Наташка рассмеялась и опустилась к поясу. Поцелуй с внутренней стороны бедра в одну ногу, поцелуй в другую, как будто забыла направление. Но это был лишь отвлекающий манёвр. Когда оппонент потерял бдительность, мгновенно был исполнен мастерский засос на головке, от которого Глобального как током прошибло.
— Ой-ой-ой, полегче, — сказал он.
«Но только не вздумай останавливаться», — добавил внутренний голос.
Едва Наталья ослабила хватку и начала помогать себе рукой, как мышцы ног расслабились. Рыжая хозяюшка тут же принялась творить с членом языком всякое, как будто справлялась с летним тающим мороженым, не в силах сразу укусить.
От этих манипуляций Боря ощущал себя джойстиком, которым можно управлять как угодно. Порой игрок номер один лишь замирала, чтобы сразу не доводить до финала, и некоторое время смотрела в глаза молодому любовнику, томно прикусив нижнюю губу. Но чтобы совсем не скучал — начала гладить соски.
Прислуживаясь к новым ощущениям, Боря уж было решил, что лучше борщ. Так как мужские соски бессмысленны и бесперспективны. Появляются чисто по инерции природы, шутки ради. И тратить на них время в обед — точно не стоит.
«Разве что после ужина?»
С этой мыслью Глобальный перехватил инициативу в свои руки, подтянул Наталью на кровать и занялся уже её грудью.
Женская грудь как раз наоборот, полна тайных смыслов, замыслов и загадок. Не зря же её постоянно рисуют художники и вставляют куда ни попадя дизайнеры. А ты сиди и гадай, всматривайся. Лизнешь такую — напрягается сосочек. Подзабудешь — расслабится. А в целом — интересно. Женщина в процессе ласки издаёт интересные звуки, которые в обычной речи никогда не применит.
«Но ведь те же самые звуки получаются и от ласки лона», — поспешил добавить внутренний голос и Боря пообещал себе написать на эту тему эссе.
Но не сегодня, а когда-нибудь в старости, когда время будет и уже стоять не будет. Останутся одни воспоминания. А пока — надо пользоваться тем, что работает. Иначе на кой хрен он отрастил такой хрен?
С новой легендарной мыслью Глобальный поправил носочек и взобрался на женщину. Рыжая раздвинула пошире колени, и уже сама взяла себя за груди, вновь прикусив губу и глядя с выжиданием снизу-вверх.
Что же он предпримет? Если обычно ласкать себя ей не хотелось, (а то и воспитание не позволяло) то рядом с настойчивым молодым человеком могло быть всё и побольше. Желательно с добавкой.
Наташка вскрикнула. Сначала тихо, словно случайно, когда он вошёл. Но движения продолжились и крики стали громче.
— Ой-ой-ой, полегче, — даже повторила она его слова.
Боря только продолжил напирать. И рыжая вдруг стала кричать изо всех сил, словно желая отомстить соседке за мысли и томление одинокой души.
И как давай она от себя эту тоску отгонять, что вот-вот по трубам застучат!
Боря на секунду прислушался, и подлеченный слух не подвёл — внизу ответили. Только не по трубам, а голосом. Такое коварное, гортанное «ах!».
Наташка тут же повторила, но чуть протянула:
— А-а!
Снизу — снова ответ.
— О-ох!
Процесс занятия сексом словно превратился в соревнование. На всякий случай, чтобы не думала имитировать, Глобальный, глотая слюну от запаха борща, что доносился с кухни, решил, что филонить не стоит и разошёлся как следует.
Мало ли. Женщины коварны. Сегодня до финиша не доведёшь — завтра без борща останешься. Потому что — должен был.
Но и снизу не отставали. Там на Оксану словно каток наехал. Орала она — будь здоров. А мелкий рыжий пиздюк, в кого мгновенно превратился брат-конкурент на минуточку, даже решил подвывать, порой разбавляя вызов между половозрелыми самками, что совсем не по-мужски.
«Ладно, он солист. Ему можно», — ещё подумал Боря и в ответ увеличил напор.
Наташку накрыло. Только вместо того, чтобы закричать как следует, чтобы показать этим соплякам снизу, как надо заниматься любовью, она вдруг замолчала и на какое-то время даже перестала дышать, а потом из глаз брызнули слёзы.
И губы прошептали тихо, но искренне:
— Я люблю тебя.
«Какой люблю? Мы же проиграем так!» — возмутился внутренний голос.
Боря и рад бы додавить, спустить и пойти есть борщ в носочках с ромашками, но внизу всё ещё кричат.
Да и тут ещё можно работать и работать. Эта женщина слишком долго жила в строгости к себе, пока не пришёл искуситель с разводным ключом… и развёл.
Так чего теперь стесняться? Обед должен быть полноценным. С десертом!
Боря не знал иностранного, но решил задействовать отечественные языковые свойства, чтобы всё-таки вызвать крики. В идеале вплоть до вызова скорой и полиции разом. Для того снова сполз пониже и устроил настоящее торнадо между ног.
Терзая женщину языком, он замечал лишь, как наливаются нижние губы кровью и как неистово крутится Наташка. Вот и её джойстик обнаружен!
Теперь он игрок номер один.
Едва понял и усилил нажим, как крики и полились. Среди них таинственные звуки с подвыванием и рокотом. Словно кайфует человек, только уже для себя, а не для других. Да вот что интересно, едва Боря расслышал их, как ощутил дикое возбуждение и снова на Наташку взобрался.
«Сейчас ещё посмотрим чья возьмёт!»
Кровать заскрипела так, словно её никогда не смазывали, а на самой фабрике при производстве специально состарили и собрали из всего ржавого хлама в округе. Будь у такой кровати ножки, они наверняка бы переломились. А так только изголовье стучало в стену, как набат для тех, кто устроил перекур снизу.
Снизу сразу прекратились все звуки.
«Мы победили!» — добавил в восторге голос: «Всё-таки — опыт против молодости решает!»
Боря тут же сдулся. Распластался на женщине. Затем перекатился на бок, не желая задавить. Ещё пригодится. Но ещё некоторое время гладил по бледным мягким ягодицам и раздумывал, спросить ли её о том, что предлагал Антон Сергеевич, когда на работу Романа устраивала?
Или, как Леся надуется и ответит односложно?
Решив не портить послевкусие, смолчал. Наташка уже не кричала, но тихонько постанывала. Накрыло запоздалой негой, что пришла на смену серии быстрых, мощных оргазмов. А ещё ноги тянуло. И как будто лёгкие мелкие волны гуляли по телу, немного тряслись мышцы, чуть сводило судорогой икры.
— Солнце моё… ты сходи, покушай, — сказала Наташка, замерев и разглядывая потолок.
В её глазах плыли блики. В левом ухе фонило. Всё-таки опыт-опытом, а годы берут своё. Гореть в пламени похоти долго не получается. Вот и остаётся полустон-полувздох. Хотелось то быть «о-го-го», а получилось только «о-го». Но радости даже больше!
Она сказала это так нежно, что Боря едва снова в бой не бросился. Но в животе требовательно заурчало, подсказав, что дальше организм будет переваривать сам себя и будет он тощим и жилистым грузчиком, а не мускулистым красавцем-сантехником с обнажёнными сосками, которые после ужина не грех и взбитыми сливками намазать для опыта.
Боря почесал нос и подумал над развитием ситуации. Первый природный инстинкт был удовлетворён. Самка млела на кровати, накачанная полезными веществами, годными для продолжения рода.
За ним последовал второй — утоление чувства голода. Но едва Глобальный употребил три-четыре ложки аппетитного варева со сметаной, как в квартиру бесцеремонно зашёл Роман, тут же отмечая полуголого мужика на кухне.
Сам он был весьма помят, но доволен. Улыбка не покидала лица. Держалась как пришитая.
— А я тут думаю… что-то знакомое сверху доносится, а вот на тебе — Боря.
Глобальный цикнул на него и кивнул в сторону борща.
— Тихо, у нас обед. Жри давай и помчались аванс твой отрабатывать. И… перспективы.
Рома тут же кивнул, налил в тарелку зелья восстановления сил и присоединился к трапезе. Почти минуту хлебали молча, с наслаждением. А когда ложки застучали по дну, на кухню зашла Наталья. Подчёркнуто-одетая по всем фронтам, с немного виноватой-полуулыбкой.
— О, Ромка… пришёл. А где… отец?
Рыжий посмотрел на Борю, буркнул:
— В поле… работает.
— Так его надо тоже накормить, — тут же засуетилась Наташка, наливая борща в банку.
— О, не переживай по этому поводу, — обронил Боря. — Он и так изрядно откушамши. Захочет — приедет и сам поест. Но для этого надо… доработать. Так что раньше ужина не жди.
Мельком взглянув на часы — почти два после полудня! — сантехник подскочил и отказавшись от чая, побежал одеваться-обуваться.
— Братан, мы опаздываем!
— Хе… братан, — хмыкнул Рома и набрав полные карманы печенек, поспешил следом. — Отныне я буду звать тебя сенсеем.
— Вы куда, мальчики? Вы же только пришли, — удивилась Наташка, но тут же перелила чай в термос и вручила у порога своим любимым мужчинам… с разницей в пару лет.
— Работа, — с важным видом ответил Роман, пытаясь не представлять, что высказывание относилось не только к нему.
Любовь она такая странная штука, что всё возвращается. Даже в локальном смысле если ты на Оксане, то кто-нибудь на Наташке. И этим двоим лучше бы не пересекаться, но у судьбы свои планы.
— На ужин то придёте? — голос рыжей звенел, как будто говорила со эффектом радуги.
— Вряд ли успеем, — ответил Боря. — Разве что полуночный. Но лучше не ждать.
— Как это не ждать? — улыбнулась Наташка, спалив всю поляну обаятельной улыбкой любящей женщины. — Скажешь тоже.
Если в лифте Рома ещё сдержался, дожёвывая печенье и лишь показывал некоторые движения, то в автомобиле его понесло: застрочил словами как из пулемёта.
Спеша поделиться всеми подробностями первого раза, рыжий обрушил море деталей на брата, большая часть из которых начиналась с фразы «и тут я её…» и «а потом она меня…». Иногда добавлял фразы вроде «я даже и не думал, что так можно» и «нет, так туда тоже можно, оказывается».
Боря слушал вполуха, всё больше поглядывал на телефон, где каждую минуту подсвечивалось «Коба». Когда они подъехали к подъезду, там уже собрался небольшой митинг. Во главе с известным лицом на лавочке.