— Соседка впустила.
— Ленка, что ли? — добавила Лида и папу за руку подхватив, протараторила. — Ну что ты стоишь? Неси вёдра, тазик, помогай. Не видишь, что ли? Человек квартиру спасает! Мы же с Ленкой выручаем друг друга. То она мне собаку оставит, то я ей… цветы поливаю.
— Ага, — добавил Глобальный тускло и без особого желания продолжать выяснения отношений. — Батарею на верхнем этаже оторвало. Сейчас приварю. Но там уже никто не живёт. Я стояк перекрыл, но думаю, ваша квартира больше всего пострадает. Вот и… сразу сюда.
Гусман хмыкнул, бушлат скинул, но ведро подхватил и в туалет понёс смывать. А затем в ванной завис, глядя на тазик в упор, но без подсказки его не замечая.
А Лида только к Боре приблизилась, ногтями в руку впилась и на шёпот перешла:
— Боря, чёрт бы тебя побрал! Ты что тут забыл? Я не давала никогда Ленке ключей!
Он кивнул, не зная ответа. Устал врать и выкручиваться. В первую очередь, конечно, окно на место поставил. Если открывать до зимы не будут, то не заметят, что запорный механизм с корнями вырвало. При случае заменит, конечно. Но остальных последствий ещё хватает. До весны можно устранять.
— Я… просто хочу всё сделать правильно, — устало ответил сантехник, поставил перед ней второе ведро и в глаза заглянул. — Можно я тебе контейнеры занесу и обо всём поговорим вечером?
— Ага, поговорим, — ответила она, отвернувшись к струе. — Поговорили уже… Убирайся, пока полицию не вызвала.
В проёме отец возник. С тазиком и озадаченным видом. Застыл, глядя на обоих.
— Всё нормально?
Дочь на потолок показала:
— Да какой там нормально? Не видишь, что ли? Ка-та-стро-фа!
— Ну… сделаем, — ответил Гусман и добавил с тоской. — Хотя пускай уже другие делают, а?
Боря только рядом прошёл и по коридору удалился. Рад бы на закат уйти, да только на верхний этаж пока получается. Стасяна забрать.
Майор без очков ему вслед задумчиво посмотрел, буркнул:
— Такое ощущение, что я где-то его уже видел.
Но додумать не дали. Вручив папе ведра и тазик поставив сторожить над потоком, Лида, однако, следом за Борей побежала. И даже по лестнице поднялась наполовину. А как на вторую половину начала подниматься, застыла. Перед ней стояла блондинка на площадке. Мало того, что в пальто.
Так ещё и Борю за руку подхватила и давай ему выговаривать:
— Борис! Что случилось? Я так переживала!
И к руке, главное, прижимается плотненько так. И акцент её лучше.
«Может тоже оргазмы не имитирует совсем?», — ещё подумал Лида.
Но что больше всего добило девушку, так это то, что волосы у неё — мокрые. А раз в квартире выше никто не живёт. Значит… с собой привёл!
Женская интуиция сработала тут же мгновенно, за ревность зацепилась. Глаза разом намокли. Какая теперь разница, лазит по её квартире или нет? Может, сюрприз хотел сделать.
«Но баб-то зачем третьей приводить!» — промелькнула грустная мысль.
Так и не добежав до Глобального, Лида развернулась тихо и домой пошла.
Прав отец. Лучше в Питер податься. Пропади этот чёртов сибирский городок пропадом. Что она себе сантехника питерского не найдёт, что ли? А как найдёт, так служить отправит! На Балтику.
Так с отцом во мнениях и сойдутся. Ему — балтийца. Ей — сантехника.
Глава 27Там, где все великие
Взволнованные реплики Кристины Боре пришлось выслушать ещё на площадке, частично успокоить удалось немку уже в квартире, а реабилитировать — лишь на кухне. Пришлось запарить ей чая из бабкиных запасов. И оставить досыхать в помещении с феном наедине в целом.
«Просушится как следует, а дальше хоть трава не расти», — прикинул внутренний голос: «Очень просто завести женщину, а что с ней дальше делать — инструкции не прилагаются».
Осознав, что электричество тоже можно жечь сколько влезет — всё равно до майнеров далеко! — Кристина вдруг повеселела. А когда Стасян на кухню чемодан из ванной вернул, так заулыбалась даже. Из его недр вдруг разом повылезали гаджеты и зарядки.
На стол в ряд легли: полный набор от телефона до планшета, включая умные часы, кольцо с чипом и серёжку с тревожным маячком, которая почему-то отказалась работать, едва пересекла границу ФРГ.
«Видимо, в остальной части мира, людям помощь особо и не требовалась», — прикинул Боря.
Набор, однако, впечатлял. Только если раньше по словам Кристины он был «яблочный», то теперь вся семья Мергенштольцев перешла на андроиды.
— А яблоки пусть себе американцы покупают, — заявила Кристина. — Им ближе. Хоть давно не могут точно сказать, чем новая модель отличается от предыдущей по своей сути, кроме цены.
Ей, мол, бабушка рассказывала, что мир изменился, когда чёрно-белые телевизоры сменили цветные. Тогда хотя бы ясно было в чём различие. А потом всё как-то быстрее завертелось. Мир не стоит на месте и меняется так быстро, что никто уже не замечает мельтешения.
А вот чайник — стоит. Стоит и греется. Радуется тому дева светловолосая, улыбается, глядя на него. А чему лыбится — не ясно мужикам. Будь у Глобального побольше времени, он бы услышал, что впервые подмышки и ноги побрила за квартал. За теми манипуляциями жизнь перед ней другими красками заиграла. А если бы рано не дёрнули, то чего доброго бы и интимную причёску сделала. Куст в стрелочку превратив или в треугольник обозначив.
Хоть зеркальце запотело, хоть всё на ощупь, но может же! Потому что — возможность есть.
Но Боря спешил и до всех этих женско-блаженных деталей не разменивался. Он больше думал над тем, где бы бантики взять на контейнеры разноцветные, шарики всякие красивые с принтами «прости» прикрепить, и вообще размышлял сколько цветов в те контейнеры влезет, если хотя бы лепестками загрузить под завязку — то есть под самую крышку напихать, разом показав, что не жалко. Что может. И что она ему не безразлична. Просто так получилось!
Всё-таки замирится стоит. И одним проникновением в квартиру может меньше получиться. Им бы со Стасяном и из этой слинять, но как весь подъезд без отопления оставить? Доделывать надо, хоть и опасно оставаться.
«И Кристинка причём? Её не посадят. Не знает она ничего», — прикинул внутренний голос: «А пока не знает — хорошо даже. Позаботимся о ней пока. И лучше — пораньше начать заботиться, пока правда жёсткая не открылась».
Сантехник прекрасно помнил, что сколько бы не воевали с немцами, с немками-то всегда дружили. Последнее дело — обижать гостью. Только как одну дома оставить?
«Но не с собой же её брать на мороз сырую! Одежда у неё без зимних свойств теплозащиты», — предъявил внутренний голос свой довод: «Поэтому проще на кухне оставить сидеть, чем уши отправить промораживать. На ветру под мокрые волосы заболеет быстро. Пусть тут сидит, сушится. Забрать успеем. Куда она отсюда денется без знаний местности?»
Шлёпая по мокрому полу на входе, Боря ещё раз заверил натуральную блондинку, что вернётся через полчаса и всё-все исправит. Только крановщика с собой прихватит, чтобы баллон тащил. Одному не сподручно. А как вернутся, они обо всём и поговорят сразу до кучи. Куда торопиться?
А она и рада. Снова улыбается и немного светится на солнце, как будто фосфором намазали. Волосы уже не лоснятся салом в конском хвосте, а распущены и даже немного вьются. Самое время плойкой выпрямлять. Ну а что зад больше не чешется, так за это отдельное «спасибо».
Но кто о том в слух говорить будет?
Боря присмотрелся даже. Вот другой человек теперь! Мокрый ещё, но уже мягкий, подобревший. А самое приятное, что пальто на халат сменила. И пахнет от неё теперь шапмунькой с ванилью, а не застарелой шанелью неопределённого номера. А всё потому что чистому человеку духи не обязательны.
Вдохнув полной грудью приятный аромат пырея и чертополоха из запасов бабки на банной полке, Боря бочком-бочком на улицу двинул. Надо уходить, пока о телефоне не напомнили. Теперь зарядить может и позвонить Олафу.
Знать бы ещё где тот гад затихарился.
«Рано её ещё мужу звонить. На том свете, может, дозвон не работает», — напомнил внутренний голос: «С одним бы делом земным разобраться напоследок. Начальник уже уволил, наверняка. Так что будем считать, что с последним официальным объектом под рукой заканчиваем и на покой следуем без уважительной причины».
Боря губя стиснул. Тяжко, конечно, что уволили. Ну да ничего, справится. Не за горами повышение квалификации.
А дева только продолжала улыбаться. Кристина и не думала напоминать ему о внешнем мире. Расслабилась дама. Блаженное тепло разливалось по её телу. Всё-таки хорошо, когда отопление в доме безлимитное, ещё и со эффектом турецкого хамама по комнатам, когда балкон открывают.
Открывали часто, пока к выбитому стеклу в деревянной раме примерялись. И на лёд намёрзший, снова растаявший и снова подмёрзший, смотрели. Дел — выше крыши. Заметать ещё следы и заметать.
— Я скоро, — наконец, заявил снова Боря и дверь прикрыл.
Замков не слышно.
«Закроешь, потом себе дороже будет. Да и кому она тут нужна?» — подсказал внутренний голос.
Ещё сотни мыслей кружились в мужской голове, среди них куча нужных. Но, нет-нет, да мелькали странные. Вроде «зачем слону четыре колена» или «почему реперы считаются певцами, если читают, а не поют тексты?»
«Пусть считаются читателями», — даже отвечал в такие моменты внутренний голос.
Но думать — это одно. А действовать надо. Самый разгар дня уже, а не сделано и половина от задуманного.
Пробежавшись по лестнице, Глобальный в джип запрыгнул и за сварочным аппаратом поехал к микроавтобусу. А по пути в банк забежал и с паспортом уже как человек купюры сменял, пока Стасян в окно смотрел, да не на дорогу, а куда-то под небо.
«Странный он какой-то, загадочный», — ещё прикинул внутренний голос: «Вот что взлом с проникновением в квартиру с человеком делает!»
С купюрами в кошельке жизнь сразу лучше стала, веселее. В магазин заскочили, набрали продуктов четыре пакета, чтобы отметить как следует прилёт немки. Попутно Боря на кассе купюр «котлету» Стасяну отгрузил, чтобы вёл себя увереннее.