— Ты кому?
— Сорян, обознался.
— А чё сразу парлора? — улыбнулся мужик, застёгивая куртку на выходе. — Не думал, что в нашем городе это модно.
— А что это вообще? — на всякий случай переспросил Боря, уже готовый и драться, и «пояснять за парлор», и вообще откупиться парой цветных купюр, если придётся.
Всё-таки напарник ему немало задолжал после неравноценного совместного проживания.
— Парлор — это «окончание», — без проблем объяснил мужик лет тридцати-сорока, напяливая зимние прошлогодние перчатки на толстые пальцы. — То есть парлор-салон это дрочильня, где вместо массажа тебе… ну… сам понимаешь.
— Вот это…кругозор! — обронил Боря и добавил. — Буду знать.
— Ну ты это, — сделал голос потише мужик следом. — Не увлекайся только сильно. Затянет. Тяжело мужику осознавать, что женщина молчит и делом занята целый час. Привыкает к фантастике, снова приходит. И так пока не женишься. А дома, она «не работает», видите ли!
Мужик со вздохом шарфик поправил, кивнул и как будто в салон тот сразу же и пошёл с гордым видом просветителя. Тьма вокруг него даже немного раздвигалась в уважении. Но скорее от огонька сигареты, чем от обилия знаний.
Боря невольно снова бумажник достал и ещё раз на фотографию женщины посмотрел. А там прямо красотка. Никакого парлора не надо. Бери и задействуй.
— Женой бы лучше занялся, дрочила! — вновь разозлился Боря на Олафа, убрал бумажник в куртку и почапал к остановке, похрустывая снегом.
Вот где теперь этого находчивого искать? Ещё и ключи от квартиры дома остались. А если поисковую экспедицию организовывать по городу, это людей напрягать, обмундирование им брать в лизинг, пропитание выделять на человека, бензин, опять же, все дела. А без документов даже евро в банке не поменять.
И тут Боря снова улыбнулся. На кой чёрт кого-то платно искать, если есть люди, которые этим бесплатно должны заниматься? Они же — правоохранительные органы.
Вновь пожалев, что потерял телефон «какими-то собачьими силами», Боря маршрут до остановки изменил, свернув в сторону «Седьмого» участка.
Хромов скоро придёт. Пусть ищет. Сам или с напарниками. Если ещё не нашли, конечно. За ночь многое могло произойти. А то до международного скандала недалеко. Скажут ещё, что похитили. Журналисты понаедут. Прокуратура начнёт проверку управляющей компании Светлый путь. А в ней ещё от прошлой проверки не все сидят. Бухгалтера так до сих пор ищут. А лично Глобальный его не видел ни разу.
Плутая между домами, ориентируясь по столбам с фонарями, свету у подъезда и из окон домов, сантехник к участковым уже часам к семи подошёл.
Осознание того факта, что снова ни в одни маршрутку не влезет пришло с подмёрзшим подбородком. Хоть сумку у Лиды скинул и то — польза. С ней не таскаться.
Но что время теперь, когда человек пропал? Искать надо. Вот в чём истина.
«Не дай бог по сугробам где-нибудь отмороженный лежит. Ладно, что сразу уснёт и не проснётся. А если успеют откачать? И что потом? Руки-ноги ампутируют, а женщине его потом мучиться», — добавил внутренний голос: «По парлор-салонам ходить перестанет, но тоже хорошего мало».
С этими мыслями Боря в дверь участка постучал, а затем и вошёл, предварительно хорошенько ноги отряхнув на пороге.
Кишинидзе встретил с кружкой кофе наперевес. Судя по запаху, это было именно оно. А вот судя по полуулыбке, в старшем лейтенанте тоже много чего было, и скверный запах кофе маскировал ещё более скверные запахи алкоголя.
— Доброе утро, — поздоровался первым Глобальный, к любым запахам давно инертный.
— Боря, ты никак соскучился со вчерась? — впустил внутрь доброжелательный кавказец, даром что грузин. — А я тут с цыганами в карты режусь. Не хочешь партеечку? У нас правило есть. Я, как только пятый туз вижу, сразу выигрываю автоматом. И ребята что-то приуныли. Надо их взбодрить, что ли.
— Не. Я по части немца, — ответил Глобальный.
— Какого ещё немца? — попытался припомнить Кишинидзе в кепке с атрибутикой клуба КХЛ, что явно была ему не по размеру.
— Да потеряли одного на работе, — махнул Боря. — Но немец же. К зиме иммунитета никакого. Искать надо. А то дуба даст и в международный скандал попадём.
— Дела-а-а, — протянул Арсен, поправляя кепку. — Трое суток прошло?
— Только сутки.
— Ну так зайди после выходных.
— Не могу… немец же, — напомнил Боря. — Пальцы на руках отморозит, а мне потом с ним работать. А он и так сотрудник месяца, только с другого края. Понимаешь?
— Понимаю, — ответил Кишинидзе и прошёл в кабинет. Присев на мягкий стул за удобный стол начальства, добавил. — Тогда заходи. Описание составлять будем. В чём был одет? Как выглядит? Только давай без фоторобота. Рисую я как мудак. Одни человечки-огуречки выходят. За меня папа в школе ИЗО всегда делал. Ну а сестра всё остальное. Я только по физре был спец и пел хорошо. Хочешь, спою?
— Да не надо петь с утра! — возмутился Боря. — Какой ему ещё робот? Лысенький такой, болезненный, в ватнике, опять же. Шапка-ушанка на нём. Валенки. Улыбочка извращенца со стажем. Я бы с ходу ему от трёх до пяти дал за внешний вид, как увидел. Так что не перепутаете.
— Боря, притормози, — огорчился Арсен тому факту, что спеть не дали. — Это на мне погоны, а ты в нашу работы не суйся.
— Так я и не собирался, — с ходу успокоил сантехник. — Мне бы самому на работу попасть. дел ещё невпроворот.
— Тогда зачем ты мне каждого местного бомжа на районе описываешь? — укорил Кишинидзе, написав на листике лишь словосочетание «мудак в пальто». — Ты давай лучше такую примету, по которой сразу определить можно.
— Так он на немецком шпарит как на родном! — тут же выдал Боря и добавил тише. — Ну, как в порнухе, то есть.
Арсен даже улыбнулся воспоминаниям и повторил медленно:
— Как в порнухе, значит? Это хорошо. Это уже — улика! А ещё что-нибудь есть? Хуй на лбу, например? Чтобы и в толпе разглядеть можно был с ходу.
— Так его какую хуйню не спроси, он ответит «я-я»! — припомнил Глобальный. — Правда сначала ещё «яволь» всегда говорил, но потом как отрезало. Я сразу донёс, что у нас плохие ассоциации с этим словом.
Старший лейтенант на листике тут же дописал «склонен к выебонам». Но для полноценной характеристики этого было недостаточно. Покажи такой листик Хромову — он тебе тут же его поглубже и засунет.
Кишинидзе тут же ориентировку скомкал и в урну бросил «трёхочковым».
Боря, понимая, что следствие буксует, молча достал бумажник. У Арсена тут же глаза загорелись. Но в руке всё ещё была кружка с кофе. Бурда не бурда, а действует.
— Но-но! — тут же добавил он. — За это сейчас по рукам бьют.
Но Боря весь бумажник оставлять не решился. Только водительское удостоверение достал, купюр не показывая. И на стол его кинул.
— Вот! Фоторобот как с картинки. Только добавить пару лет на лицо, как будто на урановой каторге отпахал и самое оно получится.
Старший лейтенант повертел прямоугольный кусок лакированного пластика, потом сфотал и вернул обратно.
— Ну как лицо? Скорее, ебало! Но это уже — вещь! Теперь только Хромова дождёмся, передам ему тебя с твоим немчиком и спать домой пойду. А они с Сомовым пусть бегают по району хоть с немцами, хоть с лопатой.
— Вы найдите, — прикинул Боря. — А я за него стол накрою. Ну или хотя бы кофе нормального куплю в участок, чтобы бодрее ночевалось.
Снова загорелись искрой интереса глаза старшего лейтенанта.
— Точно, немчик же, — снова повторил Кишинидзе, пощупал себя по карманам, зевнул и добавил. — Слушай, ну немца у меня сегодня нет. Ты завтра-послезавтра приходи, может какого немца тебе и организуем. Я как на работу попаду в следующий раз, весь поисковой локатор свой на немцах сразу и сориентирую. К нам вроде бы ссылали их сюда раньше, после Великой Отечественной. И тоже в валенках.
— Да нахрена мне другой немец? — немного привёл в чувство служивого блюстителя порядка сантехник без разводного ключа. — Мне и этого было по горло! Лишь бы рожу себе не отморозил. А то обратно в аэропорту не выпустят. А так сдать бы его обратно и забыть к едрене фене.
Кишинидзе кофе допил последний глоток и поднялся из-за стола, давая понять, что разговор закончен.
Боря вздохнул, буркнул:
— Ладно, вечером зайду, — и удалился.
Зря только время потратил. Теперь на остановку вообще смысла идти нет. Час-пик. Траффик. И пассажиропоток такой, что рад не будешь.
Но мир стал немного светлее.
Боря по лестнице спустился и вдруг в снегу бабку увидал. Побежал даже к ней. Что там делает в сугробе?
Но там лишь пакетик с картинкой бабки улыбчивой. Перфоманс почти. Снеговику на голову натянули. А тот на спину от ветра и завалился. Это под утро ветер стих, а ночью дуло так, что стёкла дрожали.
Комкая в руках пакетик с изображением бабки, Боря вдруг понял, что не хочет на работу. И за автомобилем не хочет. И немца искать — тем более не хочет. Сейчас он хотел только бабку из головы достать. И желательно куда-нибудь подальше забросить, как этот самый пакетик в урну поверх снега.
Тут Боря и вспомнил, что сеанс у психотерапевта вчера вечером пропустил. На других проблемам решил сосредоточиться. А также припомнил, что от участка номер семь до её офиса гораздо ближе, чем от Лиды до трёх участковых. А по отношению к остановке почти равнозначно.
Решив поставить всех бабок в своей голове на место с помощью пары купюр в кошельке немца, Боря решительно к Ирине Олеговне направился.
Психолог с фамилией Цветаева должен нести в мир счастье. Или делать его хоть немного краше, пока вокруг одни сплошные покрышки с чебурашками под тоннами снега. Просто потому, что не заслужил такой участи ушастых друг детства.
Пока сантехник добирался до офиса, (обходя стадион по округе), уже половина восьмого стукнула. Но топтаться у входа не пришлось. Как оказалось, Ирина Олеговна принимает по пятницам с семи до тринадцати. И когда он вошёл внутрь помещения, на приёме уже кто-то был.