А раз на свадьбе погуляет как следует и всё-таки попробует тех загадочных крабов, а то и лобстеров, то что её ещё нужно? Только, чтобы обнимал покрепче и целовал погорячее.
А он, змей-искуситель, глаза прикрыл и целует нежно, языками переплетаются. Выражением «языками зацепились» переосмысливается. Не о чем ей больше с подругами спорить, когда ТАК целуют. От настоящего поцелуя мороз по коже. И приятная нежность овладевает телом. Оторопь берёт и не понять ей никак, почему раньше так никто не целовал и не делал НАСТОЛЬКО живой?
От губ перейдя к щеке, искуситель спустился на шею и сразу мурашки по коже. Шею раньше никто не замечал. А это её зона эрогенная, эротическая и вообще — хорошо так, что слов не найти. Ну не дураки ли мальчики, что за грудь мяли, за зад тискали, а в шею никто поцеловать не догадался? Она бы может и не била их в ответ и ногу тому Кольке-хромому и не ломала вовсе. А так полез без инструкций и понимания — сам виноват.
Всё-таки ты либо мужчина, который осознает последствия, снимая штаны перед леди, либо мальчик, которому поиграть в кулачок на картинку с женским образом достаточно.
Боря был точно из мужчин, так как принялся целовать её в горло и ниже. А ей оставалось лишь глубоко вдыхать и гореть огнём. Он вроде только сопит у уха, а в неё как в горне разгорается что-то, пылает! Вот и одежда на пол полетела, грудь воспряла, бёдра горячие, хоть яичницу жарь. И кто она такая, чтобы не попробовать?
Уложив его на спину одним движением, Раиса тут же на него взобралась, чтобы прожарку любовную устроить. Ведь есть же на что залезать. Торчит мачта, а ей по жизни быть юнгой, которая на неё залезть стремится. А как края достичь, так снова дыхание перехватывает. Тут-то понимание и приходит, что не зря все страдания. И если хотя бы раз в неделю будет так к ней в гости в её дом захаживать, то рядом на улице может хоть ещё шесть выстроить. Но её чур пусть Пятницей зовёт! Чтобы отдыхал на ней как следует.
С высоты его мачты, Рая уже не видела, как засопел ей летучий корабль. Ничего страшного. Она сама качала его на волнах и в них окуналась. Да и мачта не подводила. Захотеть если — хоть на МКС лети, не требуя миллиард, чтобы снять виды труселей космических. А то и дальше лети, Луну осваивай, Солнца коснись, оттолкнись и лети к другим мирам, используя гравитационный манёвр.
Она ведь умная, она много читала и много знает. Так разве своей мудростью с ним не сможет поделиться и детей их научить о далёких, таинственных мирах мечтать? Научит, конечно! Покажет, как правильно. Возможно даже — заставит, если блажь им такая в голову взбредёт, что мальчик — это девочка, а девочка — это мальчик. И что с друзьями своего пола можно не только дружить, но и таинства познавать запретные. Что только для мужчины и женщине наедине доступны и подвластны.
Всё она правильно сделает, подскажет и поправит, если программа собьётся. Для воспитания внутри семьи не нужны никакие внешние контролирующие органы, если это Семья, а не брак по расчёту и прозябание от боязни одиночества. А если так, то какая разница, как их Семью со стороны назовут?
И Рая, с орбиты на землю вернувшись, этот краткий миг Понимания достигнув, только на мерно спящего супруга под собой посмотрела. Щёки его были красны, лик доволен. Ну а что без штампа в паспорте, то что ж? Мужем от этого перестанет его называть? Или детям фамилии своей на даст, что ли?
Всё будет. И всё будет правильно!
Опустившись рядом со своим кораблём, Рая только глаза прикрыла, обняла. И едва слышно сказала на самое ухо:
— Я люблю тебя, Боря.
Он улыбнулся, то ли во вне разглядев что-то приятно, то ли расслышал и ещё не спал. И она улыбнулась тоже. Потому что рядом с ним ей был ни Бог, ни сам Чёрт не страшен.
А вместе что-нибудь обязательно придумают!
Глава 16Самое главное — внимание
Утром Боря то ли спал, то ли нет, эффект один и тот же — иная куча компоста бодрее выглядит. Организм ещё в том состоянии, что под глазами нет мешков, но и бодрости не сильно много. На донышке.
Он теперь такой себе человек. Как оболочка без внутренних запасов. Те от таких ночёвок постоянно подтачиваются, сокращаются и грозят выбросить в новую кому, если не сбавить обороты. А как их сбавить, если надо постоянно только подкручивать и подкручивать на жизненных поворотах?
— Боря, с тобой Шац хотел поговорить, — сказал Стасян первым делом, намазывая за столом масло на хлеб и добавляя колбасы с запахом мяса себе и сонному сантехнику, похожему на бледный призрак. — Заедь к нему.
— Заеду, — кивнул Боря, больше поглядывая на Валюху с Катюхой.
Они щебетали как птички. Язык вроде русский, но предмет разговора оставался не ясен, как действия Центробанка.
Так Катюха говорила следующее:
— У меня подруга в институте — мать троих детей, девственница. Верит, что луна — это проекция. Нахуй всех посылает, кто не согласен. Но и сама часто ходит. Живёт полной жизнью, одним словом.
На что Валюха отвечала с улыбкой:
— Это ещё что, вот у меня подруга — лесбиянка, но всю жизнь любит своего мужа и уверена, что земля — центр мира. А всё остальное на хую вертит. Но и сама покрутиться не прочь. Её же и так и так жизнь вертит.
— А мужа? — сонно уточнил Боря.
— Какого мужа? Она же в Болгарию собралась, а там вообще другой мир. И на чём его только не вертят!
— Болгары? — прищурился Боря, мечтая получить способность высыпаться за час-другой.
— Да какие ещё болгары? Их самих Евросоюз как хочет, так и вертит. Активнее разве что румыны вертятся, — тут же заморгала Валя и тут же отмахнулась, перескочив уже на разговоры о свадьбе.
За столом теперь только и разговоров с утра, что о ней родимой. Несмотря на то, что денежный фонд на это дело — скромный, если не сказать низкий, Рая уже раздумывала о платье, а Боря точно знал, что откроет свой ресторан ещё на дне рождение в апреле. Тогда на свадьбу до майских успеют. Не затягивать же до июня. И не оставлять на май, чтобы всю жизнь «маяться».
Тема свадьбы стала так популярно, что Катя с Валей тоже решили в один день отыграть. И теперь уже Стасян с озадаченным видом искал, где достать бюджет сразу на две свадьбы. Ему-то как раз расписаться можно и за себя, и за прадеда, а потом жить втроем, никто слова не скажет. Но и пары лишних сотен тысяч на кармане не завалялось после всех сделок с квартирой.
— Боря, и как быть?
— Ну как быть? — вяло жевал бутер потенциальный «наниматель и устраитель по жизни». — Поставлю тебя на квартиры. Будешь ремонты делать. Я прораб, ты основной исполнитель.
— О, работа! Работу я люблю, — кивнул Стасян и руки потёр. — Уж мы с тобой наработаем!
— Да, помогу по сантехнике, но так я в основном по городу буду мотаться с бизнес-планами и оценками тех работ для людей, так что напарника себе на работу возьмёшь какого-нибудь. А чтобы меня постоянно от дел не отрывали, сразу скажу, что подарю тебе на свадьбу… машину, — и Боря протянул ключи и документы от выкупленной буквально вчера у Валетовых легковушки. — Мешки с цементом, конечно, не повозишь, но за мелочёвкой всякой сам кататься по городу будешь. Резина там зимняя прозапас есть, а летнюю потом нормальную возьмёшь. Только у меня условие!
— Ой, только не говори, что права надо получить, — хмыкнул Стасян, поглядывая на ключи с брелоком без особого энтузиазма. Какой тогда экстрим, если ездить по городу зимой на зимней резине с правами и трезвым?
— Надо, Стасян. Надо. И прописать вам всех надо будет, если собрался документы на удочерение Катёнка подавать. Так что сами определитесь где.
— Ага, ребёнка сразу надо в школу определить и всё такое, — сказала Валька.
— И вообще одежды купить, город показать, — добавила Катька.
Тут-то Боря и понял, что ещё не договорились между собой, кому быть мамой, а кому тётей. Но уже обе заранее вели себя как курицы, тогда как Стасян — главный петух в курятнике, так как Макар Берёзович в последние пару дней захворал.
В санузле прозвучал звук спускаемой воды. Дверь в коридоре распахнулась и из неё по стеночке вышел прадед всех Сидоренок. Придерживаясь за стенку, он ясно дал понять, что все ноги затекли.
— Я в толк не возьму! — бодро начал он, проигнорировав ванную с раковиной. Если ещё и руки мыть начнёт, то совсем городским станет. — Как вы там по нужде ходите? Светло, тепло, в жопу не дует. Пахнет хорошо. Пауки не ползают. Сиди себе, отдыхай. Кури, если душа просит. Вентиляция же. Телевизор бы ещё поставить и лучше места для отдыха в квартире нет. А если бутылку с собой взять, то там и заночевать можно. Но как вы можете в таком чудном месте ещё и гадить? Я вот всё никак сосредоточиться не могу.
— Дед, ты кофейку бахни! — подмигнул Стасян. — Оно и придавит. А как сосредоточишься, давай уже определим, с Катькой мне расписываться или с Валюхой?
Боря посмотрел на одну, затем на другую. Они не были близняшками и тем более, родственниками, но по манере, поведению, неброской одежде и стилю разговора — как две капли воды. И всё немного — мутной. Чем они могли ребёнка научить, сами на первых курсах института и ни дня не проработав, Боря даже не загадывал. Но раз Стасян решил с одной союз создать, а вторую в крёстные взять или сразу в добрые тётки, то дело его. Лезть не будет. Сами разберутся.
«Со своими бы детьми разобраться», — подсказал внутренний голос и тогда Боря на Раю посмотрел.
А та сидит притихшая, слова не скажет. Считает что-то в уме, представляет, визуализирует. Но едва на ней взгляд задержал, как тут же и выдала:
— Я сама могу платье сшить. Себе и этим двум. Три платья — это считай, одна свадьба. А если твой ресторан откроется, то с местом проблем нет. Все втроём и погуляем на раз. Всё равно же полдеревни приедет или ко мне, или к Стасяну. Вместо фотосессии на телефоны сбацаем. Музыку какую-нибудь поставим, мама у меня тамада отличная. Папа самогона наварит. Тогда из всех трат только еда. Тогда этой суммы на всех хватит. Плюс подарят.