«А теперь отец в будке живёт, засыпанной снегом. И к нему тоже ехать надо, прорываться. А он тут сонную амёбу изображает», — предложил внутренний голосок в момент слабости, когда тело в ванную с пеной погрузилось и пятки показались торчащие из воды: «Так может тоже вертолётик купим? Одноместный хотя бы».
Боря скривил лицо. Всё-таки железная ванная на метр пятьдесят, а не на метр семьдесят. Не достичь при таком раскладе нирваны.
«Женьшеня надо ебануть стаканчик», — тут же предложил внутренний голос: «Ну и элеутерококка там пожевать. Ещё какой-нибудь херни из мужского сбора попить. Впереди ещё долгая зима. Расслабляться некогда».
Боря, убедившись, что дверь закрыта на щеколду и точно никто не смотрит, пенку на голову напялил и сделал шапочку, как у пирата. А то и как у Наполеона.
«Вот, уже пошло расслабление!»
И тут же самому от себя стыдно стало. Что за дела? Напарник, может, в сугробе каком замёрз, баба его летит, чтобы о похоронке узнать, Лида наверняка уже всего Фауста процитировала, глядя на ужин остывший. А он тут валяется и страдать умудряется.
Там, может, отцу плохо! А Степанычу вообще крышка. А директора нового если ещё не посадили, то уже вот-вот нароют на него. Следствие близко. Прокуратура не дремлет. Показатели к концу года нужно выполнять.
«Будь мужиком, Боря!» — сказал ещё суровее голос: «Сначала дела, потом старость, а как на пенсию выйдешь, там и лепи себе шапочки. Хоть из фольги, хоть из пены. Всем вокруг уже насрать будет».
Глобальный кивнул и вроде бы только на миг глаза прикрыл. А очнулся от того, что в дверь тарабанят.
— Боря, брат! — стучал Лёха. — Ты живой там? Пашку это… помыть надо… Выходи.
— Выхожу, — ответил сухо Глобальный и нос почесал.
«Чего ж так рубит-то? Терапия, что ли, подействовала? Или Снежана в энергетические вампиры подалась? Вроде бы сосать умеет, а одно другому не мешает. Напротив, способствует. Или это от погоды стал зависим?»
Он действительно поднялся, вытерся и напялив на мокрый зад семейники, с трудом прошёл до кухни, где завалился на матрас. А едва накинул на себя одеяло, как вырубило, даже не взирая на свет над головой.
Мать пришла на кухню пить ночной чай. И глядя на уснувшего сына, произнесла сочувствующе:
— Эх, Боря, Боря. Точно, как папка весь. Пашет весь день и засыпает за минуту. Я только лягу, значит, только ножки вытяну, а он уже сопит во всю Ивановскую. Жить то вы когда думаете, Глобальные? А?
А Боря жил, по ту сторону. Немного, правда. Но у него в руках был большой пульт управления. Один на всё сразу. Нажмёшь кнопку, а тут тебе вертолётик из кустов появляется. Или дрон. Тут уж как мыслей хватит. А другую надавишь и рычажок повернёшь — машинка под ногами гоняет.
Но это что? Вот когда газонокосилка рядом поехала, совсем хорошо стало. Боря даже в шезлонг возле бассейна прилёг, шляпу пониже от солнца спустил и давай себе в монитор смотреть, пока машинка та с травой борется, со спутником сверяясь метр-в метр.
Не дай бог кусты красивые срезать! Да и деревья только посадил. Вот же рядом, дом построенный. Двухэтажный. И жена с балкона машет. Сына на руках держит. Только лица жены не разглядеть. Какого цвета у неё волосы? Рыжая? Русая? Блондинка? Чернявая, может быть?
Боря заворочался во все, очень сожалея, что нельзя весь комплект взять. Да куда ему весь? Он же теперь сонный старик. Не управится. Спит весь день, а ночью дремлет. Вон и руки дряхлые на первом кубометре снега сдают. А ноги так всегда болят, как от тысяч приседаний. На погоду.
Сантехник посмотрел на сморщенные руки, а над бассейном вдруг снег пошёл. Следом надувной член-банан прилетел. Примерно метр на метр. Воткнулся сосулькой в самый центр. Застыл, сморщился, а потом вдруг головой Олафа оказался.
А та голова лысенькая и говорит так жалобно:
— Боря, я конечно всё понимаю, но и ты пойми. Я жену в нормальную страну из той пиздаболии радужной увёз при первом случае. Она, может, беременная по самое не балуйся. Может уже живот на девятом месяце. Терпит, чтобы россиянина родить. А ты тут развалился. Старый и сонный. Фу на тебя! Или правильнее — «пошёл в баню»? А я знаю, как можно ещё больше страну познать. Но уже не могу научиться супругу. Мне же пушной зверёк пришёл из пяти букв по вертикали. Знаешь ответ или подсказать?
Тут-то Боря и проснулся. Даже обидно стало. Бабка и та уже сдалась. А это говно немецкое всё никак не успокоится.
«Не, ну поляки тоже успокоиться никак не могут. Сколько миллиардов репараций к наследникам Третьего Рейха предъявили?» — почему-то сразу спросил мозг по пробуждении, пока во все стороны разбегались феи, единороги, летели болгарки жужжащие и где-то рядом затухал крик удовлетворённой блондинки.
Боря потянулся, почти поднялся и пообещал себе, что ближайшие сутки спать не будет, пока всё-всё-всё не переделает. Не зря же погремушка в щёку впилась из-под подушки. Забыли.
«Уже и племянник на что-то намекает», — добавил внутренний голос и на всякий случай припомнил застывшие глаза одной известной старушки.
Глаза. Мёртвой. Бабки!
Пробудившийся подскочил, распахнул форточку и тут же принялся делать зарядку, чтобы не дай бог ещё что-то не привиделось. Попутно бурчал только «куда ночь, туда и сон. куда ночь, туда и сон!».
«Правильно говорят, вырос — терпи», — с видом знатока добавил внутренний голос, и словно прикурил старую табачную трубку: «А если ещё и взрослым стал — терпи молча».
Лишь кофе мог спасти ситуацию.
Глава 21В делах-заботах
Весь следующий день Боря мог описать одной фразой: «то ночь мала, то хуй короткий».
Начинался он с неспешного, обстоятельного завтрака большой семьи за столом. Но не спеша кушали все, кроме него.
Тогда как сам Глобальный, схватив бутерброд в зубы, вновь откапывал и отогревал джип у дома, попутно помогая деду со значком «инвалид» откопать «копейку». Не то, чтобы человеку с ограниченными возможностями передвижения приспичило в аптеку на личном транспорте, но он очень переживал, что автомобиль превратится в подснежник и негде будет прятаться от жены, чтобы «усугубить по маленькой с соседом».
— А то что же? Окромя жены и не видеть никого? — переживал человек без одной ноги, что умело маневрировал даже на снежной местности с протезом.
Копая, Боря прикинул, что ему бы самому до весны в спячку впасть среди обилия снега. Загаситься в тайге, не знать забот и хоть трава не расти. Всё равно ничего интересного в мире до весны не предвидится. Но человек — не змея, не лягушка и даже не медведь. Не будет движения — угаснет.
Поэтому сантехник вновь копал как экскаватор вместо утренней зарядки.
Затем прихватив маму с паспортом, Боря отвёз её через все городские пробки в салон мобильной связи. А чтобы всё сразу получилось — в головной офис оператора доставил.
Он и сам бы рад там завести резервную сим-карту, куда постепенно мог переводить только нужных ему людей, но подаренный телефон есть, а вот паспорта — нет. Да и ключи от микроавтобуса у Лиды в сумке остались. К ней надо ехать в первую очередь.
«Потому что планирование — вещь абстрактная», — кивнул внутренний голос: «А быть сразу везде не получается».
Что есть у него в ответ из её вещей? Контейнеры и потерянный ужин. Должен был сидеть с девушкой красивой в обнимку на диване, а по итогу со жрицей любви гаражничал, а перед нимфой прообещался вроде как.
«Но есть же в юридической практике такой термин как „форм-мажор“. Погода внесла коррективы. Умная — поймёт. Даже простит. А глупая наведёт бучу, начнёт выяснять. Тут-то ты сумку подхватишь и распрощаешься сразу», — тут же успокоил внутренний голос, в кой то веки выступив адвокатом, а не прокурором.
С этой мыслью Боря с тоской посмотрел на отделение банка. Без паспорта ты — говно, а не человек. И есть у тебя бумажник, полный евро или нет, никого не интересует. Пока Европа там начинает замерзать при плюс пятнадцати по Цельсию и рубить вековые деревья даже мрачного тёмного леса из сказок Братьев Гримм, он тут должен маму обратно отвести в минус десять и никаких гвоздей.
Осень есть осень.
Только уже не с полными пакетами провизии для большой семьи отвезёт, чтобы и пообедали вкусно, а с голодным обещанием, что всё наладится.
— Эх, Боря, — только и ответила на это всё мама. — Живи, как живёшь. Я не знаю, как вам всем помочь. И тебя выручить хочется, конечно. И этим двоим расширяться надо. Взяли тоже моду трахаться в ванной. Скользко же, расшибутся. Ты ванну ту видел? А Дунька-то наша неуклюжая всю жизнь была. Ходит чего-то, руками машет, и косяки все локтями собирает.
— Видел. Маленькая, — буркнул Боря, пытаясь не переводить все разговоры с матери на сестру и племянника.
В детстве с ванной вроде проблем не было. Помещался. А потом вырос зачем-то. Местами даже повзрослел. И пресловутое «расширяться» — стало основным жизненным направлением. А куда расширяться, как? Никто инструкции не выдавал.
«Крутись как можешь, стараясь оставаться человеком», — добавил внутренний голос.
— Им бы двушечку на трёшку поменять и нам всем жить веселее станет, — продолжила мама на своей волне. — Да где деньги взять? Миллион хотя бы. В лотерею, что ли, поиграть. Мне каждый день приходят смс, что я победила. А как можно победить, если даже не участвуешь?
«Тем лям, этим лям!» — снова буркнул внутренний голос: «Сам сначала постройся, а потом родне помогай. Кабачки же надо будет куда-то девать, а так хоть на что-то сгодятся… родственнички».
— Мам, да какая лотерея? Всё — обман! — воскликнул Боря. — Я же работаю как вол. У меня есть деньги. Только не сейчас. А… зимой.
Мама затихла, кивая. Вроде даже буркнула: «ну да, ну да».
— Но, если надо будет — помогу, — вздохнул Боря и улыбнулся вымученно. — Расширим сеструху, так сказать, пока все локти не отбила… О косяки-то.
И он снова вымученно выдавил улыбку. Ведь тот миллион уже потратил на цемент, песок и даже гравий. Сварочный аппарат у него есть. А вот арматуру брать надо и вязальную проволоку. Опалубка, опять же денег стоит. Без досок никак. Даже если самому копать всё, собирать и варить тоже, без покупки материала не обойтись. Его на складах по первому требованию не выдают. Зато срок дают, если взять осмелишься.