Боря слушал вполуха. Таких речей он сам теперь мог часами начитывать на диктофон. Но то лишь в голове. Говорить вслух — лень. Чего говорить, когда делать надо? А делал он давно всё как надо. Не даром же документы вернули и на прощание в щёчку поцеловали.
«Вот только придёт ли на следующий месяц? Так, для себя,» — переживал внутренний голос и нет-нет, да подкидывал картинок из сплетения рук и сплетения ног ночью.
«Легко жить, когда сверху ужом вьёшься. А ты под Снежаной попробуй полежи!», — добавлял он с опытом эксперта-профессионала. — «Удовлетвори пышку и жизнь с прочими мёдом покажется. Но руки подкачай, пригодится».
Прислушиваясь к внутреннему голосу, последние месяцы Боря отжимался до одури и в гараж даже штангу сварил со стойкой, где активно и жал от груди сначала полтинник, потом шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, девяносто. А когда приходил Степаныч, то со страховкой и весь центнер брал.
«Никто не знает, что по жизни может пригодиться», — раздумывал Боря.
Василия Степановича было уже не унять. Он тёр кустистые брови и вещал на всю аудиторию:
— Сантехник — рука бога. Но всегда грязная. Потому что перчатки мы надеваем, когда уже совсем припрёт. Ну там, морскую свинку из толчка достать. Или вот, однажды, загород меня попросили сгонять, а там сортир из двух досок стоит с выгребной ямой. И говорят — достань телефон! Я, конечно, отказался. Яма — не сортир, тут наши полномочия — всё. Ведь всё, что не сложнее унитаза, не наша юрисдикция. Не лезем. Но поскольку слов было много сказано в мой адрес, и за вызов не заплатили — я вечера дождался, снова пришёл и телефон тот достал. Надо всё-таки прислушиваться к людям. Да и внучке понравился.
Аудитория слегла. Боря улыбнулся. Эту историю он слышал уже раз седьмой. И во всех её вариациях внучка была внуком, женой, любовницей, знакомой, мамой. Но только Глобальный знал, что из всего этого набора, у Василия Степановича есть только жена. С кнопочным телефоном, которые за гигантский размер кнопок можно было назвать «бабкофоном».
— Как и в любой профессии, у мастеров сантехники есть свои сильные и слабые стороны, — продолжил преподаватель, когда шум стих. И начал загибать пальцы. — Значит, положительные стороны. Во-первых, зарабатываем что надо. Порой больше тех, кому ещё в высшем учебном заведении четыре-шесть лет сидеть. Значит, всегда можно подработать. Человек предсказуем. Он всегда почему-то срёт и моется. Поэтому работа у нас не переведётся. Конечно, если вы умеете не только прокладку поменять, но и задачу «под ключ» выполнить. А входит туда только установка «полотенчика» или проводка отопления на три этажа на сотни квадратных метров, это уже от квалификации зависит.
Василий Степанович потёр нос и продолжил:
— Ну, по части плюсов других и не надо. Мы и так красивые, даже когда тиной пахнем. Так что переходим к минусам. Кстати, тина… разбирая засоры, вы будете ощущать себя нефтяниками, потому что эту чёрную вонючую жировую массу с волосами иначе как нефтью иногда и не назвать, вот только полного разложения ждать некогда. Так что выбирайте сразу, пришли вы по вызову в костюме сантехника работать или развлекаться. Был у меня тут один случай…
Аудитория снова полегла, когда преподаватель рассказал, как его приняли за стриптизёра подвыпившие дамочки. Вот что значит новая униформа в первый рабочий день.
— Но все эти плюсы и минусы — для любителей, — продолжил наставник. — Профессионалы знают точно, сколько они будут получать. Если сейчас пойдёте работать, то больше тридцатки не ждите. До третьей-четвёртой категории подниметесь, будет сорокет, а то и полтинник. Самый смак будет собирать высококлассный мастер, которому можно доверить установку грёбанной джакузи с завязанными глазами. Такой и сотку в месяц имеет. Это без подработок. Кстати, о подработках. В основном они будут в частных, загородных домах. А те могут быть и в элитных посёлках. А это часто тоже бонус. Правда, всегда разноплановый. То нальют и похвалят, икрой накормят, а то поминутно рассчитают. Люди разные. Ко всем нужен свой особый подход. Никакой чёткой карьерной лестницы нет, как у всех рабочих. Учитесь сами, развивайтесь. И будем вам счастье. Теплосети в спальных районах в основном изношены. Работы всегда куча. Но чаще лужа… так что. С богом, мужики! В добрый путь!
Василий Степанович не был бы преподавателем с тридцатилетним стажем, если бы не подгадал свои последние слова аккурат к последнему звонку.
Раздав дипломы и тепло распрощавшись с учениками, вскоре они в аудитории с Борисом остались одни.
Глобальный смотрел на заветную корочку и никак не мог поверить, что учёба позади. Теперь со вторым разрядом ему можно идти устраиваться на работу в любой ЖЭК. Оставалось только добавить, что с рекомендациями от Степаныча. Или, что в свои восемнадцать с половиной за плечами два года рабочего опыта, что позволяло сразу сдать квалификацию на третий разряд.
Но у судьбы были свои планы насчёт Бориса. И в почти пустую аудиторию вдруг вошли двое людей в военной форме. Один из них, подойдя к Глобальному, козырнул, разглядывая фотографию в руке и сопоставляя с живым образом.
— Борис Глобальный?
Боря кивнул.
Капитан протянул повестку, вручил. Старший лейтенант тут же сфотографировал вручение и пробурчав:
— Хе, по гаражам он скрывается от призыва. Ну что за молодёжь пошла?
Он даже покачал головой осуждающе.
Борис и рад бы сказать, что нигде не скрывается. Но его никто не спрашивал. Мужчины в строгой форме просто развернулись и вышли как по команде «кругом», едва выполнив поручение.
Хочет он того или нет, но у Железнодорожного района осенний призыв под угрозой срыва. А значит — хочет.
Сжимая в руках повестку, Боря вздохнул, уже понимая, что в ближайший год на работу он не попадёт. Переглянувшись с Василием Степановичем, поплёлся в гараж паковать вещи.
Вот только на кого его оставить в ближайших год? Этот вопрос решился на раз на вечернем собрании кооператива. Поздравив Борю с выпускным, гаражный председатель Максим Витальевич упросил ему отдать гараж на год. Сын давно ставил автомобиль в боксе отца, а родитель присматривал гараж для приобретения поблизости, вытесненный «семейными обязательствами».
Поскольку, единственной быстрой альтернативой был лишь сосед Лёня, что просил гараж под бизнес по установке окон и дверей, и обещал использовать его как склад весь год, решение оказалось не в пользу последнего.
«Засрёт», — коротко резюмировал внутренний голос.
Максим Витальевич, получив ключи, в свою очередь обязывался оплачивать свет, откачивать вовремя воду, следить за прогревом труб зимой. И, конечно, встретить его с дембеля как следует, накрыв такой стол по случаю, что окупит весь год гаражной эксплуатации. А заодно сразу и гараж на него с отца оформит, как вернётся. Сложно это было сделать без документов последние полгода.
Недолго думая, Боря пожал руку. Председатель всё-таки должность выборная, а раз люди ему доверяют, то де-факто человек надёжный. Да и что может случиться за год? Пролетит и не заметит.
Отдав ключи и повесив спортивную сумку через плечо, Боря зашагал в сторону остановки.
«Похоже, Снежана через пару месяцев сама всё поймёт и перестанет приходить», — подсказал внутренний голос, но Боря его старался не слушать.
Он был уже там, на плацу, показывая класс в физических показателях. Долг Родине взывал. А там не до глупостей совсем. А как вернётся, все Снежаны в городе его будут. Ни одну больше не расстроит!
Глава 7Юность в сапогах
Год назад.
Стройбат полон контрастов. С одной стороны, это место почти альтернативной службы для миролюбивых пацифистов, где военнослужащим не дают оружия без особого расположения. С другой, оно же — место, где служат такие люди, которым и оружие не обязательно, чтобы устрашать противника.
Оглядываясь на бедолаг, по воле случая оказавшихся с ним рядом в одной упряжке, Глобальный понял, что на многих призывниках сама Природа отыгралась за красоту всего остального человечества.
Одних она вооружила по полной врождённой возможностью уходить от любой работы, вплоть до желания ровно стоять. Таких сгибало на корточки в тамбуре поезда и проходах плацкартного вагона, затем на платформе железнодорожной станции, вскоре после автобуса на распределении.
Другим та самая «креативная теория вероятности по рождению индивидов» подкрутила настройки хмурых лиц по умолчанию, не забыв выдать ярлык «неприемлемо», «похож на жопу», «выглядит как старый трансвестит» и «как человек не удался, но всё равно любим мамой».
Природа в стройбате была однозначно против однообразия особей, одним раскрасив в такой камуфляж лица, что из разведки можно не доставать весь год, а другим выдав голоса, за которые следовало расстреливать ещё в период ломки, пока не смешались с самками и не подпортили генофонд.
Стоило закрыть глаза и Боря оказывался в окружении гоблинов. Скверно пахнущих, часто желтокожих, в синяках и шрамах, предпринимающих постоянные попытки закурить.
Пустить дым они пытались хотя бы для того, чтобы скрыть подпорченный ими же воздух. Выданный в дорогу сухпай почти никто есть не стал, заныкав до лучших времён. В поезде в ход чаще шли пюрешки под чай, супчики и лапша быстрого приготовления в любой таре. Потому газовали все. Часто. И словно соревнуясь друг с другом в сдувании организмов.
— Ебучи-и-ий слу-у-учай, — протянул майор Кардонов, цепенея перед разгружающейся ордой, несколько почти зеленокожих представителей которой тут же устремилось в кусты отдать дань уважения естественным потребностям организма. — Капитан, я понимаю, что демографическая яма, но почему нам тогда просто ишаков не прислали? Больше бы толка было!
Капитан принял папку с документами от старшего лейтенанта из автобуса, расписался, козырнул в ответ. И пока доставивший не мог надышаться свежим воздухом и курил с водителем, не открывая её, ответил:
— Не положено, товарищ майор.