— Князь и Бита перестрелку, говоришь, устроили? О, эти могли! — снова улыбнулся Лапоть и по плечу похлопал сочувствуя. — Да хуй знает, Борь. Я вообще удивлён, что ты ещё дом не обнёс и на юга не рванул. А раз ты ещё здесь, давай, помогу. Базара ноль. Раз я тоже тут, командуй. Чего делать-то надо? Смотрю ты при параде. Говном воняет немного, но стиль — загляденье. На свиданку собрался, что ли?
— Это не говном, это содержимое канализации, — уточнил сантехник.
— То есть мне не стоило срать в раковину? — ответил Лапоть и заржал.
Шутки у него такие.
Боря почесал переносицу, стараясь реагировать адекватно. С недосыпом и воняющей кастрюлей в руке удавалось слабо. И собеседник вообще его слушал? Но Лапоть стоял и улыбался, ожидая пояснений.
Пришлось предлагать:
— Если ты сядешь во внедорожник Биты и перегонишь её в мастерскую, то я на другой машине сразу тебя подхвачу, — расписал расклад Боря. — В ресторан там заскочим по пути, долг заберём. Пса проведаем ещё. И в магазин надо, а ещё…
— Так, тормози, братан! — сразу поднял руки Лапоть, так и не привыкнув в плотном информационном потоке к условиям многозадачности. — Я что тебе, еженедельник? Я как ухо внутренне морской водой застудил на службе, так и таблицу умножения не всю помню. Ну да хуй с ней. Ни разу в жизни не пригодилась. Лучше бы в школе учили, как на налоги подаваться на ИП и квитанции оплачивать. А они всё про штаны. Вот нахуя им там в Греции штаны-то были нужны? Там и шорт вполне достаточно. А ухо у меня почитай только в этом году прошло. То ли в бане подсохло, то ли на сушняке весь застарелый гной высох. Равновесие теперь такое, хоть снова на роликах катайся. Веришь? Нет?
Боря замер у двери, так же подгруженный. Но уже информацией извне.
— Давай по порядку, — снова беззаботно улыбнулся Лапоть. — Пункт первый… мастерская. Да?
Сантехник кивнул:
— Да.
— Понял, — Лапоть развернулся на мысках в сторону двери. — Есть тут у меня одно местечко. Как торпеда на тачке в крови, сразу к ним заезжаю. Берут не дорого. Вопросов не задают. Один раз Калаш случайно оставил. Так даже с предохранителя не сняли.
Оба вышли на улицу, Боря закрыл дверь, сгенерировав предварительно пароль из четырёх цифр на вновь работающем электронном замке.
— Но я-то что? — продолжал молоть языком Лапоть. — Шац у них вообще однажды в багажнике проститутку оставил. Думали мёртвая, при случае прикопаем. Потом забегались чего-то. Забыли. А она выспалась и постучалась. Они и открыли. А она вылезла, лишнее отлила, кофе хлебанула и обратно залезла. Досыпать. Говорит, когда ещё дадут выспаться?
Тут собеседник снова по плечу похлопал, став серьёзным, как новый кирзовый сапог и добавил:
— Короче, надёжные ребята. Доверять можно.
— Хорошо, — ответил Боря и оба подошли к гаражу.
Закинув очередной пакет в Ламборджини, Боря выгнал элитный внедорожник из гаража. И снова закрыл ворота, пока Лапоть катался на катке-луже из конца в конец. Если раньше эта часть жизни с резкими движениями для него оставалась недоступной, то теперь глаза сияли. Хоть коньки покупай и на лёд.
— Нихера себе! — искренне удивился новому автомобилю человек с когда-то простуженным внутренним ухом, а ныне магическим образом вылеченным. — А я думал Шац шутил, что купит ламбу. Ну, знаешь, грозился по пьяни. Но ничего толком не говорил. А он, значит, купил и спрятал. В гараже стояла. Ага. И… каким боком ты на его тачку претендуешь?
— Да я не претендую, — устало обронил Боря, закрыв дверь гаража и подперев бревном для колки дров. — Я для дела. Просто в моём внедорожнике бензин кончился. И ничего подходящего под рукой не было.
— Кроме суперкара, выкупленного на сером рынке втридорога? — даже удивился Лапоть. — А Битина тачка как же?
— Она же битая. Придерутся, — добавил Глобальный, коря себя, что сразу об этом не подумал. Теперь, выходит, оправдывается. — А эту как видят, едва ли честь не отдают.
— А если я сяду, то не придерутся? — усмехнулся Лапоть, уточняя.
От всех усилий по раскатке на льду у него даже нос покраснел. Детство вспомнил с большими скоростями и синяками на коленках.
Боря застыл, почесал нос тыльной стороной ладони. Неудобно выходило. Действительно, руки говном воняют, а он за руль из крокодиловой кожи им берётся, ещё и мусор в багажнике возить вздумал. Не подумал, поторопился.
Но Лапоть словно уже забыл предыдущий вопрос и снова катался от края до края лужи с восторгом толстой собаки-лабрадора.
— На заправку ещё заскочить надо, — воспользовался этой заминкой Боря, чтобы объяснить ситуацию. — Тут у Шаца даже канистры нет.
— О, братан, это всё от дурной привычки палить их вместе с местом поджога, — заявил он с другого края площадки.
— Что? — растерялся сантехник. — Зачем палить?
— Чтобы отпечатков не было, — спокойно ответил Лапоть и снова подошёл к самому краю застывшей лужи. Откуда уже почти кричал. — Порой проще по запарке канистру спалить, чем сразу перчатки надеть… Или одеть? Я вообще с этой ебаторией не разбираюсь! Какая разница-то? Выебоны одни! Вот в английском языке не выёбываются и все их язык учат. А как учить русский, когда мы даже короля Чарльза Карлом называем? Нам что Уильямы, что Вильгельмы — один хрен. Мы ведь послать можем в десятке плоскостей «по шкале накала» от детского до обстоятельного. А кто нас вообще кроме нас самих при таких обстоятельствах понять может?
Боря зависнуть над вопросами в этот раз не успел. Лапоть просто взял максимальный предварительный разбег, чтобы заскочить на озерцо и прокатиться уже как следует. Разбежался как спринтер, распрыгался и… споткнулся о край лужи!
Как в замедленной съёмке Борис Глобальный смотрел как подросток в теле взрослого и ответственного мужчины, (который при случае может и проститутку в багажнике забыть), летит секунды две, а затем приземляется на лёд. Вперёд лицом и немного локтем.
На секунду показалось, что хруст костей раздался по всей улице Лепестковой.
Глава 26Дон Борис-2
Кира с недоумением смотрела на таскающего по дому оружие отца. Сначала завалил весь гостевой столик коробками. А теперь с интересом чистил пистолеты, сортировал гранаты и, накинув на себя бронежилет, старательно пихал по отделениям обоймы.
— Папа, ты же обещал остепениться! — возмутилась дочь.
— Человек предполагает, бог располагает, — пробурчал в ответ Князев, накидывая через плечи пулемётные ленты крест-накрест под калибр 7.62.
Кира поморщилась. Ещё и двое подозрительных лысоватых личностей прибавилось в помещении. Один гладил автомат, назвав его Люся, второй присматривался к УЗИ, но косил глаз в сторону Киры.
«Профессионал!» — тут же оценила Князева: «Один глаз здесь, другой там. Такого сбоку не обойти, врасплох не застать».
Пока отец выбирал между пулемётом Калашникова и его более модернизированным вариантом — пулемётом «Печенег» и тщательно взвесив, выбрал второе, Зина и вовсе изучением снайперской винтовки занялась.
Села, на колени положила и загоняя пули в обойму под десять патронов, с улыбкой заявила:
— Снайперская винтовка Драгунова. Классика!
И такая у неё довольная мина, словно кольцо с бриллиантом подарили. Пусть пока и не подарили. Дела, заботы. Некогда.
— Ну па-а-ап, — протянула дочка. — Ты же клялся!
Князев повернул голову и заявил:
— Нет, ну а что ты хотела? За счастье надо бороться. Сначала они Борю на нацвай подсадят, потом эти дурные привычки начнёт перенимать. Лаваш есть, плитку ложить.
— Класть! — возмутилась дочка.
— Это на принципы надо класть, а на обстоятельства ложить. В крайнем случае, нагружать. А самому поступить наоборот и постепенно их подправлять, — поправил отец и возобновил ревизию оружия.
Князевой ничего не оставалось, как вернуться к гостям в зал, где те смотрели на широкоэкранном телевизоре фильм. Ну как смотрели? Леся с Ромой активно целовались, шерудя руками под одним одеялом на двоих, а Зоя смотрела на них, вздыхала и щёки ее были подозрительно красными. Тогда как дыхание участилось. Но своё одеяло она расположила горкой, движения руки если и есть, то не видно.
«Тщательно замаскировалась», — ещё подумала Кира и присела рядом с гостями, рассчитывая повлиять на это безобразие или хотя бы поговорить о Глобальном. А то слишком долго за одеждой ходит.
— А у Бори есть любовница? — спросила потенциальная невеста напрямую.
Правда не знала, у кого точно спрашивать. И просто задала вопрос в пространство. Три ответа прозвучали одновременно.
Так Рома сказал:
— Конечно, нет, у него работы много!
— Может, есть, а может и нет. Кто знает? — прозвучало от Леси.
А Зоя в то же время добила:
— Теперь есть, он же такой хорошенький!
Кира приоткрыла рот, не зная кому верить.
«Кто говорит голую правду?» — даже подумала девушка.
Но тут в гостевой раздались выстрелы, как будто очередь под потолок, после чего по коридору разнёсся голос отца:
— Галя, неси замазку! Нина, прихвати лестницу!
Кира свела брови вместе. Опять самострел? Если на фронте так называли выстрелы в себя, с целью убить, добить или ранить, то в их доме это были «издержки производства». Всё-таки оружие самое разное и некоторое либо будучи в употреблении, либо очень старое. А американское так вообще брак на браке.
«Китайцы и то уже лучше делают», — подумала дочка, глядя как по коридору две филиппинки тащат лестницу и ведро с белой жидкостью, которое самой Кире напоминала белую глину.
Удивлялись иностранные работницы только первые три раза. Но очень быстро освоили переклеивание обоев, укладку кирпичей, замазывание стен и потолков. Им не давался только промышленный фен, но отец обещал отдать на ускоренные курсы по натяжению потолков при случае. Правда, такому в ближайшем городе не учили. Нужно либо в Новосибирск ехать, либо сразу в Москву.
Тут Зоя потянулась, взяла её за руку, отогнав все мысли и понизив голос до шёпота, сказала: