Даже простые снаряды на нитке показывали свою эффективность. Так ребята, провожая выстрел вручную дистанционно, умели бить любую технику днём и ночью. И теперь в лесу видно лишь их опалённый остов.
«Но их разведка тоже не дремлет», — быстро понял Стасян: «Всем интересно по кустам лазить».
— Гробовщик, — крикнул пулемётчик Март с точки.
В отделении позывные в ходу даже между собой вместо имён. Конкретно, Март, воевал с марта 2022 года, успев побывать под Киевом и мог много чего интересного рассказать про договорняки, пока грелись в блиндаже.
Гробовщиком прозвали Стасяна за мрачный вид, что должен был внушать ужас противнику даже на радиочастотах, не говоря уже о том, чтобы подойти и проверить своими глазами.
— А? — ответил гранатомётчик с лопатой.
— Хуй на! — добавил задорно Март. — Закурить есть?
— Да откуда?
— И то верно, — вздохнул пулемётчик, сполз с точки и углубился в чтение письма с тыла.
Тылом вдруг стала вся страна на десятки тысяч километров, где разброс градаций поражал невероятно. Пока горел Донбасс и польские танки рвали гусеницами подмёрзшие чернозёмы, ожидая прибытия немецких с чёрными крестами, в стране встречались индивидуумы, которые старались не замечать никаких войн и бормотали: «пропаганда!», сами будучи пропагандонами иного пути.
Пока солдаты-контрактники, резервисты и мобилизованные читали детские письма в окопах, те представители альтернативного мнения читали Архипелаг Гулаг, создавая свою реальность. А углубляя её, вместо Константина Симонова они цитировали диссидентов и распивали популярные маргинальные песни. Пацифистские, с бодрой примесью рэпа, что больше тронет молодёжь.
Стасян понимал, что там, в каких-то 500–1000 километров от передка спокойно смотрят аниме с ушастыми няшками, мечтая засадить им под хвост. Там дрочат на порно с трансгендерами и жалеют себя, что не могут вкусить «полных свобод», где меняют пол и можно жениться на пылесосе. А здесь только голубое небо и дымка от холодной земли. Здесь нет телефонов. И любой звонок домой может реально оказаться для тебя последним.
Да, здесь яйца куриные дешевле и есть даже гусиные. Здесь брага и овощи с ягодой за копейки в сезон. В то же время здесь — ничего лишнего. Ведь враг в траншее напротив. Ты его или он тебя. Другого выбора уже не будет.
Выбор был сделан, когда подняли чёрные кресты.
— Беркут, тот ещё гамадрил! Пачку мне торчит, — добавил пулемётчик, отгоняя от процессов осмысления. — Куда только делся с самой утряндии? Все кусты уже обосрали. Да я и сам жопу не прочь помыть. Скорей бы четверг. В баню сходим. Пацаны воды накопытят.
Стасян молча почесался и затих. На каждодневный душ рассчитывать не приходится. Но и чушками ходить так просто не будут. Закрепиться бы на районе. А там — печка, бочка, вода. Мойся, грейся, чай пей.
В полях костры жечь — дураков нет. Ночью на него и прилетит.
На подвоз воды, как и дров для банных процедур и снарядов для скорой победы, сильно влияла погода. Рядом много не нарубишь. Больше шансов, что без ноги дровосека принесут, чем хвороста наберёшь. Колодцев нет, скважину не пробить. А если какие водоёмы и попадаются, то могут быть отравлены. Лучше не рисковать. Противник хитрит. И при случае пускает в ход химическое оружие, яды. Диверсии — одним словом. Он здесь жить уже не собирается. Рад бы всех потравить по окопам, да кто э ему даст?
Но Стасян точно знал, что они — собираются. Потому не каждый мост в пыль, не каждая железнодорожная станция в щебёнку. По энергетике сработали, заводы военного назначения остановили — и будет. Время выиграно. Бои продолжаются.
Все ждали, что на смену осенней распутице придёт снег и дороги задубеют, но чернозём смеялся над этими планами. Отчего грузовые КАМАЗы и Уралы наматывали на колёса такой слой грязи, что порой удивлялись и танкисты. Но об этом думать не надо. Надо — копать.
«В любую свободную минуту — копайте», — говорил Петро братьям.
Солдаты как могли приспосабливали под себя условия местности, не особо полагаясь на возможности военного и иного транспорта.
Это когда журналистам надо на передовую, их доставят хоть на вертолётах. Но чаще авиацию будут беречь. Самим пригодится. Ведь положа руку на сердце, можно понять, что нет у них в небе тысяч самолётов и вертолётов. Но и небо от противника закрыли! И что просачивается всякой мелочью, так это уже не проблема, а так — проблемка.
Да, у Отчизны передовые вертолёты. Лучшие в мире, но не столь многочисленны, как хотелось бы. Поэтому чаще танки ездят по полям, устраивая артиллерийские дуэли, БТРы проносятся по дорогам, парят дроны и БПЛА, из глубин работают Искандеры, ближе подъезжают Ураганы, Грады, Смерчи. А пехота — копает.
Когда не идут штурмы, любая пехота окапывается: морская, воздушная, сухопутная. Иного укрытия порой не бывает. А жить всем хочется. Мало умереть за Родину, надо ещё и победить.
Когда артиллерия пристреливается по окопам навесам, выбора нет. Копай «лисьи норы», умножая свои шансы на выживаемость или лови осколок в бок, шею, собирай ногами, руками. Бронник спасёт лишь живот и спину. Если, конечно, снаряд разорвёт не в близи. Тогда сразу — контузия.
Стасян вздохнул, прекрасно зная эти тонкости. Но и не доверяя утреннему затишью. Стоять на открытой поверхности долго не стоит. Миномёты, кладя снаряды на голову при корректировке с дронов днём или в ночи с приборов дальнего обнаружения, каску игнорируют. А без каски ты вообще не жилец.
Поправил каску, дожевал галету и — копай.
Над головой пронеслись вертолёты Ми-28Н. Пузатые, никогда не перепутать с Камовыми. «Ночные охотники». Работают в паре.
Крановщик присмотрелся. А они отработали по целям за лесом, дали круг и отстреляв тепловые ловушки, (что прикрывало от возможной ответки), вновь пронеслись над головами, вернувшись на аэродромы.
Их основные задачи — поддержка сухопутных войск, уничтожение наземной бронированной техники, живой силы и мало скоростных воздушных целей противника. Но в небе у врага редко что-то крупное летает. Да и средства ПВО в основном подавлено. Стационарные. Но достать ручные — возможно.
Едва Стасян об этом подумал, как из-за леса с позиций противника за вертолётами помчались выстрелы, оставляя белёсый след в небе. Сработали переносные зенитно-ракетные комплексы. Есть поновее системы, вроде британских «старстриков» и американских «стингеров». Есть постарше, вроде советских «игл» и французских «мистралей».
Крановщик хмыкнул. Один хрен ни один не попал в цель. Угодили в тепловые ловушки. В лучшем случае сбивают БПЛА, чаще — дроны. Но их ещё разглядеть надо.
Глянув на расслабившегося Колясика, который сухпай держал в руках чаще, чем автомат, Стасян уже собирался высказать всё, что думает о таком напарнике и вручить лопату в руки, но тут небо буквально засвистело.
Крановщик уже слышал такие звуки в Донецке.
— Быстро, в нору! — крикнул он, первым пихая в низкий проход младшего брата.
Сколько бы лет ему не было, всегда будет младшеньким. Жалеют его всю жизнь всей семьёй. Оно и понятно — соседский. Свой бы вырос повыше, посильнее и точно — умнее. А этот — приёмный. Как пить дать!
Колясик спорить не стал, покорно прилёг в свежеоткопанную грязь. И даже подумывал достать горелку из сухпая, чтобы разогреть перловку с мясом, но тут земля загудела.
— Чё, бля? — буркнул Стасян с усмешкой. — Пригодилась нора-то?
Брат насупился, перестал жевать и потянулся за лопатой.
Аппетит пропал, так хоть на свежем воздухе поработает.
Глава 12Хочу на работу
На следующий день.
Сибирь. Город где-то под Новосибирском.
Охранник Егор давно ничего хорошего от жизни не ждал. А когда заканчивались кроссворды и сигареты, даже впадал в лёгкую депрессию.
Тоска!
Но совсем от желаний отказываться тоже нельзя. И сидя в коморке в управляющей компании Светлый путь, он мечтал о горячем чае. Только термос был безнадёжно забыт дома.
Безнадёга!
Жена на работе, не принесёт. Старшая и средняя дочери в школе, а маленькая в садике. Такой самой бы кто чего принёс. Тот возраст, когда передают подарки «от зайчика».
Но он же — мужик! Можно всё взять в свои руки и на обед сгонять домой. Тогда прихватит сигарет, чая наберёт полный термос и даже успеет справиться с тарелкой борща.
Но уходить не желательно. Мело всю неделю. И начальник даже намекнул, что неплохо бы снег раскидать у подъезда. Дворника-то у них нет. А бабушки почти перестали перелазить через сугробы, чтобы пожаловаться в контору. Что неплохо для показателей, но самые вредные просто идут сразу в прокуратуру.
Даже исполняя обязанности дворника, куда девать сугробы, Егор не знал. Снег сыпал беспрерывно. Вот и сейчас проклятые белые мухи отчётливо проглядываются даже через открываемую дверь.
Все желания вскоре одним заменились. Самым весомым — пить. Сухие губы ещё и от сквозняка. Бесит всё на сушняке! Хочется играть в «русскую рулетку» от отчаянья или сбежать к цыганам. Только не современным, что давно непонятно чем занимаются, а тем, что ещё с медведями танцевали и с инструментами музыкальными в ладах были.
К классическим цыганам душа просит. Но, признаться, боярина из него не выходило. Не до цыган. Газы, вот, иногда выходили. Порой такие, что за целостность камуфляжа переживал. Всё-таки не стоило сильно на квашенную капусту налегать по вечеру. Но чем ещё закусывать, когда дома шаром покати с тех пор, как всем дочкам и жене по подарку под ёлку взял с аванса? Теперь только зарплаты ждать. А лучшее — премии.
«Да откуда ей взяться, если жопа с показателями? Жалобами управляйку закидали по самое не балуйся», — пролетали грустные мысли охраннику.
Вот так сидишь, улыбаешься людям, дорогу подсказываешь с этим вечным «прямо и направо». Бабушек провожаешь на второй этаж или через сугробы переносишь, если просят. Сочувствуешь их опасениям касательно повышения тарифов всячески. А ничег