"Тот самый сантехник". Компиляция. Книги 1-10 — страница 15 из 592

Борис спрыгнул в ливнёвку и оказался скрыт по пояс. В таких можно было прятаться, а не то что воду отводить.

— А что делать? Погода у нас на любителя. То засуха месяц, то льёт как из ведра. Потому бананы и не растут, — вводил в курс дела Кардонов по ходу, пока Глобальный оценивал общий фронт работ. — А если бы и росли, то с начальством не спорят. Драчёв шуток не понимает. И чем ближе генеральское звание полковнику, тем больше не понимает. Там голова уже о другом должна думать. О пенсии генеральской, например. А до следующей проверки всё равно мусором, грязью и прочей листвой забьётся по самое не балуйся. Огорчает лишь то, что туда часто срать ходят. Поэтому… вылез бы ты оттуда поскорее.

Боря не вылез, а выскочил, не смотря на ботинки вместо кроссовок. Но дальше бежать не стал. Жаркие, обжигающие, сопревшие ноги в зимних ботинках подсказывали, что далеко не убежит.

Да и рота солдат, спущенная вдогонку, быстро нагонит.

— А что делать? — посочувствовал Кардонов и на этот раз беде солдата. — Разнарядка на этот год бестолковая была. Перепугались, что мало соберут народу в демографической яме, чтоб её кошки драли. По итогу вас рано призвали с перепугу, чтобы дважды не бегать. А приказ уже получен. А дальше что? Сказали «зима», значит зима. Кому-то повезло больше. К примеру северу Якутии. Другим совсем тяжело приключилось, к примеру, в Сочи служить. Пальмы вокруг, а ты в ушанке. Согласись, неудобно?

— А почему приказ не могли выполнить попозже? Жарко же! — на всякий случай спросил Боря, и тут же пожалел.

— Глобальный, говорю один раз. А ты запомни, — посуровел майор и повёл его к штабу. — Страна у нас большая. Мыслим широко. Где начштабу приспичит отдыхать, там приказ по погоде и пишут. В этот раз главный по звёздочкам в оленеводство подался. Могло быть и хуже. Так что не жалуемся. Выполняем.

— Да я не жалуюсь, просто неудобно потеть, когда душевой нет.

— Нет такого понятия, как «неудобно». Есть — «надо». Есть — «сделаем». Потому в армии выдают обмундирование в двух случаях. «Когда ещё не нужно», и «когда уже не надо». Понял?

Глобальный сразу принял на веру, но тут майор заржал в голос.

— Но это я шучу, конечно, — но тут же посуровел. — А, может, и нарочно даю дезинформацию, чтобы ввести в заблуждение разведку вероятного противника. А пока они расшифровывают, ты уж не подумай, что мы тут совсем конченные. Просто зеки форму пошили раньше на неделю.

— Зеки? — удивился сантехник.

— Ну не у китайцев же заказывать! — воскликнул майор. — Есть и на зонах передовики, чего говорить. Но на складе трубу прорвало, сыро как в подвале. Не доживёт форма до зимы. Вот и выдали сразу, чтобы потом лазарет не переполнило ампутантами. Кстати о лазарете… там вообще пиздец! Говорят, после клизм терпеть заставляют, так как срать ходить на улицу больным не положено.

— Правда? — снова принял на веру Борис, но майор снова заржал и больше ничего не объяснял.

Во-первых, трижды никто солдату говорить не будет. И второго раза жалко.

Во-вторых, подошли к штабу. С трубой, торчащей из земли, да горшочком под цвет хаки прикрытой.

Когда на втором этаже открылось окно, и кто-то вылил что-то через подоконник, Боря уже не особо удивился. Только по носу пахнуло нечистотами.

— А, это ты не обращай внимания. Говновозка забарахлила. Завтра приедет.

Но голос полковника не барахлил. И хорошо был слышен с улицы. И чем ближе приближались к окну штаба с ремонтом «под снос», тем крепче росло его негодование.

— Кардонова, уволю к едрени фени! Такого приказа не было!

— А чо?

— Не носи сама ведро, чо. Тяжело же! Солдатни тебе мало в помощники, что ли?

— А чо делать? — вопросил чёкающий голос женщины «сорок-плюс». Она даже добавила, прервав интригу. — Секретарь с диареей со вчерась по кустам сидит. Его не дождёшься. А арбузы те со скидкой были! Это я меру знаю, а он оплошал с голодухи. Когда уже Галька вернётся? Подсиживаю её с тобой тут выходит.

— Ничего не подсиживаешь. Сиди, пока сидится.

Боря посмотрел на насупившегося майора, сопоставил услышанные фамилии и понял, что дело в семейной драме. И тут же выбрал сторону, когда майор первым пошёл в штаб ругаться.

Вернулся он спустя пять минут, с красной рожей и фуражкой, сползшей на правую сторону. Забурчал:

— Вот чего ей дома не сидится, а? Арбузы ещё приплела. Я те арбузы может дочке брал, а не этих всех оглоедов кормить.

Ответа Борис не знал, дополнений тем более. Предпочёл промолчать. Но вновь открылось окно. И диалог между майором, полковником и женой майора возобновился на повышенных. С обилием мало переводимой речи для несведущего человека.

Там, где разведка вероятного противника наверняка бы коротнула, из услышанного следовало, что полковник Драчёв как бы намекнул, что неплохо бы начать эксплуатацию сантехника с канализации, раз такой кадр к ним попал.

Но майор, поминая арбузы, возразил, что вёдра подождать могут, а вот проблемы столовой — нет. Тут они заспорили, но Кардонова поставила точку, приняв сторону майора.

Полковник остался в меньшинстве. Есть нужно всем. Как и освобождаться от лишнего.

Глобальный будто в фильме снимался, где отыгрывал роль героя второго плана. Но очень важного. Скрытая реклама на нём вместо водки рассказывала о важности для населения работы сантехника.

Но на первом месте всё же стояла работа электрика. Потому что в процессе оров из окна и в окно обратно, вырубило свет. И диалоги прекратились.

— Писец мне в конец, — подытожил майор итог душещипательной беседы. — Душевая отменяется. И отходы отложим на потом. Идём в столовую. Опять пробки вышибло.

«Бежать отсюда надо, Борь. Дело плохо. Даже элита военной части комфорта не видит», — заявил тут же внутренний голос, но майор, чеканя походку, одним своим видом загнал его поглубже.

Столовая Глобальному понравилось. Было в ней что-то притягательное, душевное. Если в колледже она называлась именно «столовкой», то столовая военной части в стройбате была местом преклонения и возможно, даже писалась с большой буквы.

В основном преклонение было перед поваром Яшиным, который за качественные булочки с повидлом и корицей от офицеров быстро получил повышение до старшины. Вместе с постоянными поставками той самой корицы и повидла.

Но, как и любому старшине, ему, (как и всем военнослужащим), тоже грозил дембель. И когда Глобальный начал решать проблемы столовки, залезая в щитовую, полковник настиг майора, подключился капитан, и все коллективно языки зачесали. Они же головы ломали, кого поставить на место нового повара.

Есть время побалакать, пока военная часть погрузилась во мрак в отдельно взятых помещениях. И коллектив постановил, что на смену проверенному и надёжному повару пришёл недалёкий представитель кулинарного техникума по фамилии Узьков. Из призыва Глобального.

— Человек с грустным ебалом, — дал ему быструю характеристику майор. — Видали мы таких. В таз нассыт, а тебе ничего не скажет.

Но других кандидатур не было. И теперь Яшин пытался подтянуть Узькова в своём «храме принятия пищи».

Старшина всеми правдами пытался довести салагу до уровня «комфорт-плюс», обучая тонкостям поварского военного дела. Но среди теней в помещении удавалось не очень. Завтрак, однако, Яшин приготовить успел. А вот обед переносился на улицу, пока Глобальный менял патроны и кидал новую проводку из почти такой же старой, но ещё годной. С пометкой «ещё лет десять протянет».

Периодически Глобальный выходил на улицу. И уши не подводили. Временный младший повар Узьков косячил. Нет, чтобы помалкивать. И рецепт булочек записывать, которым будет офицеров кормить. Но тот пошёл методом от противного. И тут же принялся жаловаться, что готовить в столовой ему жарко. Мол, с самого утра ещё. Чуть богу душу не отдал.

В его словах был резон. Если при пожаре от короткого замыкания ещё можно было сбежать в форточку на рассвете, (благо первый этаж), то постоянный дым, испарение и духота его с ног свалят если не к вечеру, то к концу года. И снова повара искать придётся. Так что если начальство не сообразит, как разобраться с пассивной вентиляцией, то офицеры так всех поваров изведут на районе. А даже если найдут ему замену, результат тот же будет… Это был сильно причёсанный перевод повара на замену.

Для убедительности и вескости доводов Узьков вначале кашлял дымом, затем пытался умыться в корыте от гари после короткого замыкания, а после даже пытался отпроситься в санчасть «кислородом подышать».

«Неопытный ещё, не знает про клизмы», — подсказал внутренний голос Борису.

Начальство сообразило решение после обеда, перекусив сухпаями у костров с раздачей чая вёдрами. И перед Глобальным поставили первоочередную задачу «сделать из пассивной вентиляции — активную».

Да только кроме разводного ключа, двух десятков мотков проводов, пары килограммов гвоздей, шурупов, отвёртки на «плюс» и «минус», пассатижей и безлимитного количества клея и изоленты, другого инвентаря электрику решено было не выдавать.

— А чего ещё ему дать? — заявил лысый и вредный как старуха-старьёвщица прапорщик в хозблоке. — И так жирно. Ещё ничего не сделал, а ему всё на блюдечке? Заслужи, салага!

— Ещё бы фонарик, — подсказал Боря, пока майор рассказывал адрес, где окажется прапорщик, если сантехнику не выдадут инструмент для работы в темноте.

Так как работы той конь не валялся. И дотемна не управятся.

— Батареек нет, — почти натурально вздохнул прапорщик на это заявление. — А аккумуляторный я где тебе заряжу, пока не исправишь? Держи свечку. И то на веру даю, что наладишь всё. А если и вправду наладишь, я тебя лично в баню отведу и веник выдам.

Странно ощущал себя Глобальный, когда после ужина ходил со свечкой по тёмной столовой. Уже не в зимней куртке и шапке. Начальство не видит после отбоя. Можно раздеться по пояс. Только ногам дискомфортно. Но на такую вольность, как ношение кроссовок в первый день работы заработать не удалось. Как и «начинить на ефрейтора».