А враги — повсюду. Они то давили какие-то кнопки на джойстиках, то махали игрушечными флагами, чем только того коня смешили.
Резко нос зачесался у сантехника. И верхняя губа. А затем и нижняя. Затем рот у Глобального вообще зачесался так, что почесать его хотелось больше, чем идти убеждать тех, кто не против нас, что пора бы уже и за нас.
Тех самых, которые хотя бы в теории против тех, кто против нас.
«Но у них пока конь и не думает валяться», — ещё подумал Боря: «А у нас уже валяется, но ещё не осёдланный. Тоже дело!».
Чесотка вдруг стала нестерпимой. Затем наступило резкое облегчение. Начался дождь.
Целый ливень пошёл!
* * *
Чуть ранее.
Зоя Ивановна Похлёбкина пребывала в лёгком шоке. Сначала, значит, ей назначили сиделку. Потом та с грозным видом напялила перчатки. Гостья уже приготовилась к лекарственному вмешательству в организм и заготовила слова насчёт своих гражданских прав (благо водительских не было). Но вместо укольчиков или какой-нибудь жалкой клизмы, та просто ушла, толком не поговорив.
— Куда же вы? — ещё спросила вдогонку Зоя.
На что получила логичный ответ:
— Щас приду!
И Похлёбкина принялась ждать. Целую минуту. А может быть и две. А потом просто поднялась с дивана и пошла следом за сиделкой.
Интересно же!
Вдруг готовит для неё что-нибудь особенное? И на больничном бывший главбух никогда не сидела прежде. Пусть заботятся по полной, с сюрпризами и развлекательной программой.
Полноватая коварства сиделка оказалась проворнее, чем можно было себе представить. Вместо клизмы она уже брила пах молодому человеку в душе, видимо, занимаясь подработкой. А чтобы хорошо себя вёл, рассказывала ему про гонорею и сифилис.
Не будет слушаться — заболеет.
— Нет, ну вы только подумайте, — прошептала сама себе Зоя и прикрыла ранее приоткрытую дверь в ванной. — Форменное безобразие! Могли бы и на кухне бриться. А то оставили меня одну. А мне — одиноко. А я за себя больше не отвечаю!
К её сожалению, Зоя не обнаружила в душе ничего сексуального: член маленький и красный, разговоры антисескуальные, женщина вообще одета. И даже не в униформу медсестры. Совсем не как в порнофильмах. И что с обстановкой? Ни подсветки, ни фона, ни макияжа у актёров.
Мрак!
У входа стояли-лежали-застыли штаны-трусы-носки, благо эта конструкция представляла собой монолит вместе с зимней обувью. Повсюду в кабинке была волосня, а у самого хныкающего молодого человека красно всё так, как будто помидорами обмазался.
«Процедура, наверное, новая», — ещё подумала Зоя и решила поискать себе занятие поинтереснее, чем гольный вуайеризм.
Всё-таки ей больше нравился чернявый мужчина. Тот посерьёзней будет. Не хныкал никогда. Только улыбался. А раз все её оставили в покое, а сам он направился спать, то даже представлять его не придётся. Пойдёт спать и сам приснится.
«Или можно поступить ещё проще. Хоть самой иди, да смотри на него», — ещё подумала Похлёбкина и коварно улыбнулась. Идея ей явно понравилась.
Тогда Зоя выбрала второй вариант и пришла смотреть на потенциального мужчину её мечты сразу в спальню, где Боря обнажённой гусеничкой в одеяло укутался.
Сонный сантехник не учёл, что заворачиваясь в него сходу, так просто из него уже не выбраться. С другой стороны, женщины на него во сне тоже не часто нападали.
Пару раз всего было. И то — приятно.
— О-о, так он уже разделся. Меня ждёт, — обронила довольная Зоя вполголоса себе под нос. И сама начала раздеваться, разбрасывая одежду по всей комнате. Всё, как по инструкции в душе. — Иду, иду, милый мой.
Что ещё было думать женщине, которую забрал к себе жить приятный молодой человек? С почти чёткой формулировкой «Ну это… это самое… сначала тут пожить можно, а потом что-нибудь придумаем».
А она — не дура. Взяла сразу и придумала. И первой на него взобралась. Будет знать, как красивых одиноких соседок похищать, предлагая им всякие глупости. Женщины всё-таки не железные. Первые сорок лет если ещё и могут потерпеть, то дальше совсем тяжело приходится.
Желание просыпается.
А вот Боря не просыпался и предотвратить катастрофу не мог. Зоя залезла на кровать. Перекинула через него ножку, а затем вовсе взобралась на него как ковбой на седло жеребца.
— Борис, у вас такие красивые губы, — тут же сделала комплимент своему похитителю пленница. — А на мои посмотреть хотите?
И вместо того, чтобы поплямкать губами верхними губами, приблизила к нему нижние, чтобы лучше видно было.
— Видите?
— Как же их всех обоссать-то? — как раз пробурчал во сне Боря, не в силах расправить руки из-за одеяла.
Дискомфортно спать, не в силах победить всех врагов. Но то неудобства от мира реального, где сильные женские ноги как бы замкнули одеяло прищепкой. Дёргай не дёргай, а валяться тебе в ловушке.
Боря, сражаясь с обстоятельствами, как раз дёрнул головой. И невольно одна из её губ коснулась его губы, отчего Зою как током прошибло.
— Божечки! Это как это? А повторить? — пробормотала она и только поближе подобралась, чтобы поймать при следующем движении на противоходе.
— Да где же мы вас всех хоронить-то будем? — снова пробормотал во сне Боря и опять головой дёрнул.
Женская ловушка сработала. И губы вновь губ коснулись. На этот раз основательно. Даже отлипать не захотели.
Стоило Зое посмотреть вниз, как комплимент уже от души пошёл:
— А вы, Борис, знаете, как увлажнить женщину! Занятный вы человек, всё-таки. Давайте я вас ещё немного займу?
— Давай! Наступай уже! — снова пробормотал Боря, имея ввиду врагов, что пошли на него из леса с вилами, пока он на коне был красивый и шашкой отчаянно махал.
Дёргается голова сантехника-кавалериста, а Зоя только рада. Губы намокли, хоть салфетками протирай. А радости Похлёбкиной столько, что хоть рычи от удовольствия!
Она и рада бы слезть, но ведь тогда удовольствие прекратится. А как не пользоваться моментом? Вот и выходило, что ничего не может с собой поделать. Приходилось удерживаться.
— Борис, мой кудесник! — восклицала дама между делом. — Ух, да я бы с вами каждый обед уединялась в кабинете! Вам так идут усы! Вы бы знали.
Аккуратно подстриженная щётка, которую условно можно было считать интимной причёской, надевала на межножного любовника усы по факту. Мимоходом.
— Некоторые очки надевают, — откровенно веселилась Похлёбкина. — А я вот такие усы на мужчину надела, что закачаешься!
Когда совсем хорошо стало, перестала бормотать и сосредоточилась. Отчего внизу всё больше и больше жидкости образовывалось. Часть по щеке сантехника. И Зоя, как человек воспитанный даже в депрессивном состоянии, тут же начала стирать это безобразие. Но края одеяла не дотягивался до лица пленника. А руками сколько не три, только растираешь.
«И что толку убирать? От эмоций всё новые и новые порции снизу прибывают», — подумала озорная женщина.
— Борис… вы так… намочились, — посетовала Зоя, елозя голой попой из стороны в сторону так, как будто хотела освоить танец живота. Бёдра, честное пионерское, сами подключались.
Затем вовсе что-то пошло не так. Живот заплясал, но скорее конвульсивно. Дёрнулся раз, другой. И волной накрыло. А затем по телу такой жар пошёл, что Похлёбкина, забыв все приличия о том, что нельзя будить спящего человека и тем более громко при нём стонать, кричать и радоваться, как раз начала радоваться на всю катушку.
Ведь так хорошо с мужчинами ей ещё не бывало!
— Да!
Боря распахнул глазами, ничего не понимая спросонья. Швабру в него тыкают, что ли? Попытался избавиться от захвата, да не вышло.
— Да-а-а! — совсем распалилась Похлёбкина и окатила его как со шланга.
«Так вот вы какие, женские оргазмы», — подумал внутренний голос.
На этом скачки и закончились. Зоя с раскрасневшимися щеками сползла с него и с влюблённым взглядом прилегал рядом, прошептав:
— Борис, большое вам спасибо за подарок. Пусть и с опозданием, но я рада.
Сантехник только снова глазами захлопал. Ну что тут скажешь? Пожалуйста!
* * *
Пока чернявого брата топила нежданная-негаданная любовь к женщинам, его рыжий родственник также страдал от последствий такой любви.
— Я умру? — требовал он ответа от недоучившейся медсестры. — Нет, скажи, честно. Я умру?
Поглаживая его по подтянувшимся яичкам, Леся успокаивала своего нового пациента и на забывала про шары, что отныне были гладким как лягушка на ветру.
— Рома, ну чего ты сразу расстроился? — робко улыбнулась она. — Может и не сифилис. Как мне без анализов понять? Но не вздумай их прямо тут выдать.
— Я… прости, — растерялся рыжий, ощущая первый холодок в паху за последнюю четверть часа.
Неудивительно, что расслабился.
— Просто страшно пиздец.
Василькова уже смывала пену с бритвенного станка. Продолжая держать его прибор уже без особой надобности, продолжила более спокойным голосом:
— Волноваться бесполезно. У половины людей сифилис не даёт никаких симптомов. Он просто влияет на здоровье даже в скрытой форме. И если не лечить, повреждает нервную и сердечно-сосудистую системы, кости, суставы, вызывает психические расстройства и слепоту. Ты… хорошо видишь?
— Хорошо, — с вновь появившимся слезами на глазах ответил Рома и вдруг понял, что мир расплывается.
Очевидно, что не стоило тереть руками глаза, когда ранее ими же тёр пах с перцем. Но сам рыжий пленник даже не представлял, что имеет с ним дело. И сразу воспринял симптом как тяжкие последствия.
— Леся… мне пизде-е-ец, — снова законючил Рома, ничего не видя, но плача.
Васильковой оставалось только удержать и направить. Так её бабушка воспитала. Если уж вся взяла в свои руки, то передавать некому. Человек всё-таки страдает!
— Слушай, ну не расстраивайся, — сказала она, уже понимая, что сухой остаться не удастся.
С теми словами девушка поднялась и приблизилась к нему в душе.
Это душу сложно высушить, а одежду — запросто.