— Я тут, вообще-то, — выдвинулся вперёд Роман, который очень хотел помочь следствию. Но не знал, чем. — Вчера только с командировки вернулся. По обмену в Германию ездил.
— А вы, значит, столь ценный специалист, который способен дать мастер-класс бюргерам в столь тяжёлое для страны время? — уточнил следователь с насмешкой.
Рома почесал под шапкой и развёл руками. А затем решил говорить, как есть:
— На кой хрен меня послали в Германию, не знаю. Но кто я такой, чтобы протестовать? Правда, командировочных мне не дали. Выделили какие-то крохи. Я в основном с бомжами за еду дрался. И нередко спал на улице. А мылся только у клиентов. Работают же там только азиаты и негры. Их и учил. Так себе командировка, если честно.
— Вы расист? — сразу уточнил следователь.
— Нет же. Повторяю, я учил негров и арабов чинить батареи, а они меня — языку. Какой же это расизм? Были бы евреи — учил бы евреев. Это — взаимовыручка по-европейски.
— Немецкому, значит, вас учили? — снова уточнил следователь.
— Немецкий в Германии уже не в ходу, — честно признался Рома. — Арабский больше, но меня английский больше интересовал. На нём тоже разговаривают… пока.
Сотрудники прокуратуры и следственного комитета переглянулись.
— А где тот, на кого вас меняли? — сверился с бумагами следователь.
— Олаф, что ли? — припомнил охранника Валетов.
— Да, — снова сверился с бумагами следователь. — Территории страны Олаф Мергенштольц не покидал. К нему даже жена прибыла. И… обратно не вернулась. Беженцы, выходит?
— Мне-то откуда знать? — пожал плечами Роман. — Я же ночью только прилетел. А весной вообще по повестке уйду в другую «командировку». Мне бы хоть квартал как следует поработать. Только если будем чем работать. А не это вот всё!
Люди в погонах кивали и записывали. Улыбались и снова записывали, записывали. Роман никогда бы не отличил сотрудников прокуратуры от полиции. Или следственного комитета от сотрудников Росгвардии. Но если ребята собрались вместе ради одного человека, то дело серьёзное. Ещё и под прикрытием людей с автоматами. А ОМОН это или спецназ — дело десятое. В армию пойдёт, там научат погоны читать и форму различать.
Директор УК «Светлый путь» Тимофей Вольфович сидел бледный как мел. Молчал, глядя в одну точку перед собой. Руки нервно тряслись. Всего три или четыре раза он пытался потерять сознание. В основном, когда оглашали затраченные им суммы. В том числе и про потраченные на зарплаты и премии сотрудникам.
— Сколько-сколько я получил? — переспросил Егор, пытаясь просто представить количество подарков на отмытые его начальником миллионы за какой-то неполный рабочий квартал. — Да мне на сигареты самые дешёвые не хватает! Какие к чёрту лысому премии? Я и за дворника, и без смен, и без отпусков. Ждал вот тринадцатой зарплаты.
— Ага, и подписанные ведомости где? — добавила диспетчер.
— Леся, какие ещё подписанные ведомости? — не понял охранник. — Мы же на карту получаем.
— А я знаю? Я ничего не подписывала! — возмутилась и Леся, глядя на «свою» подпись на бумаге. — Я в диспетчерской сижу, какие мне ещё ведомости заполнять? Слышите, как телефон трезвонит каждую минуту? Мне пописать некогда! Я этих бумажек в глаза не видела.
— То есть не ваши подписи? — уточнил следователь.
— Не моя, — ответил Егор, тщательно сверившись с закорючкой. И в качестве доказательства принёс заполненный «от и до» кроссворд из рабочего закутка. — У меня «Р» с завитушкой. А здесь вообще «П» какая-то не уверенная. И «Д» не моя, а это уже почти слово целиком написать можно.
На месте, (почти на коленке), провели экспертизу, где начали сверять подписи. Егор безошибочно расписал целый лист. Леся повторила. Буквы на подписях не сходились в мелочах. Снова вернувшись в кабинет после очередного принятого звонка, Василькова вдобавок протянула журнал наблюдений, исписанный от корки до корки адресами, датами, фамилиями.
— Я же в основном только фиксирую вызовы. Максимум успеваю в бухгалтерию с утра заскочить. За бланками. Но там в принтере краска кончилась. Да и кому мне их отдавать? Бори нет, Олаф Мергенштольц пропал. Роман вот только пришёл.
— Только вернулся с командировки! — уточнил Роман. — Есть билет.
— А где ваш бухгалтер? — тут же был задан следующий вопрос.
— Какой бухгалтер? — удивились синхронно Леся и Егор.
Рома хмыкнул. Похоже, место злачное, раз в нём столько людей работает, а никто не работает.
— Хотя бы главный, — продолжил тем же тоном следователь.
— А у нас есть ещё и главный? — снова удивились охранник и диспетчер.
Тогда следователь просто показал лист сотрудников, где в штате числились двадцать пять человек, из которых на месте оказалось только трое.
— Них…чего себе, — раздалось от Леси.
О многих из указанных сотрудники услышали впервые, включая секретаршу, многочисленных экспертов по закупкам и консультантов по стройматериалам.
— Ебануться! — первым огласил общее возмущение Егор. — Да я и за дворника, и за охранника. А у нас оказывается целых три охранника?
— Какая ещё секретарша? — округлила глаза Леся следом. — Я сама чай завариваю. И никакой кофе-машины у нас нет. Есть кипятильник в банке. Принести? Мой старый чайник сгорел, а другого не было никогда.
— А кто такой вообще «эксперт по бетону»? — продолжил Егор. — Я только уборщицу видел. Она раз в неделю приходит… Со своей шваброй. Ведро, правда, тут своё. Но оно подтекает. Поэтому уборщица быстро моет. Мы её и разглядеть толком не успеваем. Швырк-швырк туда-сюда и убежала.
— Да? Чудеса. Она же на полном рабочем дне, — объяснил следователь. — Пятидневная рабочая неделя. С девяти утра и до шести вечера. А для работы ей всё управляющая компания выдаёт… по бумагам. Вам вот по бумагам зимнюю спецодежду выдали на прошлой неделе, да?
— Да ни в жизнь! — подскочил Егор и принялся показывать тельняшку под свитером. — В своей хожу!
Все вновь посмотрели на директора. Тот закрыл глаза и решительно изобразил падение в обморок. Но был подхвачен мужиком с балаклаве. И передумал ещё в полёте.
— Сука ты, Вольфыч, — протянул Егор шёпотом. — Ни одной ручки не подарил, а на нас по полной проехался.
— Гад, — добавила Леся. — Подонок!
Судя по её внешнему виду, миллионами от Васильковой и не пахло. Зато пахло немного аджикой на блузке. Но что делать, если так просто пятна в раковине не отстирываются? А дома шаром покати. И завтракать приходится тем, что завалялось в холодильнике, пока бабушка пенсию не получит.
Оба смотрели на начальника с такой нескрываемой ненавистью, что специально обученные люди предпочли встать между ним и сотрудниками во избежание неприятностей.
Суд гуманный, он разберётся.
Как оказалось, экономил Тимофей Вольфыч на всём, вплоть до отопления в ближайших котельных для части района. И прокуратура в первую очередь не понимала почему вместо качественного угля привозят шлак, который отлично засоряет батареи, но почти не разогревает ни металл, ни пластик, ни чугун, который вообще заменить уже десять лет как должны были повсеместно на металл.
По отчётам выходило, что в отличие от Антона Сергеевича, который уже отбывал срок за хищение в особо крупном размере, Тимофей Вольфович брал не по кусочку, а много и сразу. И в алчности своей забыл, что сотрудники прокуратуры, следственного комитета и отдела полиции, прикреплённые к его зоне ответственности на районе, тоже могут мёрзнуть, когда приходит настоящая зима. И как людей их понять можно. Каждый день в шубе на работе сидеть — неудобно. Даже в красивой.
Если Иванов Антон Сергеевич угля с мазутом на обогрев социальных объектов не жалел, (хотя бы изучив карту распределения отопления по району), то Тимофей Вольфович так увлёкся реорганизацией управляющей компании, что вместо последнего этапа подготовки на зиму, приобрёл себе недвижимости по городу и новое транспортное средство.
— Иностранного производства, — уточнил следователь, поднялся из-за стола, и они о чём-то шептались с коллегой, тыча в бумажки.
— Слушай, а трактора мы ещё в прошлый раз проморгали, — донеслось от того порой. — А ещё Иванов до сих пор сдаёт помещения на балансе предприятия в частные руки… добавим прокурору?
— Чтобы он нам за халатность добавил? — возмутился их коллега в полголоса. — Давай-ка всё здесь перекрываем нахуй до полного выяснения и на баланс центральной УК передаём район до весны.
— А с сотрудниками что делать?
— Под подписку о невыезде отпускаем. Миллионеров я здесь не наблюдаю. А хапугу в СИЗО ещё колоть, колоть и колоть.
После первичных расспросов Роман, Егор и Леся поставили подписи под обильно исписанными бумагами. Тимофея Вольфыча поместили под стражу, а само здание управляйки закрыли до выяснения всех деталей. Половину дверей опечатали сразу. Из другой половины попросили удалиться остальных сотрудников. Мастера в пошивочных мастерских прекратили работу сразу. Зато забегали с возмущениями юристы с поддельными документами, разволновались продавцы живой воды и аппаратов для лечения энуреза в домашних условиях. И с особыми возмущениями принялись покидать помещения конторы сотрудники микрофинансовых организаций и ставок на спорт. Но те уже с отдельными входами в помещение. Чищенными и ухоженными.
Больше всего удивилась выселению гадалка и ясновидящая Зульфия Рашитовна Капибарыня по прозвищу «Око Востока».
— Как выселяют? Мы так не договаривались! — кричала она больше прочих.
Но как по мнению троих оставшихся сотрудников УК «Светлый путь», око то порядком ослепло.
Ближе к обеду всё здание опечатали. На центральном входе повесили большой замок с печатью на подклеенной бумаге. Первым подъезд к зданию покинули силовики с арестованным. За ними разъехались остальные причастные.
Вскоре на крыльце остались только трое: безработный, но числящийся сантехник участка второго разряда, охранник шестого разряда и диспетчер-стажёр, которого так и не устроили официально за последние месяцы работы. Несмотря на уверения нового, а теперь уже вновь старого начальника.