Зара Давидовна Битина хоть и не была уже так молода и красива как в день свадьбы, но с глубоким сном проблем не знала. Однако, раздражитель рядом вертелся, крутился, вздыхал, стонал и чего уж скрывать, иногда даже пукал, считая, что никто не слышит.
Хуже того, всякий раз, когда просыпалась из-за его суеты в комнате, супруга поднималась и шла к холодильнику «молочка попить». Потом к молочку, правда, добавлялась булочка, и печенька неровно лежала, профитролям ещё чего пропадать? А кусочек тортика следом — это само собой разумеющееся. Стресс заесть. Не бить же теперь Битина из-за бессонницы каждый раз?
«Скалка здесь уже не поможет», — прекрасно понимала Зара: «Все болезни от нервов, а не насилия в семье».
Так за какой-то десяток лет «усиленной работы над собой», Бита вдруг осознал, что его суженная супруга превратилась в расширенную версию. Такую уже не подхватить на плечо вместе с ящиком пива и не унести на второй этаж. Всё чаще за ручку приходится сопровождать. Поясница не железная, всё-таки.
Хуже того, Зара занимала всё больше и больше места на умном матрасе. Чёртов спально-пружинный выкрутас с эффектом памяти просто оставлял эту вмятину, когда его жрица отправлялась в ночной набег. И супруг скатывался в неё, как в траншею. Спал, можно сказать, возле окопа. В лучшем случае, забрасывал руку или ногу на холм или пригорок по возвращению своей второй половинки.
Измученный бессонницей, бесконечно устав от таких альпинистских занятий, Бита проваливался в короткий сон перед самым рассветом. Как следствие, поутру просыпался под звонок с заметным трудом. И только фыркал на любые попытки супруги завести разговоры о детях. Если ещё и их заводить, то в один прекрасный момент просто пожрёт всех, как Кронос братьев и сестёр Зевса.
— Ты же всё равно ночью не спишь, хоть с пользой бодрствовать будешь, — заявила Зара и развела руки в стороны, словно пытаясь охватить весь их огромный двухэтажный дом в элитном посёлке. — Или у нас места мало?
— Да нормально у нас места, — буркнул муж, сонно моргая в ожидании кофеварки.
— Так может, с деньгами проблемы? — плавно наводила на мысль супруга в своей брендовой ночнушке, где нашили две дополнительные рюшечки.
— Нет никаких проблем, — ответил раздосадованный муж. — Что ты от меня хочешь? Шубу новую? Машину? На острова сгонять отдохнуть?
— Я сына хочу от тебя, дебила ты кусок! — вспыхнула в ответ жена и чуть тише добавляла. — И дочку. Чтобы ножки такие маленькие по коврику бегали… Мне уже сорок почти, Битин! Ты плодиться и размножаться собираешься вообще? Я — армянка! Мне семья уже всю плешь проела. За Арарат так не переживают, как за то, когда я забеременею. Я волосы теряю на нервной почве!
И супруга действительно показала волосинку, забрав её с плеча на халате.
Но волосину Бита в упор не видел. Под утро снова снились кошмары. Ладно бы ночь, лопата, поле, перестрелка. То дело привычное, работа, ничего сложного. Но мозг изгалялся как мог, отсыпая цветных картинок с эффектом полного присутствия.
Порой шандарахнет так, что невольно подкидывало с кровати!
Конкретно сегодня для Биты поле усеивало снарядами 122-ого калибра, а ему вместо каски и броника выдали почему-то лишь щит. Средневековый такой, с гербом из улыбчивой залупы и с острыми краями снизу. Таким удобно добивать поверженного противника, но от осколков помогает мало.
Пока он пытался понять, кроет ли самоходными гаубицами или реактивной системой залпового огня, оказалось, что привычных окопов поблизости нет. Как и воронок. Нет даже холмов и гор, на которые можно взобраться, чтобы осмотреться. Стой себе в поле, в лыжи обутый, со щитом, в шлеме и семейных трусах и решай текущую задачу.
Бита и решал. Пока шлем снимал, чтобы больше разглядеть и оценить тактические действия вероятного противника, оказалось, что из леса на него мчится вепрь. Здоровая такая детина с клыками у носа. А на нём сидит голый мужик. С чубом. Машет дубинкой, понукает кабана в атаку идти.
— Ты чего делаешь? — только и спросил его Битин в том сне, шлемом превентивно кидая. — Брось ствол! — следом сказал.
Шлем в самый пятачок кабану и прилетел. Тот резко остановился, а мужик дальше полетел по инерции. Только мудями за холку зацепился и кабану в качестве украшения оставил. Заколка там, или бантик почти теперь и осталась.
Стоит Бита в поле, смотрит на новую причёску у кабана. На мужика-бедолагу с чубом взгляд переводит, потом на щит свой.
Сошёлся пазл. Без мудей — никуда. Даже если по жизни — мудозвон.
— Слушай, ну тебе нужнее, — прекрасно помнил Бита свои последние слова и щит с эмблемой улыбчивой протянув, проснулся.
И вот что такие сны значат? Вещие ли? В руку ли?
«Или проще пулю в лоб словить, а жена пусть сама потом плодится и размножается?» — прикинул даже Бита, кофе горький как уголь хлебая.
Какие тут могут быть дети? Поспать бы неделю. А то под глазами уже синяки начинают собираться. А жена, что тоже не выспалась, только сурово на него так посмотрела. Синяков у неё, конечно под глазами, нет, замазать успела тонаком. Но на лице как будто написано: «всё равно всё будет так, как я МОЛЧУ!».
Бита на жену не смотрел, приближающейся опасности не замечал в упор. Для него неприятности этим днём началось с кружки кофе, пролитой на брюки. Жена следом на завтрак подгоревшие блинчики подала. НУ не прелесть?
— Что? — ответила она на его осуждающий взгляд. — Я тоже из-за тебя, мудака, не сплю. Да и яйца у нас кончились… И, походу, не у тебя одного, да?
Бита явный намёк мимо ушей пропустил. Хрен с ним, с завтраком. Только переоделся и внедорожник в гараже прогрел. Японский, мёрзнет.
На работу в офис пора.
Но неприятности продолжилось проколотым колесом по дороге. Японец не японец, а дороги русские и климатические условия бонусом идут, как и гвоздь дорожный.
Вместо того, чтобы захватить завертона на пит-стоп-кафе, водитель с грустным и обмороженным лицом смотрел на пустынную трассу.
— Ну не пиздец ли? — спросил он у ветра, так как ясеня рядом не было.
Менять запаску пришлось самому, быстро промерзающими на ветру руками в перчатках с пупырышками. Провозился почти до обеда. Снег ещё посыпал такой, что все службы встали. Чем ближе к городу, тем больше аварий. Помощи можно до вечера ждать и так и не дождаться.
С трудом добравшись до офиса, Биту третий сюрприз ожидал. Сразу и не понятно, как относиться. Там Князь сидел с гитарой в руках его кабинете и с озадаченном видом дёргал то одну струну, то другую. Играть не умеет, так хоть обозначить.
— Слушай, Бита, а чем мы вообще занимаемся? — спросил довольно грустный шеф.
И не было ему никакого дело до того, позавтракал ли партнёр? Теплы ли его пальцы? Сразу видно — свои проблемы гложут.
— Как чем? Бизнесом! — ответил очевидное Битин.
Если обратиться к памяти, то не часто к нему в кабинет Артём Иванович заходил. А если заходил, то стулья летали. Столы падали. А один раз даже на пару секретаршу отодрали, но к перестановке мебели это мало относилось.
«Может, с дочкой чего?» — сразу подумал Бита, так как Князев на его памяти мог расстраиваться только из-за Киры: «Но так тебе и надо, жопа с глазами! Могли и потерпеть на пару. За меня бы вышла!» — тут же додумал напарник с лёгким привкусом мести в мыслях.
— И куда нас этот бизнес заведёт? — обронил тихо Князь, о подспудных желаниях развесить партнёра по бизнесу даже не подозревая.
— Как куда? Желательно на строчки Форбса, — поддержал разговор напарник. — Я тут…
Он хотел сказать «детей собираюсь заводить, пригодится», но начал слишком тихо.
Босс не расслышал, и вставил своё:
— Бита, тебе вот сорокет, а как мыслил пацанскими категориями, так и мыслишь. — Князь даже с кресла поднялся и гитару на стол отложил.
Та обиженно струнами звякнула.
— Что не так-то? — на всякий случай поинтересовался Бита, в уме подбирая веские доводы для четырёх из пяти косяков, которые случилось в этом месяце по его недосмотру.
Сложно работать, когда спать хочется.
— Да всё не так! — отмахнулся Князь. — Мы же, блядь, оружие перепродаём!
— А кто сейчас не продаёт? — не понял Бита, но гитару со стола подальше убрал.
— А гуманитарку мы зачем пиздим? — надавил шеф. — Нам больше всех надо?
— А кто сейчас не пиздит? — снова переспросил Бита, заходя с привычной позицией в стиле «мы ничуть не хуже».
— Да в том-то и дело, что из оружия людей убивают, а пока ты склады тушёнкой забил, другие галету на троих делят из армейского сухпая. Так хоть цену на обвес снизь, алчный ты человечек.
Так и сказал «алчный человечек». А пока Бита пытался это переварить, Князь вышел из кабинета с видом «я всё сказал».
Бита от обилия впечатлений на стол присел, так как до стула не дотянулся.
«Странный какой-то босс в последнее время. Слабину даёт. Может, тоже не высыпается?» — ещё подумал Бита: «Кто ж цену на бронежилеты снижать будет, когда и так берут?»
Но додумать не дали, телефон зазвонил. А на дисплее телефон неизвестный.
— Ало, — ответил Бита, выстроив для себя два диалога.
Один начинался «с чей Донбасс?» и заканчивался пожеланием далёкого пешего в сторону заката, если ответ не правильный. Даром он что ли бронежилеты туда продаёт втридорога?
А другой сразу начинался с концовки, без прелюдий.
— Бита! Корешок. Здорова! — послышался хриплый, прокуренный, но подозрительно-знакомый голос на ветру.
— Здоровей видали, — ответил Битин. — Кто это?
— Ты чего, земеля? Не признал? Моня это, — выдавил динамик и закашлялся. — Мы тут с Нанаем откинулись. Вот решили, тебя навестить. По старой-то памяти. Адресок не подскажешь? Сам понимаешь, на баланде какая память?
Тут у Биты сердце и дало сбой. Моня и Нанай — пара отморозков «со школьного двора». С ними по молодости разбой начинал, ещё до встречи с Князем. Но поймали всех и пути разошлись. Семнадцатилетнему призывнику с достойными физическими показателями службу предложили по причине недобора в военкомате, а пару ребят постарше, девятнадцати и двадцати, закрыли на сроки от семи до десяти. Потом, вроде, вышли, но снова обоих закрыли. За поножовщину.