в единое мышление соберутся.
В этот момент Глобальный и решил, что лучше туда содержимое контейнера раздать, чем Князю достанется или ворьё какое всё потаскает.
«Всё-таки Стасян был прав. Карма спать не будет», — прикинул внутренний голос: «А самому Стасяну „за лентой“ сейчас любая небесная защита не помешает от молитв и благословений добрых сил до слепоты мрачному року».
Сделав себе пометку заехать на участок, Боря к Наташке рванул. И котика подарит, и отца в больничку свозит.
«А то нашёлся герой, самолечением заниматься», — пожурил внутренний голос.
Демон был не против, когда автомобиль остановился и его вновь взяли на тёплые руки. Понесли по морозу, потом по подъезду, а затем, зашелестев ключами, человек сам открыл дверь. Сюрприз решил хозяйке сделать!
Котик с рук отлично видел, как человек разулся, прошёл в зал, (что так же был комнатой Романа), а там старательная рыжая женщина маленькой рукой елозила по мужскому возвышению. Вроде только часть человека видна. Но как выделяется.
Вниз-вверх! Вниз-вверх!
Котик готов был поклясться, что это водонапорная башня. Только вода у неё грязная, мутная, белая. И полилось сразу, едва Боря рот открыл.
Глядя как Наташка старательно рукоблудит отцу по старой памяти, сантехник поймал когнитивный диссонанс, если по-научному, а если по-простому — охуел от увиденного.
Пётр только руки забинтованные на лоб положил. Охает, неудобно ему, в то же время — прекрасно. Волнуется, стесняется, но немного дергается в такт, подмахивает. Человек — сложный. Навстречу ласке подаётся, одновременно отрицая её.
Боря следом как стоял, так и вышел. Тенью растворился. Ни шороха от него, ни звука. Только котика на пороге комнаты оставил.
Ну а Демону что? Светло, тепло, и с кухни чем-то вкусным пахнет. Ну а что дядя с тётей на диване играются, так это их дело. Взрослые уже.
Сантехник обулся и вышел, не в силах снова закрыть ключом дверь. В голове всё перемешалось и никак не укладывалось, что только что запечатлённая сознанием картина — реальна.
«КАКОГО ХРЕНА?» — сказал внутренний голос только у автомобиля, когда Боря вдруг обнаружил, что пинает колесо, а собственный автомобиль орёт сигнализацией.
Пикнул брелоком, отключая. И тяжело дышал.
Любовь? Нет! Зависимость! Тяга, что обернулась теснотой в груди. Чувство, что потерял, но что потерял — конкретно сказать невозможно. А кого наказывать в этом ситуации, когда все вокруг — близкие?
«Хорош отец. За старое принялся!» — подсказал тот же внутренний голос, пока сын за руль присел и в пространство перед собой залип: «Ещё ты мог заметить, что хер у тебя наследственный. А какая женщина перед таким устоит? Они вчера наверняка столько всего на ночь глядя за чаем обсудили, молодость вспомнили, жизнь за ужином прожили… без тебя».
Боря откинул кресло и локтем лицо прикрыл, стараясь прийти в себя. А лучше стереть всё из памяти. Но чёртова наука пока не могла изобрести прибора с яркой вспышкой, который бы стирал память. Хотя бы на пять-десять минут назад.
Всё бы за него отдал! А так — думки. Они вновь и вновь подсказывали, что при любом раскладе Наташка дрочила отцу. Да, она не сидела на нём, не скакала у шеста и не прыгала, донимая отчаявшуюся соседку снизу. Даже не заглатывала поглубже всякое, разбрасывая ненарочную слюнку от восторга. Она просто дёргала маленькой рукой вниз-вверх, и смотрела в окно, как будто для неё это дело привычное. Сама её свободная рука не теребила сосок, не спускалась между ног. Но…
«Но чего ей не хватало⁈ Вы же вот только что практически… Сутки пройти не успели!»
Но Боря не слушал внутренний голос. Мир фонил. И менялся. Одно дело, когда ядерные боеголовки прилетят. Тогда все понятно — мы в рай, они — просто сдохнут. А что делать, когда попало персональным зарядом? Даже не тактическим, а местно-локальным?
Анализ ситуации, (что вскоре пришёл на смену гневу), выдал, что женщина оступилась. Но в то же время — не упала. Женщины в последнее время такие: тучи разводят руками, горы сворачивают, а мужики в основном за них переживают. Сочувствуют даже, но почти не соучаствуют.
Потому что занят мужик. Иногда — делом. И Боря понял, что поведение рыжей в комнате могло означать лишь одно — возбуждения она не испытывала. Скорее, выполняла рутинную работу. А значит — сжалилась. Над мужиком сжалилась, который и так с месяц дичал, а как приболел — и вовсе бы уже не смог избавиться от нужды, что в тягу перерастала.
«А тут проснулся, стоит», — добавил внутренний голос, включив Шерлока Холмса: «Стоит и, сука такая, не падает. А он что? Ни поссать толком, ни пожаловаться. Лежит, мычит, желая умереть или уснуть снова. Тут Наташка и зашла. Покраснела, конечно, сначала жутко. Даже отвернулась, вышла. А потом вернулась. Потому что женщина она опытная и давно всё понимает… Да, Борь?».
Глобальный открыл глаза, не зная, чего и думать. Да, он тоже не бег греха. Разве что они не в браке и даже не думали венчаться. И если сильно подумать, (прям как следует), то женщин вокруг него много. Отдать отцу одну — решение хорошее. Правильное.
«Пусть живут втроём, с котиком. А тебе теперь одна дороге — к Кире. Кем бы она не была», — кивнул внутренний голос, как делу решённому.
Сантехник слушал его, а мир вокруг словно немного исказился. И теперь говорил не то, что слышалось, а правду. И вот бы все так сразу правду говорили.
— Делай бабки! — бормотало едва заметно радио, если перевести на правду. — Мы — ваше лучшее решение. Мы наследники МММ с иконой Мавроди зелёной бумаге. Мы спёрли их логотип с пирамидой, чтобы далеко не ходить. Но обманывать вас не будем. Ведь мы — исправились и перевернули всё с ног на голову. Вы только деньги давайте. Несите побольше. Вкладывайте всё. Чего стесняться? Новаторство как раз в том, что СРАЗУ никто нихрена не получит, а не ПОТОМ. Мы уже облажались в Африке и Латинской Америке, нивелировав продовольственные дары среди нищих и нуждающихся. Но кто прошлое помянет — тому глаз вон. Поэтому подобные нам снова и снова будут собирать жертву, в том числе и в России. Русские, как известно, народ жертвенный. А за рекламой никто не следит. Поэтому, пока ожидаете прибыли от вложений, заодно делайте ставки на спорт. В очередной конторе с чуть изменённым названием. Иначе какой смысл в спортивных соревнованиях? — и тут мужик быстро-быстро пробормотал последние секунды эфира. — Одобрено лицензией хуй знает кого и хуй знает зачем.
Боря мотнул головой и отключил радио вовсе. Конечно, там просто говорили про инвестиции. Но не говорили — зачем. Чего удивляться? В мире, где рекламировали безалкогольное пиво средь бела дня, в плане рекламы у пиарщиков оставалось немало возможностей. Но первая фраза зацепилась за мозг — делай бабки! Об этом Князь намекал. Вечером с ним предстоит серьёзный разговор.
Но до вечера ещё тьма времени. И Глобальный решил унять печаль души работой. Правда, на работу он не поехал и Степаныча стороной дом объехал. Потому что решил напрямую к финансовой независимости вырулить. А проще всего это было сделать через новую поставку секс-игрушек Яне.
Так Глобальный оказался на участке заснеженном. И почти час извлекал товары для взрослых из белого прицепа по европаллете, а также секс-мелочёвку из красного контейнера Антона доставал. Затем таскал добытый груз в багажник.
Работа на свежем воздухе проветрила мысли, уняла боль в груди. Попутно на переднем сиденье оказалось четыре пакета с тушёнкой, сгущёнкой и прочими съестными припасами для нужд фронта, а багажник и заднее сиденье от пола до потолка оказались завалены коробками с изделиями секс-шопа. Но едва выведя гружённый автомобиль обратно на трассу, Боря вдруг как в тумане взмах палочкой полосатой разглядел. Патрульный среди снега хорошо заметен. А автомобиль на съезде спрятали, за сугробами не сразу заметишь.
Глобальный от всех расстроенных чувств лишь в последний момент свернул на обочину, стекло опустил:
— Да?
— Старший-лейтенант-Бобрышев-ваши-документы, — с той же бешеной скоростью, что и мужик из рекламы, проговорил постовой, словно тяготился представиться нормально и внятно.
Боря даже подумал, что он там и там работает. Понять можно, многие сейчас подрабатывают. Сантехник молча протянул документы.
— Куда спешите? — спросил старлей.
Боря кивнул на пакеты с провизией, буркнул:
— Гуманитарку на фронт передать.
— Дело хорошее, — присмотрелся к белым пакетам Бобрышев, а затем на упаковки позади тёмные с подозрением посмотрел. — А там тоже гуманитарка?
— Там? — Боря даже повернулся. — Нет, там хуйня какая-то.
Старлей кивнул и достал рацию, буркнул:
— Капитан, тут товар везут… скрытно.
— Бобрышев, ну что ты как маленький? — ответил напарник из патрульной машины. — Останавливай понятых, я сейчас подойду. Протокол на двоих и составим.
Не отдавая документы водителю, Бобрышев снова палочкой взмахнул и остановил старую «девятку». Из неё показался седой дед и бабка. Дед с палкой прихромал, бабка придерживалась за руку, явно испытывая трудности с тазобедренным суставом.
— Гражданин Глобальный, выйдите из автомобиля, — предупредил он Борю. — А вы — подойдите сюда, — добавил он для понятых.
— Вы мне досмотр устраиваете? — уточнил сантехник. — А основания?
— Визуальный осмотр, — поправил старлей наименование юридической процедуры, но понятых поближе поманил.
Боря вылез из автомобиля и встал перед багажником. Ветер всех сдувал на открытой местности, но больше старики страдали. Одеты не по погоде. Пальто, ветхая куртка. Без шапок. Не планировали из автомобилей выходить, как на первый взгляд.
— Сами откроете? — уточнил старлей у водителя.
— У самого душа болит, — ответил Боря, остро недолюбливая служивого за издевательство над стариками.
— Почему болит? — снова спросил тот.
— Не почему, а за что, — уточнил уже сантехник. — За Родину переживаю. Пытаюсь ребят накормить. Сколько за раз унести можно — взял, а хуйнёй какой-то попрекают. Ещё и ветеранов гоняете, почём зря.