он удобно и затечь они просто не могли.
«Так вот что значит выражением «охуеть-не-встать»? Вот так сочок!» – невольно восхитился внутренний голос.
Сила вишнёвки пригвоздила его к стулу на неопределённое время. Идти в таком состоянии по деревне было бы верхом глупости.
Растирая икры и слушая то бабку, то Раю, то деда, Боря ел. И блины пропадали на глазах. Закусывая побольше, чтобы как можно быстрее в себя прийти, сантехник в то же время пытался понять, как выбраться из этой ситуации?
Ведь ехать ещё сегодня Лиду с группой сводить, продюсеру представлять, да и по ремонту в бомбоубежище решать надо. Звукозаписывающая студия уже инструменты должна была получить, а там всё ещё интернета нет и мебели. И полы пока не залил. Только стены сделал, потолок и всё по части труб и сантехники.
«Это, не говоря уже о том, что активы на продажу надо выставлять, чтобы начать с Шацем рассчитываться», – напомнил внутренний голос.
А тут так куда не кинь, везде клин. Девушку честную он попортил, с родителями её познакомился, хоть и абсолютно не помнил ни имён, ни лиц. А судя по уверениям бабки, венчаться они должны были в местном храме у озера. Там закаты красивые.
А каждый местный желал с ним познакомиться или хотя бы на него посмотреть. Ведь он единственный, кто Раисы добился. А пытались – многие. Но кому руку сломает, кому нос разобьёт. Недоступная со всех позиций… была. И только он к ней ключик подобрал.
– А всё потому, что каждой твари – по паре. А мы-то уже думали связать Раю и в лесу оставить на денёк другой. Вдруг какой леший наткнётся? – улыбнулась бабка и рассмеялась так, что едва челюсть вставную не потеряла.
Тут Макар Берёзович вновь активировался, восприняв улыбку за приглашение. И они снова удалились в комнату. Вскоре послышался скрип кровати.
– Во дают, – скорее восхищался этим звукам сантехник, чем прислушивался в плане извращённости мысли.
– Это всё… вишнёвка. Она с медком, – объяснила Рая и вновь на него влюблёнными глазами посмотрела. – Ты не ощущаешь никаких других…эм… эффектов? Батя пасечник. Он туда то ли маточного молочка добавил, то ли прополиса бухнул. Короче, способствует мужскому здоровью.
Только сантехник хотел ответить, что его скорее парализует, чем снова когда-то займётся сексом, как разбавились звуки скрипа. В дверь постучали. И в сенях послышались шаги.
Боря уже внутренне собрался, чтобы снова с родителями знакомиться, как вдруг на «зимнюю кухню», что представляла собой отдельную комнату именно в общем доме, (где тоже печь, которую для обогрева дома топить з