Рома с кряхтением поднялся от груды металла. И оба сантехника, едва переставляя ноги, поплелись вниз по лестнице, не забывая тащить инструментарий.
Дико голодные, не чувствуя ни рук, ни ног, они едва нашли в себе силы на новый разговор:
— Раньше не мог сказать, что у тебя есть компьютер? — обронил Глобальный, припоминая что под эту авантюру с переработкой он в основном и подписался из-за одного рыжего юноши. А тот вместо того, чтобы вокальные данные показывать возможному продюсеру, скорее взбесил его и покусился на святое — сидел пыльный в хозяйском кресле и позволял жене себя с рук кормить.
— А ты что, так ни разу и не заходил в мою комнату? — ответил напарник в раздумьях, не замечая таких мелочей по жизни. — Ты же в курсе, что у Новокуровых больше, чем одна комната? Или тебе за пределы спальни-кухни-ванной не очень-то и надо было? Ты бы хоть на перекуры выходил!
Боря насупился, снял автомобиль с сигнализации, убрал инструменты и буркнул:
— Вообще, это Лёхе карта, чтобы тебе, дурню, клип сделать. Мог бы и «спасибо» сказать.
— Ага, спасибо. С Оксанкой клёво получилось, — только и ответил подоглохший, но довольный рыжий. — Теперь женюсь.
— Чего?
— А что? Пятёрку на свадьбу уже можно отложить. А мы ведь только начали, да?
Боря смолчал. Понятно, что утром этот деятель вообще с кровати не поднимется. Ещё и у мамки будет банки просить или массажик с разогревающими мазями.
Присев рядом с пассажирским, Рома в довесок к этой теории, даже зевнул так, что едва рот не порвался. А затем просто отключился, как будто отслужил не один день. И только руки с непривычки от тяжелой работы слегка подрагивали в свете фонарей.
Как ноги женщины, отвыкшей от оргазмов.
«Силы кончились. День насыщенный. Давай в кому, а?» — устало добавил и внутренний голос Бориса.
Но водитель, сражаясь со сном, упрямо вёл автомобиль к дому Натальи. Ужин они пропустили, так хоть мелкого домой доставить. Там и отец уже, наверное. А с ним ещё разговор предстоит. Но только не сегодня. Сегодня его и муха победит. Силы не ровны.
Подхватив оставленный в автомобиле телефон, Глобальный ужаснулся: два десятка пропущенных. В том числе от Дашки, трубы отопления которой так и не провёл и отца, которого бросил в поле пьяным. Помимо всего прочего и сестры, что видимо хотела поделиться подробностями насчёт аэропорта и встречи матери. Была там и Леся, которой следовало сдать отчёт по проделанной работе ещё к ужину. Не забыл о нём и Степаныч, про которого вообще забыл на пару дней. А также от следователя, что вёл дело с перспективой на повышение.
— Бля-я-я, — протянул Боря, хлопнув себя по лбу ладонью. — Стасяна забрать забыл!
Глава 23Шац предлагает сдаться
Двенадцать часов до этого.
Если день Бориса Глобального прошёл в рабочей суете, то для Шаца тот не задался с самого утра. Проснувшись с жуткого похмелья в одиннадцать часов совсем не утра, он долго смотрел в потолок без движений.
Если сначала лампочки вели себя смирно, то стоило пошевелиться, как начали двоиться. Жизнь началась по принципу: лежишь смирно — нормально, движение — удвоение. Кривя глазами, дёргая бровями и отчаянно хмурясь, Шац решил бороться, но количество выпитого за пару дней превышало количество крови в организме и тот решил проиграть заранее.
Тогда Шац решил, что само пройдёт и даже попытался уснуть. Да куда там? Сна ни в одном глазу. Выспался на пару дней вперёд.
От нечего делать, (но отчаянно ища выход из ситуации), Шац решил вспомнить что-нибудь полезное, чтобы убить время. В голове почему-то были одни девизы.
Так он вспомнил, что девиз танкистов — это «Броня крепка и танки наши быстры!», а лётчики напевают «Всё выше и выше!». И если добавить к ним ещё одно выше, то это уже строители небоскрёбов какие-то получаются. Девиз войск связи вот, к примеру: «Чем громче крикнешь, тем дальше слышно!». Но это не точно. А девиз ПВО — это точно: «Сами не летаем и другим не даем!». У ВДВ, конечно, «Никто кроме нас». СпН ГРУ — это: «Выше нас только звёзды». Ракетчики — шутники, опять же, но говорят верно: «После нас только тишина». Артиллеристы поскромнее будут со своим «Артиллерия — Бог войны». Сапёры ещё есть и их знаменитое «Без права на ошибку». МЧС говорит что-то вроде: «Предотвращение, Спасение, Помощь». ПП скажут: «Верность, Честь, Долг». У 83 оВДБр, если подумать, так звучат важные слова «Честь Дороже Жизни». ОДОН скажет гордо: «Любая задача, в любом месте, в любое время». ВВ скажет: «Честь, Отвага, Мужество». А 106 Гв.ВДД добавит, не моргнув и глазом: «Нет Задач Невыполнимых».
И тут Шацу по-настоящему стало страшно. Аж холодным потом обдало. Он вдруг понял, что не помнит, что говорят морпехи.
— Как же так? — пробормотал он. — Этого не может быть. Я же… я же… морпех!
Рядом заворочалось какое-то тело. Повернул к нему голову. Скосил глаза. Но, едва открыл оба глаза, как помутнело. Прикрыл один. Вот так можно оказалось.
Тело оказалось блондинистым. Женским. С явными признаками наготы. И едва начало приходить в себя, как тут же начало блевать, как будто заставили выпить стакан солёной воды при посвящении в моряки.
К счастью, не на него, а рядом, на пол. Слушая эти звуки, Шац улыбнулся, тут же вспомнив, что у СпН ВМФ «Долг, Честь, Отвага», а у ВМФ всё просто: «С нами Бог и Андреевский флаг!». И только после этого озарило. Вспомнил, как у морпехов!
Видимо, в голове включилось самое важное, прошептав на ушко: «Там, где мы, там победа!».
Шац тут же поднялся, насколько смог на локте, но тело не простило. Тогда он тоже принялся фонтанировать ядом. Но края кровати почему-то не было. Кровать упиралась в стену.
Выхода не было. Пришлось выдать залп прямо на проститутку, потому что сил переползти её не было никаких после девизов. Или, тем более, использовать по назначению. Всё-таки это дополнительная услуга, которых он обычно избегал, когда брал упругое тело на полную ночь, день, а то и на неделю.
Мог ли он пойти дальше и арендовать подобную на всю жизнь? Пожалуй. Но едва попытался поделиться этой мыслью, как проститутка почему-то обиделась и с криком «козёл!», продолжила блевать ещё интенсивнее.
Тут Шац и решил для себя, что в жизни пора что-то менять. До чего он докатился? Хотел же просто отдохнуть, а как начал, так пришлось продолжить. Ведь откинулся Пахом.
«И от чего? От грёбанного алкоголя, который нам уничтожить во всём городе залпом почему-то не удалось», — подумал морпех и уже хотел пожалеть проститутку, но та первой умчалась в душ, скользя, матерясь и обещая, что это её последний вызов.
Мол, хватит с неё грязи по жизни. Впереди лишь ромашки и одуванчики.
Вытерев губы, Шац некоторое время сидел на кровати и прикидывал, как дальше быть. Конечно, в себя надо прийти. Потерял друга, но работу и связи пока не потерял. Да и дом — полная чаша. Жить можно. Правда не с проститутками, что уходят из профессии и знают много матерных, а с нормальной русской женщиной, которую ещё надо найти.
Это галочка в новом списке дел на жизнь. Да и собутыльников лучше всех выгнать к чёртовой матери, это уже галочка на день. Ладно бы водку пили, так нет же, опустошают его коллекционный коньяк и ликёр, который стоит столько, словно сварен из крови врагов.
Поднявшись и пошатываясь, Шац вытянулся по стойке «смирно» и приказал себе идти прямо. Но тело подсознательно постаралось избежать попадания в лужу и пол вдруг со всей дури ударил его по лицу.
Смысла бить в ответ лежачий не увидел. Зато увидел телефон на полу. Среди разбросанной одежды тот валялся, торча из кармана джинсов.
«Я же кому-то звонил… кому?» — попытался припомнить Шац и тут же поправился: «А может мне кто-то звонил? Кто?».
В голове промелькнул список звонивших. Поморщился. Не, не то.
Тогда в голове прокрутился список исходящих, и тут край сознания зацепился за человека, что всё-таки спас ему жизнь на днях. Не то вместе бы рядом с Пахомом на облачке сидели.
— А я чего? В луже лежу? Ну что я за человек? У меня же… дело! — возмутился Шац, поднял голову и пополз по-пластунски выполнять основные поручения дня.
В порядке очерёдности они звучали так: добраться до душа, высказать всё, что думает о проститутке, пожалеть нормальную отмытую девушку, попросить отмыть его, вместе выпить кофе, попросить порекомендовать подругу, но только чтобы сразу — о-го-го. То есть — на всю жизнь, а не это вот всё.
Дальше мыслительный процесс на эту тему разнился. Так подсознание говорило о приоритете борща, тогда как тело при мыслях о еде передёргивало. И что-то тихо шептало изнутри — душа-а-а.
«С душо-о-ой бери-и-и!»
Употребив рассол, выгнав из загородного дома всех, кого увидел и немного прибравшись, к обеду Матвей Алексеевич Лопырёв стал немного похож на человека.
С этой мыслью он зашёл к себе в кабинет, взял фломастер и написал на доске для планирования три имени: Бита, Князь и Лапоть. Подумав немного, последнее имя сначала зачеркнул, а потом поставил вопросик.
— Лапоть, Лапоть, конь педальный, — пробубнил Шац и взяв телефон, решил действовать наверняка. Отчего набрал хорошо знакомые цифры и спросил прямо. — Лапоть, ты мне в суп не ссал в последние пару дней?
На той стороне динамика закашлялись, поперхнулись:
— Шац, ты совсем дурак? Я же обедаю!
— Так ты толком скажи! — тут же потребовал у бывшего подчинённого вышестоящий чин.
— Да нужен ты мне больно, — вздохнул печально собеседник. — Я от Князя ушёл. Всё, в свободном полёте. Вакансии вот, смотрю. Список большой, а по сути… нет.
— А, ну раз ты ушёл, — тут же переориентировался Шац. — То есть одно дельце. Пойдёшь на подработку?
Лапоть думал недолго. И всё не туда. Мысли понесли его в сторону жены.
— А Настю забудем, как страшный сон?
— Ну как сон, — вздохнул теперь уже Шац. — Я до сих пор блондинок подбираю. Но твоя жена была лучшая… Жаль, что так думал не только я.
Раздался крик, звон посуды. Связь отключилась.