Чайник был тяжёлый, на четыре с половиной литра. Стальной. Из того периода времени, когда любили гостей и большие семьи были не в тягость, а качество не страдало в угоду коммерческой перспективе. Очумев от такого гостеприимство моментально, Блоб рухнул щекой в мокрый линолеум как подкошенный.
Джоб рванул к двери по коридору, включив инстинкт самосохранения на полную при первом же звуке «шмяк». Перепрыгнув тело без сознания в проходе, Кишинидзе тут же рванул за ним. Но количество люля-кебаба на прошлой неделе явно превышало качество зарядки. Все даже не разогретые на разминке калории осели на боках. И как следствие, подгрузили старлею ноги.
Проскользив ботинком по мокрому полу как на горке, Арсен понял, что колено дало слабину и подломилось. А сам он летит лбом в уже распахнутую сектантом дверь. Их встреча была неминуема, как девственность и первый секс. Пропечатавшись лицом между парой замков и почти на уровне ручки, Кишинидзе рухнул следом на мокрый пол, укладываясь валетом в проходе с предыдущим пострадавшим.
Как Кристина, так и Джоб застыли друг напротив друга по разную сторону двери и кухни. Затем у немки включился голосовой рефлекс, и она выдала самую высокую ноту, на которую была способна. И как только блондинка закричала в голос, ворюга-сектант тут же рванул с низкого старта вниз по лестнице.
Глава 29Все точки над заточками
В лифте строители возили цемент. Рядом с дверьми на первом этаже стояли и мешки с песком. Ещё не скоро попасть на последние этажи. Ремонт — дело обстоятельное. Суеты не любит.
Не желая терять времени даром, Боря в очередной раз проверял дыхалку при восхождении почти под крышу. Он тащил сварочный аппарат на девятый этаж и маску сварщика, а поверх неё ехал пакетик с контейнерами, закрывая обзор. Сравнить можно с кипой книг, что возвышается над головой, когда хочешь унести много и сразу.
«Занести надо контейнеры, извиниться, объясниться, а дальше — будь, как будь», — подсказывал внутренний голос Борису.
За ним по пятам следовал крановщик, тащив на правом плече баллон с аргоном, как бревно. А в левой руке сжимая порцию из трёх пакетов с продуктами. Один пакет отцу Бориному отвезут на участок, в машине остался. А эти три сразу в ход пустят. Обед уже прошёл, но покушать надо основательно и гостью покормить. А может и сама что-то сделает, пока батарею приварят.
На медицинскую комиссию крановщик попал. Но Стасяна совсем не радовала справка о психическом здоровье и эмоциональной устойчивости. Не веселили и деньги, что лишь отсрочили необходимость ехать на вахту на месяц.
Он загрузился по полной, бормоча под ноги только:
— Глори! Глория!
Не замечая ступенек, крановщик с теплом в сердце вспоминал свою невольную гостью и её подругу, что так удачно сработала в паре.
Партия — «Глори-Холл». Вот, что ему было нужно! Извёлся весь внутренне, сокрушаясь на тему «почему в стране запрещено двоежёнство?»
«Я ведь могу справиться с обеими!», — такая мысль посетила его, ещё заходя в подъезд.
Отношения, когда тебя ласкают четыре руки, определённо крепче. Удержать можно больше.
«А может, на одной жениться, а другую в любовницу сразу взять?» — даже подумал Стасян, когда поднялся со второго на третий.
«Нет, ну удобно же!» — всё ещё был уверен он, когда поднимался на пятый.
Но уже ближе к седьмому сошёлся на том, что подругу постарше можно и в гости иногда звать, а жить с ней вовсе не обязательно.
«Глори и одна справится!» — всё ещё был уверен Стасян, когда поднимался на восьмой.
Подъём продолжался.
«Да кому вообще нужны эти женщины?» — думал он же, отсчитывая ступеньки последнего пролёта на этаж.
Это был тот краткий отрезок слабости во времени, когда баллон на плече стал весить как небо, а ноги дрожали мелкой дрожью и она быстро перерастала в крупную.
— Борь, почему мы вообще аргоновую сварку с баллоном таскаем? — спросил крановщик.
— Я без тебя и не таскаю, — повернулся к нему Боря. — С осени лежит, катается. Так-то у меня обычный сварочный аппарат с плавкими электродами, что удобнее в переноске. Но аргоном быстрее заварим.
Левой руки крановщик давно не чувствовал. А ещё хотелось кашлять, но он понимал, что это чревато. Ведь клапан давно напрягся и одно даже самое мелкое дополнительное движение грозило стравить воздух.
Ох и не стоило у бабки старый чай пить! Вроде глоток-другой всего сделать успел, пока кипяток был, но это как раз пол-литровая кружка и вышла.
«Или то всё от сердечных переживаний?» — ещё подумал Стасян.
Боря же едва достиг восьмого этажа, едва не остановился. Вот же она, квартира Лиды. Позвони в звонок, протяни руку, отдай контейнеры. Но на лбу пот. А сам дышит как рыба. А если конкретно, то и матерится как карась, выброшенный на берег. Тихо, беззвучно, но показательно.
Стоит ли в таком виде говорить «прости?». Нет, конечно! Что за глупости? Вот поднимется сейчас на девятый, сгрузит сварочный аппарат, отдышится, умоется и спустится, приведя себя в порядок.
Но у судьбы были свои планы. И когда оба уже поднимались на девятый этаж, наверху вдруг резко закричало. В затем открытую дверь рвануло что-то тёмное с низкого старта.
Что это, Боря не видел из-за контейнеров. Но голос признал. Кричала немка. Они так на концертах рок-групп кричат или убегая от штыковой атаки русских. Это даже генетическая память помнит.
Сантехник и рад бы мимо себя это чёрное пропустить на лестнице, но то с перепугу решило, что кратчайший путь — через него. И сверху налетело.
Боря вдруг понял, что падает. Назад. Так как вперёд падать с лестницы не получалось. Физика работает вне зависимости от его хотелок. А ноги слишком перегружены, чтобы противостоять таранящим невзгодам.
Стасян же прекрасно видел всё перед собой. Только пот заливал глаза. И когда он вдруг понял, что к пакетам и баллону вот-вот прибавится вес почти в восемьдесят килограмм товарища Глобального со сварочным аппаратом, организм не выдержал и рефлекторно попытался сказать своё решительное «нет!».
Тогда крановщик загодя начал поворачиваться боком и с оглушительным звуком (словно штаны порвались) оповестил о своих намереньях. Человек в чёрном, (который уже толкнул Борю), рванул вбок как от выстрела, но лестница оказалась слишком узкой, чтобы они разошлись.
Каждый в этот момент привлёк к себе что поближе. Стасян напарника поймал двумя руками. Боря сварочный аппарат подхватил, подброшенный и вновь падающий в руки. А незнакомец в чёрном с баллоном взасос поцеловался на неожиданно узком пространстве. И до того к нему баллон любовью пылкой воспылал, что восемь зубов снежинками белёсыми на лестницу посыпались. А любовник неожиданной атаки рядом на ступеньку лёг и уснул крепким сном. Добровольно-принудительно. Как и полагается при столь тесных отношениях, он отдал все силы без остатка.
Стасян поставил Глобального на лесенку, Боря поставил на лесенку сварочный аппарат. И оба посмотрели на баллон, который по паре ступенек погромыхал и сверху на человека в чёрном свалился. Тот как подкошенный впереди ступенек ранее улетел. А как приземлился, так баллон летящий следом и обнял.
Глубину их любви мог оценить только рентгенолог. Ну а что не взорвало весь этаж, так за это даже «спасибо».
Сантехник носом только шмыгнул и глядя на разбросанные по лестнице контейнеры, спросил у ангела, который их очевидно и спас:
— Ну и чего теперь делать?
Стасян следом посмотрел на распотрошённые пакеты и пожал плечами. Ну, махнул рукой, ну шмякнулись о стену. Банки, склянки и хлебушек, конечно в дребезги и мелкую крошку, но кое-что уцелело. Если новый пакет обнаружить или хотя бы авоську, то на ужин на троих хватит. А этого, спешащего, звать не будут.
«И так зубов наелся», — подумал крановщик.
Оба, не сговариваясь, глаза на верхнюю лестничную площадку подняли. А там блондинка стоит в халате. И не мучает её чай старый, не тревожит поясок распущенный. Только зрачки по пять копеек и с тревогой сверху-вниз смотрит. В направлении человека в чёрном, обеззубленном. Благо не помнила Кристина есть ли такое слово в русском языке.
«Может, не всё бабушка рассказала?» — ещё в голове блондинке пришло.
Стасян рассусоливать долго не стал. Баллон подхватил и выше поднялся. Даже сварочный аппарат по пути поднял. Всё-таки прервался, дали отдохнуть, отдышаться. Теперь за работу.
— Ну ты это… извини, — добавил и Боря мужику, что лестнице растянулся.
С теми словами сантехник принялся контейнеры и провизию собирать, пока правило пяти минут не закончилось. За пять секунд-то точно поднять не успеет.
В это же время на восьмом этаже на звуки громкие майор с дочкой и вышли.
— Что случилось⁈ — скорее рявкнул, чем спросил Гусман.
Боря о баллоне вспомнил, содрогнулся. Авария могла приключиться!
«Да не приключилась и хер с ней», — тут же успокоил внутренний голос.
Сантехник лишь с сочувствием посмотрел на мужика в чёрном и буркнул:
— Пиздюлина приключилась. Как оклемается — сам во всём признается.
Гусман от удивления шею вытянул, видимо на лебедя желая быть похожим. А очки протерев, как в первый раз Глобального увидел. Обронил задорно:
— Боря, ты, что ли? Сантехник! А? Стройбат!
Глобальный кивнул:
— Один раз — стройбат. Всю жизнь — стройбат!
Повеселел майор. А дочка, напротив, расстроилась. Глядя на контейнеры в левой руке и на остатки пакета с едой в правой, руки в боки сложила. Контейнеры грязные вернуть хочет! А ещё мымру какую-то в ванной поласкает. Та так и стоит на верхней площадке в халатике, даже не подвяжется как следует.
«Стерва бесстыжая!» — тут же подумала Лида.
Боря уже толком и не знал, контейнеры ему собирать, еду спасать или объясняться с девушкой поэтичной насчёт погоды. Первым все точки над i расставил старший лейтенант Кишинидзе.
Придя в себя и надев наручники на оглушенного и ошпаренного чайником, он вышел на площадку с прихваченной на кухне колотушкой, чтобы добить уцелевшего. Так как вторых наручников ему никто в комплекте не выдал. Но оценив объём физического воздействия на человека в чёрном, Кишинидзе остался доволен.