«Это не батю на даче бросать на неделю», — пробурчал внутренний голос.
Все планы вдруг подвинулось, когда на кухне рыжая женщина появилась. С веснушками и в кофте с высоким воротником. Сидит себе, чай пьёт. Никого не трогает. Только вздыхает волнительно и грудь следом за ней ходит. Вверх-виз. Вверх-вниз.
Присмотришься — счастлив человек.
Он её, главное, сходу заломал. Повалял даже. И до того обоим этот процесс увлекательным показался, что фоном и мусорные пакеты у двери не смутили. На них просто не обратили внимания. Всё дело в шапке. В её капкане. Сантехник как снял, так и залип на рыжие локоны. Вьются, кудрявятся, сердце тревожат. Человек как будто горит, но таким тихим, медленным огнём, как все люди. Жизнь ведь не бесконечна!
А он что? Хам, нахал и женоненавистник, очевидно же! Требовал чепуху всякую у девушки и нервничать заставлял. А она всё равно довольная как слон. Ни горьких предъяв, ни слезливых претензий. Ну что за человек?
«Может дело в твоей модной рубашке и часах на запястье?» — заметил внутренний голос: «В рабочем комбезе было бы проще. Да тот на коттедже остался. На стуле висеть. В каждом мужском логове есть стул-вешалка. Даже в самом элитном доме найдётся».
Подумывая о том, Боря вновь и вновь на рыжие волосы смотрел. Если мужчин-рыбаков, речников и моряков-матросов русалки в сказках губили и тонули они хотя бы в омуте глубоких женских глаз, то Глобальный на кудряшки такие мог часами смотреть, каждый волосок разглядывая.
Вроде поцеловались и будет. Мало ли там, чего естество хочет? Степаныч хоть и сделал телевизор погромче, а меру надо знать. Приличный человек всё-таки, вон и пиджак на вешалке в коридоре без плечиков висит. Уже смялся, наверное.
А они что? Примирились без договора. На словах решили всё, без ареста и судебных издержек. Так нет же, по глазам видно, что и она продолжения ожидает. А чего? Суши покушать или под ручку погулять? То сразу и не скажешь.
«Женщина это тебе не кроссворд», — тут же добавил внутренний голос: «Вопросы к ней не прилагаются. Но ответы искать должен. Обязан. Интересно же, бляха-муха!»
Боря и рад гадать. Но на какую конкретно? Каждая как красивая обложка книг — привлекает. Фигурой ли, словом, делом. Не суть. Но времени на всех не хватит. Так и листал по паре страниц в день, от одной книге к другой переходя, едва увлекаться начинал. Не по своей воле, но тоже хорошего мало. Дочитывать надо!
«Рыжая, молодая, без детей, не замужем. И похоже, без принципов», — перечислил внутренний голос: «Но не на кухне же сексом заниматься! Да и вообще, ты одной ногой женат. В левой или правой — сам думай. Какую не жалко?»
Боря пытался думать. Но мозг немного сбоил, а тело намекало, что зря поцелуй оборвал и обратно за стол усадил. Мог и за ушко прикусить. Хотя бы за краешек мочки. Не говоря уже о том, что засос человеку с высоким воротником поставить — благое дело. И общество порицать не будет, не заметив, и память на три-пять дней. Приятная.
Целоваться Боря любил. Даже просто так, без повода. Это был как обмен энергиями. Плюс ЗППП нет. Но в какой момент жизни понять можно, что это единственный человек, с которым отныне хочется целоваться?
Боря вздохнул, понимая, что превращается в человека-косяка. Раньше таким Стасян был, но он все свои промашки жизненные аннигилировал, когда лбом пули начал ловить. Или принуждать к сдаче в плен одним движением бровей врага вероломного. А он что? Даже на гражданке разобраться не может… мог и подстелить девушке!
Логично, что на ужин с Татьяной накосячил как минимум. Или хотя бы поход в кино теперь с него. Подобрать бы время. Какой фильм? Не важно! Всё равно же целоваться весь сеанс будут, разве что титры увидят. Но ещё прежде цветы стоит подарить, извиниться ещё раз. Тогда точно в полицию не пойдёт.
«Никто и никогда не идёт в участок с букетом пышным», — подтвердил внутренний голос.
Пока Боря составлял план по прощению, попутно фирмы по обогреву прозванивал. Гудки, гудки, гудки. Кто-то следовал поговорке «кто раньше встаёт, тому бог подаёт». То есть конкуренты за внимание автопомощников уже проснулись и успели станцевать перед автомобилем все доступные танцы с бубном. Как следствие, все свободные в городе «прогревальщики» уже по объектам разъехались. И если и берут трубку, то обещания следуют «от двух, до трёх часов, возможно, ожидайте».
«Бизнес идёт, бабки рубят», — снова вздохнул внутренний голос: «А ты чего? Бери эту мадмуазель и выгуливай, чтобы время зря не терять».
Глобальный и выгуливал. Сначала на улицу сходили, чтобы совместно оценить масштаб трагедии. Потом аккумуляторы сняли на джипе и маленькой пипетке-малолитражке. Домой принесли. Под батарею положили. А вдруг?
Степаныч только робко из комнаты выглянул, когда дверью хлопнули. И снова обратно дверь закрыл. Дело молодое, но перекур — обязан быть! И только телевизор снова погромче.
— Степаныч, мы тебя не стесняем? — едва перекричал телевизор Глобальный.
— Да не! Что вы? Я тут только гантельками хотел помахать, — заявил он. — Но вот беда — делись куда-то. Экспандер поищу на антресолях пока.
— Дело хорошее. Привезу я тебе гантелей, — пообещал Боря и снова исчез из жизни наставника «на минуточку».
Прислушался с кухни Степаныч. Снова чайник кипит. Пошло, дело, значит. А Боря, от чайника руку отодвинув, снова понял, что на рыжий залип. На работе на ржавчину так не залипал, а тут рыжее на женщине как-то иначе себя проявляло.
«Магия женская. С тонким привкусом духов», — объяснил внутренний голос: «Парфюмерия в ход пущена, поражает рецепторы. А ты стоишь дуб дубом и понять ничего не можешь. Влюбляешься молча».
Сантехник моргнул, повторил. Теперь вроде как снова чаи в тепле гоняют, ждут положительного эффекта. Кипяток греть смысла нет. Двери не примёрзли. Но и «прикурить» некого попросить. На площадке у сталинки только два автомобиля. Оба колом стоят, снегом по самую «юбку» занесло. А снега только больше и больше. Скоро двери начнёт заметать.
«Не зима, а снежная катастрофа», — подтвердил внутренний голос и намекая на особу на стуле добавил: «Вот бы прямо сейчас пляжный сезон на минутку открылся».
Боря о пляжном сезоне не помышлял. О море даже не думал. Работать надо, а отдыхать уже ближе к пенсии.
Раздумывая о том, как всё успеть за день, сантехник на Татьяну посмотрел и сказал, рассекая тишину неловкости:
— Значит, вы тут в ночи где-то поблизости ночевали?
— Ночевала, Борис, — не стала отрицать та. — Даже выспаться успела. Скучная ночь была… Но вы можете ко мне на «ты» обращаться.
Он кивнул. Оба, выспались, выходит. Настолько, насколько возможно для зомби-режима.
Тут же добавил:
— Но если я на «ты», то и ты на «ты».
— Нет, я буду на «вы», — уточнила Татьяна Юрьевна почему-то.
Может из вредности, может из кокетства. Загадка, опять загадка!
— Почему это? — не понял Боря и нарушил одну из человеческих неписанных заповедей, о которой знал весь прекрасный пол. — Я вообще-то младше.
Но на её лице не дрогнул ни один мускул. Глаза в глаза только смотрит. А там — искры в пламя обращаются. Скажет — спалит и права будет. Но нет, молчит до поры до времени. Выжидает. А по спине сантехника только пот собирается, вскоре между булок побежит.
«Ну что ты брякнул?» — тут же отметил внутренний голос: «Нельзя шутить с серьёзной рыжей женщиной. Опасно. Убьёт взглядом. Ведьма же!»
Пока думал над контрзаклятьями, Татьяна вдруг сказала на полном серьёзе:
— Потому что я очень хочу, чтобы вы стали моим господином.
Боря едва чаем не подавился. И если человек после шутки смеётся или улыбается, то здесь снова даже полуулыбки не вышло. Сидит перед ним сама серьёзность. Проще нож в ногу себе воткнуть, чем ей «нет» сказать. И не важно, голая сидела бы или в шубе. В глазах дело. Во взгляде все тонкости. Отведёшь глаза — проиграл. Не отведёшь — терпи и потей молча.
— Как это? — всё же выдавил из себя Глобальный.
— Ну, делайте что делали. У вас хорошо получается, — улыбнулась девушка той загадочной улыбкой, словно в сумочке вместо наручников револьвер покоится.
Он всё-таки не всю сумочку проверил. Может и покоится.
— А… хорошо, — ответил Боря.
Он любил, когда ничего делать особо не нжуно. Это как поговорка на работе: «не стоит трогать то, что работает». Вот и здесь выходило, что всё прекрасно. И само работает. Не понятно только — почему? Но об этом он подумает позже.
— Давайте так, Борис. У вас наверняка много дел, — она поднялась, подошла к окну. И дала тем самым сердцу минутку побиться в менее интенсивном режиме. — Да и я планы наметила на день. Давайте одного прогревальщика на обед призовём и тут встретимся. А пока по своим делам на такси разъедемся. У меня тут неподалёку сестра работает. У неё подожду.
«Так и сказала — призовём», — отметил внутренний голос: «Ведьма же! Но я уже в какой-то степени понимаю инквизиторов. Они просто ссались перед таким взглядом, а стираться в то время было не принято, как и мыться. Поэтому сейчас рыжих меньше всего. Создали искусственный дефицит, а мы теперь отвечаем за поступки пацанов с бритыми макушками. Или что там носили те воинственные женоненавистники в тёмных платьях в то время?»
Тут Боря вспомнил о просьбе наставника и сразу подумал о Дашке. Её спортзал неподалёку. Давно обещал заехать. Вроде поговорить о чём-то хотела. Да и целом порешать не помешает. Сказать, что помолвлен почти. А то, что с отцом познакомил — это вообще случайно вышло. Может и побьёт предварительно, но потом поймёт обязательно. Со Стасяном же поняла. А может и понимать ничего не придётся, и так всё знает. Как и положено женщине с чуйкой. А других женщин нет.
И Боря ответил:
— Хорошо, давайте я вызову такси на двоих, а вы договоритесь с автопрогревом. Или наоборот?
— Я уже заказала. То и другое, — улыбнулась она и показала приложения на дисплее. — Господину не о чём беспокоиться.
Сантехник кивнул. Шустрая. Тут же добавил: