«Ну а что с манерами проблемы, так это их немчурское дело, а не его заботы. Одета только не по погоде», — сразу отметил сантехник.
Пальто на ней, берет и сапоги межсезонные, кожаные, тонкие. Для московской осени в ноябре может и сойдёт, но для Сибири, где уже в ноябре зима пришла и обоснуется до самого конца апреля, не пойдёт.
— Да, так всё и было, — ускорил шаги на ветру Боря, чтобы туристка уши не отморозила.
Минус десять всего, но ветер усиливался.
Вид джипа гостью немного успокоил. А может и расстроил даже. Выходит, не так уж и бедно. Бровь приподнялась только, а больше и не сказать сразу.
Погрузив в багажник чемодан, Боря любезно открыл перед ней дверь и усадил в салон. А затем вернулся за руль, завёл мотор и включил печку.
— А это… ваш? — на всякий случай уточнила она.
— Что вы, этот хлам? — улыбнулся Боря. — Рабочий!
Похоже на эту удочку попадаются все немцы. Ну а раз на родине им только про медведей кремлевских рассказывают, можно и подыграть.
— Если бы мне не доплачивали, чтобы я ездил на этой развалюхе, то я бы предпочёл свой бизнес-класс, — любезно разъяснил Боря. — Но увы, на работе мы вынуждены ездить на том, что дают. Дресс-код, знаете ли.
Она улыбнулась, не совсем понимая, шутит он или говорит правду. Лицо-то серьёзное. А когда русский веселится или грустит, сразу и не понять. Всегда суровы.
Но подъехав к шлагбауму, водитель вдруг извлёк из куртки пачку евро и протянул верхнюю синюю купюру номиналом в двадцать единиц охраннику в будке.
Тот в руки взял, застыл с немым вопросом на бородатом лице.
Христина невольно засмотрелась. А тот тоже суровый. Тоже русский. Ещё и в шапке. Правда, не ушанка. В будке всё же отопление есть.
— Ну чего глаза вылупил? Обменяешь! — подстегнул Боря. — Я был-то здесь минут пять от силы. А карточки у меня с собой нет. Открывай или зови босса, разбираться будем.
Охранник на пропуске что-то для себя в уме посчитал, а как закончил с вычислениями, только кивнул и шлагбаум открыл. Первые пятнадцать минут вообще бесплатно. Но раз дают, надо брать.
— И чему их только учат? — буркнул Боря и подмигнул пассажирке, убирая купюры за пазуху.
— Ничего себе у вас цены за парковку, — удивилась Христина Мергенштольц. Всё-таки с наскока русифицировать её фамилию не удавалось. — Двадцать евро за пять минут ожидания?
— Евро? — изобразил удивление Боря. — А, так нам этот мусор на работе теперь в пропорции один к двум выдают с рублями. С тех пор, как Олаф приехал, гуманитарная акция пошла. Мы и девать его не знаем куда. Одни вместо туалетной бумаги используют. Другие стены дома обклеивают. Ну или сморкаются там, а порой и вместо салфеток на обедах заходит. Чтобы совсем без пользы в коробках не валялись, знаете ли. Но обещали, как только иностранец уедет из компании, снова будут нефтью и газом выдавать… Как раньше.
— Нефтью и газом? — снова удивилась туристка, даже берет набекрень сполз.
Боря вдруг понял, что волосы в тугой косе давно не мытые. Сальные. А в тепле салона духами уже не запахло, а понесло. Вместе со всеми другими запахами давно не мытого тщательно тела.
Сантехник хмыкнул про себя, но виду не подал.
«Ничего, ничего, отмыть-то отмоем человечка, но что дальше с ней делать?»
— Ну да, каждому россиянину же еженедельно начисляется по бочке бензина на выбор или дизтоплива тара, — продолжил Боря гнуть свою линию на серьёзных щах. — И выдаётся по баллону газа обязательно. Редко, но иногда и дровами берут. В сельской местности. Кубов шесть-восемь. Как раз КАМАЗ и выходит. Те, кто в деревнях живут, камины дровами предпочитают топить. Уголь-то мы давно забыли. Только на продажу идёт. В те страны, где «зелёной повесткой» и не пахнет. А чем пахнет, уже никто и не спрашивает.
— В деревнях, говорите, люди с каминами живут? — только и переспросила Кристина.
— Ну, в коттеджах. Загородных, то есть, — тут же поправился Глобальный, не меняя серьёзное выражение лица. — Места, куда мы летом чаще заглядываем, чем зимой. Обычно мы зовём их проще — «дача». Там всё почти правительство выдает. Отсюда и название.
— Ой, бабушка что-то говорила о дачах, но я не помню, — пробормотала девушка. — Так это там, где что-то… дают?
— Дают, конечно. Вот летом всем заборы бесплатно поставили, чтобы люди не ссорились. Плюс покой, опять же, — хихикнул Боря, но вновь настроился на серьёзную волну. — Это место для шашлыков и гамаков в теньке. Ну и баня стоит. Куда же без русской бани? Дрова на неё тоже идут. Но чаще — газ используем. Деревни наши с дачами давно газифицированы все. Ага, от Камчатки и до Калининграда, считай. Всё как началось с председателей совхозов, так и продолжилось широкой модернизацией, пока всем по ветке не раздали.
— Ух ты, ничего себе! — искренне удивилась немка. — А нам правительство только социальные льготы выдаёт. Но и те в последнее время со скрипом. Польша ещё репараций требует постоянно. За то, что мы их не додушили, когда могли. А раз они выжили, то мы теперь им обязаны… Ой, у вас такой сложный язык. Язык можно сломать.
Она рассмеялась, Боря только улыбнулся:
— На льготы мы в медицину обращаемся, учимся бесплатно и каждый год в санаториях отдыхаем все поголовно. Не только директора, — вновь заболтал новую знакомую сантехник, лишь бы не спрашивала о коллеге и откуда он взял евро. — А нефть, газ и дрова — наше национальное достояние же! Это просто директор Староков у нас добрейшей души человек. Всё так раздаёт. Так как у самого то же самое. Равноправие же!
— Да? Почему так?
— Так Тимофей Вольфыч говорит, что этот квартал валютой брать будем. Мол, потерпим, товарищи, — даже не думал останавливаться Боря. — Она, конечно, никому нахрен не нужна. Но взамен можем себе позволить газа и нефти нуждающейся Европе выделить на сдачу. От каждого, значит, вскладчину. И пусть им там теплее будет. Так и выживут. А нам и так тепло. Мы одеваемся тепло просто.
Кристина-Христина потёрла уши. Действительно, холодные дни в Европе настают. А сибиряки оказываются добрейшей души люди, раз сами по снегу ходят, а обогревают Европу даже в областях с вечнозелёными газонами и аллеями.
Боря украдкой рассматривал пассажирку, больше ничего не рассказывая, но чаще сам спрашивал. По паспорту гостья оказалась моложе Олафа на пять лет, а по виду, так на все десять.
«И каким образом этот лысый ишак захомутал такую красотку, можно было только догадываться», — подвёл итог внутренний голос.
— Так, а где Олаф? — в какой-то момент снова спросила немка.
— Честно говоря, понятия не имею, — признался Боря. — Он с директором Староквым теперь дружит. Кореша они, на одной волне. Так что его либо вскоре заместителем поставят, либо вообще — во главе управляющей компании.
На выражении «во главе» Кристина заулыбалась сразу. Приятно, что муж не просто там, где-то батареи красит, (как наверняка шутил), а развивается во всю.
Глобальный добавил только важно:
— Ну а меня попросили вас забрать и до конца дня на квартире одной подержать. Работа, всё-таки не ждёт.
— На квартире? — насторожилась она. — Одной?
— Видите ли, на самой рабочей квартире Олафа бригада ремонт затеяла. Там одни стены и… стены. Почти никаких удобств. А на этой квартире хотя бы ванная есть. Мы её под склад раньше использовали. Ну и как место для послеобеденного сна. У нас же фиеста каждый обед, как в жарких странах. Только мы от снега отдыхаем. Ага, наоборот, значит. В общем, трубы-то мы сегодня разнесли по участкам по утру и теперь стоит вторая рабочая квартира, пустует. Отдохнёте там, приведёте себя в порядок. А мы поработаем рядом и вечером все вместе уже пересечёмся и решим, что к чему… Всё-таки ваш приезд был для меня несколько неожиданным.
— Это почему же? — навострилась немка. — Олаф не предупредил?
— Предупредил, но буквально только вчера.
— Это не похоже на моего мужа, — вновь навострилась она. — Могу я ему позвонить?
— Можете, конечно! — Боря с хитрецой в глазах достал из куртки старый разряженный телефон. — Но я забыл свой телефон на балконе, а он на морозе и разрядился. Как заряжу, так и позвоните. Нет, если торопитесь, можете и со своего позвонить, но в роуминге это наверняка будет стоить немало.
— А, хорошо… подожду, — тут же сдалась она, повертела в руках коробку с андроидной начинкой и вернула обратно, так и не в силах включить.
Вскоре они прибыли к квартире почившей бабки. Куда ещё деть туристку, Боря себе смутно представлял. А напиздел уже с три короба, да и те с поверхом. А пока сочинял связную историю, выгораживая лысоватого балбеса, что умудрился потеряться по дороге на работу и планировал заселить жену в съёмную квартиру, как-то и запамятовал, что Стасян встретит их в одном халате.
С глазами осоловелыми, как будто накатил чекушку:
— О… здрасьте! — донеслось от крановщика.
— Ой, простите моего коллегу, — тут же загнал его на кухню одеваться Боря. — Он после смены. Стоял в воде с головы до ног весь день, варил трубы, спасая детей в детском садике от поноса и золотухи. А теперь… теперь отдыхает и сушится. Станислав, не могли бы вы одеться уже как следует?
— Я уже почти высушился, — ответил Стасян с какой-то грустинкой в голосе и начал одеваться в сырое.
— А я… подожду, ничего страшного, — донеслось от Кристины, рассматривающей неприглядный коридор со следами былой сырости.
Воняло плесенью. В том, что склад, конечно, сомневаться не приходится. Но Боря сразу надавил на больное. И Пока Кристина снимала плащ, он подтащил её чемодан к ванной комнате и включил там горячую воду. В ванной и раковине разом.
Затем сантехник спокойно помыл руки, вышел, не выключая воду и сообщил:
— Вы пока ванну примите.
— А… ограничения есть? — почему-то спросила она, прислушиваясь к плеску воды.
Боря повёл головой:
— Нет-нет-нет, я настроил воду. Можете плескаться хоть до вечера. Нам как раз потребуется время, чтобы доделать работу… тут по соседству.