Боря только обулся, куртку накинул, сумку через плечо прихватил и уже на пороге обронил:
— Короче, я съезжаю, как и просил. До работы сам доберёшься, раз ты меня послал.
— Как это? — не понял напарник, что полночи с животом маялся после блинов, ворочался как бегемот, а уснул под утро. И теперь на мертвеца больше походил, чем на ответственного рабочего.
— Ну раз ты решил русифицироваться, то самое время постичь такое понятия как «маршрутка», — подмигнул Боря. — Ферштейн?
Олаф кивнул, а затем лысину почесал, на оставленные ключи на столе посмотрел и спросил в спину:
— Я-я… Слушай, а как так получилось, что у вас многоступенчатые маты?
— Так они нам строить и жить помогают, — зашнуровав последний ботинок, на пороге обернулся Боря. — А ты про что конкретно?
— Ну вот есть «иди ты», есть «пошёл ты», есть «пошёл ты в баню», есть «пошёл ты в жопу», есть «пошёл ты в пизду», а есть даже самое жестокое — «пошёл ты нахуй». Вроде смысл один и тот же. Всё время надо куда-то идти против своей воли. В всё-таки шесть уровней глубины получается.
— Ну при большом терпении можно и двадцать пять накопать, но это тебе к эстетам, — прикинул Боря. — Ты людей больше слушай, может и станешь человеком к весне ещё… До встречи на работе.
— Борь… — донеслось снова в спину.
— Да? — спросил, не оборачиваясь.
— Пошёл ты в баню! — радостно сообщил коллега, кофе поближе к себе пододвигая и тарелку с бутербродами.
«Научил на свою голову», — вздохнул внутренний голос.
Но грубить в ответ Боря не стал, улыбнулся только. Это выражение давно ничего не значит. Глубины нет.
— Удачи с русификацией, коллега.
Выйдя на улицу в метель, Боря обнаружил, что половина города сегодня опоздает на работу, а вторая просто не пойдёт. Даже микроавтобус замело под крышу. Одна антенна торчит. Всю ночь пуржило, да и сейчас снег такой плотный падает, словно Всемирный Потом кто-то среди лета заказал, а доставить забыли. С опозданием пришёл. Но зато с процентами.
Боря по колено в снег увяз уже возле подъезда.
Чем дальше идёшь, тем глубже становится. По пояс снега на дороге намело. А машины как холмы белоснежные. Один пониже, другой повыше. Барханы, с которых действительно можно кататься на сноубордах.
Его микроавтобус выше всех оказался. Протоптав к нему тропку первопроходца, сантехник разблокировал с сигнализации замки. Багажник ещё откопать надо.
Скинув сумку в снег и орудуя руками как лопатами, (чтобы до складной лопаты внутри добраться), Боря понял, что зарядку можно сегодня не делать. Хреновый из человека экскаватор всё-таки получается. Перегревается быстро, а КПД маленькое.
С другой стороны, если эволюция к ластам обратно вывернет, то тонкая работа отсеется. А пока приходится жить как есть. Ни так, ни сяк толком.
Боря осмотрелся на таких же бедолаг по несчастью, что в ночи при свете фонарей из подъездов с лопатами наперевес выходили на работу, учёбу и по делам неотложным. И пробирались или к своим личным автомобилям, либо на остановку топали. Все повязаны одной цепью. Заскоками климатическими.
Умывшись снегом уже как следует, Глобальный решил, что хватит под глушаком места. Натоптал. А раз свободна выхлопная труба, то процесс проще пойдёт, когда заведёт и стёкла отогреются.
Пикнув сигнализацией, автоматика заскрипела, силясь замёрзший замок зажигания провернуть. Но без толку. Автомобиль за ночь подмёрз и встал колом.
Скрипит, бурчит, тарахтит, но не заводится. Ни с первого, ни с пятого раза. Только свечи залил.
— Долбанный дизель! В гараже стоять всю зиму будешь! — крикнул Боря технике, что остальные полгода исправно служила.
Дёргая дверь багажника, даже на немецком повторил оборот, как запомнил. Но без толку. Дверь в снег упёрлась. Копать ещё и откапывать.
В свете подъезда фигура вдруг знакомая в шапке-ушанке показалась. В валенках, ватнике, с сумкой подмышкой рабочей. Она вдруг руки в рукавичках во все стороны расставила и на весь двор произнесла:
— Боря-я-я!
— Ну что тебе?
— Пошё-ё-ёл в жопу! — с заметным акцентом добавил радостный немец.
И с тем заявлением бодренько потопал в сторону остановки общественного транспорта. Да не наобум, а по тропинке, по которой уже пробилось с десяток человек. Идти приходилось не по пояс, а всего лишь по колено в снегу.
Натоптали. И к дороге выведет если не тропа народная, то приложение с картой точной.
«И зачем только Сталин их простил?» — буркнул внутренний голос.
Дверь наконец, поддалась. Только не багажника, а откатная дверь со стороны пассажирского салона. Войти в транспорт можно с помощью неё с одной стороны. Внутри даже светло. Но не от лампочки перегоревшей салонной, а через стёкла с потолка пробивается свет от фонарей и окон квартир. Потому такой микроавтобус и прозвали «аквариум».
Проникнув через салон внутрь, Боря подхватил складную лопату. Когда выбрался, скинул куртку и начал работать с двойным рвением, раскидывая снег вокруг автомобиля гораздо быстрее, чем руками.
Человеку не ласты нужны, а голову включать почаще.
Поверить в то, что недобиток арийский доберётся до управляющей компании раньше него, было можно, но как-то грустно становилось. Всё-таки ради него в гараж джип подальше поставил. Чтобы глаза не мозолил. А теперь то того гаража ещё добраться надо.
За злостью работа спорилась, чередуя лопату и щётку. Микроавтобус постепенно избавлялся от плена снега, вновь обозначив свои контуры среди белого фона.
Сначала крыша освободилась, потом стёкла, потом бока. Воюя с сугробами, Боря вдруг понял, что никогда не будет лепить снеговика. Это же в радость должно быть. А тут единственная радость — это поссать среди метели, под прикрытием сумерек и за корпусом автомобиля. Детей при этом травмировать сложно. Потому что дети умные и в такую погоду дома сидят. А если какие взрослые вылезают, то им не до таких частностей.
Забравшись в салон, Боря снова попытался завести с ключа, но без толку.
«Можно ещё аккумулятор подзарядить. Может мощности не хватает?» — прикинул внутренний голос.
Но для этого прежде соседнюю машину нужно было откопать и реанимировать. А её хозяин спит и видит сны. О том, как бы помочь соседу.
Как же!
— Долбанный ноябрь! — заявил и сплюнул Боря на снег.
Хорошее настроение улетучилось. Колом встала машинка, хоть эвакуатор вызывай. Но те сегодня в городе — на вес золота.
Сделав с десяток звонков, абонент получил в половине случаев «занято» или «сброс», а в остальных попытках был отправлен в ожидание на неопределённый срок или нарвался на цену с умноженным коэффициентом от пяти до десяти от обычного прейскуранта.
— Да что ж такое-то? Уж лучше ребят с обогревателем позову, — заявил Боря холмику с жёлтым под фарой.
Предтеча снеговика без морковки.
Но немного подумав, Глобальный вдруг понял, что та система с тряпками и одеялами, что отлично подходит для седанов и джипов, укрывая капот, для микроавтобусов со внутренним расположением двигателя — хреновая затея. Хоть палатку над ним ставь. Хоть купол парашютный натягивай. Толку мало. Да и за купол — цена особая.
Внутри же микроавтобуса костёр не разведёшь. Греть горелкой бензобак с дизелем — тоже затея на любителя. Если замёрз, то замёрз. Всё. В тепле гаража можно только реанимировать.
— Су-у-ука-а-а! — закричал Боря, не сдерживаясь.
Всё-таки внутри салона. Может себе позволить. Час работы коту под хвост. Пальцы обморожены. Щёки красные. Отлично орётся под мокрые ноги сибиряку расстроенному.
Только и остаётся, что чая с термоса хлебнуть, пока тёплый. Китайский термос — не важно температуру держит. А немецкий Олаф с собой забрал. Тот до вечера дотягивал. Тогда как свой максимум — до обеда.
От переживаний по части сравнения технологий, даже глаз задёргался. А затем голове тепло-тепло стало. Боря, за виски взявшись, вдруг понял, что близок к новому обмороку или того хуже — инсульту. Сердечную мышцу-то постоянной тяжёлой работой прокачал, сбоя не даёт, а вот сосуд в голове вполне может от напряга нервного лопнуть.
«Человеку так мало для смерти надо», — перешёл на лирический лад внутренний голос.
Плюнув на всё и бросив автомобиль, Боря сам на остановку пошёл. Прогуляется, согреется. Такси ждать уже смысла нет. А если и приедет, то хоть половину зарплаты ему отдавай.
«Ещё и ебало недовольное скорчит», — припомнил внутренний голос подобный эпизод.
Уровень наглости таксистов пропорционален погоде. Как старики чуют костями наступающий дождь или снег, так и борзость водил начинается с лёгкого дождика и снежка и умножаться в геометрической прогрессии с метелью и ливнем. А ещё на них время дня влияет и загруженность трафика уровень кортизола в крови повышает. Потому порой кажется, что «извозчик» как система гораздо сложнее женщины. Но это лишь до той поры, пока женщину-водителя не повстречаешь.
Раздумывая об этом, Боря шёл и пинал снег в негодовании. Жаль метро нет в их городе, как в Новосибирске. Уездный городок хоть и рядом с областным центром, но до миллионика не дотянул со всеми его сопутствующими привилегиями. Вроде и порт есть, и железнодорожный вокзал, и автовокзал. И даже аэропорт был. Раньше. Для малой авиации. Но тот встал ещё в год рождения Бориса и кроме как дрифтерами больше никем и не используется толком с тех пор.
Поэтому — маршрутка. Поэтому — толпа людей с замёрзшими лицами. Из которых больше всего жалко очкариков. Вроде видят что-то перед собой, а вроде и нет. В инее стёкла. А как в тепло заходят — пелена, завеса. Беззащитные лица, растерянные.
Боря пока на нос в перчатках тёплым воздухом дышал и ключи от автомобиля перекладывал, понял вдруг, что нервов вокруг много, а он — один. А себя беречь надо. Руки сразу зашарили по карманам в поисках телефона. Доктор всё-таки ещё по выписке предлагал психотерапевта посетить.
«Пусть там пустырника выпишет, что ли. Или валерьянки», — подсказал внутренний голос.