— Какой тётей? — приподняла бровь Дашка.
— С начальницей газа, — объяснил, как мог ребёнок, сражаясь, но ещё не одолев такую важную букву в алфавите, как «р». — Самой главной!
— И что она говорила?
— Про маму сплашивала и тебя, — вспомнила Ленка. — А потом сказала включить газ и пловелить.
— Зачем проверить?
— Чтобы помочь маме и тёте. По хозяйству.
Посмотрев на Татьяну, Дашка молчала, не зная, как реагировать.
— По стране то и дело проскальзывают известия о взрыве бытового газа в квартирах, — напомнила двоюродная сестра и первой пошла проверить газовую плиту.
И тут до Дарьи дошло.
Посмотрев на обломки телефона на полу пустой комнаты, она крепко обняла ребёнка и не могла разжать объятий почти минуту. Не будь рядом Бори, племянницы у неё могло уже и не быть. А может и квартиры. С доброй половиной соседей.
Следом Дашка поняла, что готова простить всё. Как по вновь отложенному ремонту, так и по невнятным полусемейным отношениям. Но не готова терять родных и близких…
Боря же вышел из подъезда, сел за руль автомобиля и с трудом заставил себя посидеть ещё несколько минут, чтобы прийти в себя.
Хотелось гнать в военкомат. Всегда есть добор к частичной мобилизации. Пойти по контракту, добровольцем.
«Пройти обучение, получить автомат в руки и гнать эту фашистскую орду до самой Испании. Что может быть проще?» — кричал внутренний голос.
Ясно же, что на одних «звонках мошенников» и подлых разводах детей это всё не остановится. Взрываются мосты, жилые дома, обстреливаются из артиллерии приграничные территории, просачиваются ДРГ.
Шац говорил Боре, что следом полетят БПЛА, если дать слабину на передке. А чтобы не было слабины, музыканты вгрызлись в Соледар псами войны, помогая на одном участке, пока вооружённые силы держат пару тысяч километров остального фронта.
Боря понимал, что надо что-то делать. Но что конкретно делать — не знал. Но пока шла «шёпотом» так и не объявленная гибридная, а то и сетецентрическая или какая другая война двух и более сторон, мирные жители гибли ровно также, как при войне обыкновенной, открытой, ясной и «честной».
«Если войны вообще бывают честными», — подчеркнул внутренний голос.
Боря стиснул руль. Пока люди в пиджаках путаются в определениях, чтобы экономический вопрос и прежде стоял в приоритете над моральным, рука сантехника потянулась к телефону. Нужно было поговорить с Шацем. Выяснить чем может помочь.
Разведать обстановку надо, потом действовать. Но едва взял в руки телефон, как на дисплее отобразилось «Зина-массажистка». Так Боря занёс в телефон пока не состоявшуюся жену Князя.
— Да, Зин?
— Боря, здорова! Тут пиздец. Заселили в какую-то лачугу, — начала без раскачки Зина. — Тёма кашляет так, что падает в обморок. А куда ему падать? Он и так лежит!
«Тёма?» — прикинул внутренний голос и тут же припомнил: «А, Артём Иванович Князев».
— Почему кашляет? — пока не слишком въезжал в происходящее Боря.
Мыслями он был там, за лентой. И давил фашистскую гадину. Он раздавал пиздюлей на сдачу нацикам и мстил наймитам в свастиках, рунах и в нашивках с орлами. Но обстоятельства говорили — надо быть тут. Гастербайтеры одни со всей работой не справятся.
— Говорю же, палата чумная! — даже не думала сбавлять оборотов Зина, не понимая этого порыва. — Вип-хуип, телевизор, холодильник, толчок, все дела. А стены все в плесени. Он первые сутки после реанимации ещё держался, а сегодня кашляет как чахоточный.
— А почему она в плесени? — не понял сантехник. — Не обрабатывают?
— Каждый день обрабатывают, да толку то? — объяснила массажистка. — Опять появляется. Говорят, какой-то светловолосый долбаёб плитку осенью ложил. Как ложил и на всю работу. Так поклал, мудачина, что всё цветёт пышным цветом. Пространства в двухместке сам, понимаешь, мало. Мы-то с Кирой хоть по очереди тут дышим. А князик этим всем маринуется круглые сутки. Бедолага в маске и так еле сопит, — тут она сделала голос потише, но проникновеннее. — Борь, сделай что-нибудь, а? А я тебе кочерыжку подёргаю.
— Зина! — возмутился Боря, не рассчитывая уходить с настроения мщения на настрой совращения так резко, что едва из машины не выкинуло.
— Да ты не стесняйся, проси, чего хочешь, — разрешила Зинаида. — Другой вип-палаты-то в травматологии нет. Сам понимаешь, больница городская, а чтобы в районную вести в Новосиб у него ещё нет сил. Отлежится пусть, говорят. А я смотрю на него и думаю, что скорее по швам разойдётся, чем отлежится.
Пришлось включать голову.
— А плесень чёрная, белая или синяя? — спросил сантехник.
— Чёрная.
— Над раковиной? — тут же прилетело уточнение.
— Ну, над и чуть сбоку, — пригляделась Зина. — А с другого боку как гномики нагадили. Если тут грибы начнут расти, я ни разу не удивлюсь!
— Это от сырости, — вздохнул Боря, окончательно переключаясь в режим реального времени. — Мытьё санитарки стен с мылом ничего не даст. Вентиляцию Вова запечатал.
— Кто?
— Не важно… скоро буду.
— Скоро не надо. Надо к вечеру, — уточнила Зина. — Часы приёма с шестнадцати до двадцати.
— Понял.
Отключив связь, Боря набрал текстовое сообщение Шацу.
«Надо поговорить».
Ответа не было сразу. И не известно, будет ли вообще. Но до вечера сидеть на месте Глобальный тоже не собирался. Он вдруг вспомнил, что неподалёку от трассы в снегу всё ещё лежит оружие.
«Его не много. Но если добавить почти полный контейнер с провизией, то на фронт можно отправить не хилый такой подгон с гуманитарной помощью», — прикинул внутренний голос: «Кира же просила от него избавиться? Просила! А где ещё лучше избавляться от оружия, как не на фронте? Музыкантам пригодится. Кому, как не им?»
Всё для себя решив, Боря уверенно повёл джип к трассе в элитный посёлок. Внедорожник Князя уже несколько дней как вытащили, оставив широкую колею в сугробах. На за деревья никто не заглядывал. И Глобальный без труда разыскал ранее разбросанные автоматы, снайперку и пулемёт.
Под сиденье всё это не помещалось. Поэтому Боря поступил по хозяйски. Завернул груз в старый палас в багажнике и прикрыл инструментами. В багажнике даже была не полная коробка с «дарами» для Яны. Бывшая жена Антона добилась развода с сидевшим мужем и теперь только больше хотела открыть семейный бизнес с сантехником на пару. Где он — первый инвестор и поставщик продукции для будущего секс-шопа. Это же его основные обязанности как партнёра. А с остальным сама разберётся.
Боря действительно подумывал продать гараж Антона, чтобы развить это направление для Яны. Всё равно как пришло, так и уйдёт. Но при этом ещё и появится пассивный доход. Без лишней суеты при таком полусемейном бизнесе он мог стать первым сантехником-инвестором на районе.
«Куда-то же нужно полную фуру продукции девать и ещё контейнер в придачу, пока совсем не перемерзла», — прикинул внутренний голос.
Задумавшись о более тёплых и влажных местах для хранения игрушек для взрослых, Боря с удивлением посмотрел на взмах полосатой палочки на дороге… И сердце биться перестало.
Глава 2Могут все не только лишь все
Старший лейтенант Бобрышев битый час костерил начальника. Ведь стоять приходилось на морозе, от чего щёки раскраснелись. А настроение падало.
Одна радость согревала — повышение. Так кстати пришёлся рост по карьерной службе. Всё даже представили, как полагается: с благодарственной грамотой и рукопожатием начальства. Похвалили «за доблестную службу и прочее спасение одного и более людей на дороге в автоаварии», как метко сказал генерал Дронов.
И как некстати нашёл его в сегодня в социальных сетях друг детства — Вовка Бестужев. Весёлый, беззаботный блондин, приколист и повеса. Он с детства в строители хотел пойти. То заборы людям чинил и ставил, латая дырки в прорехах. Кривенькие, косенькие выходили, но ведь — бесплатно. Какой с ребёнка спрос? Молока с печеньем дадут и рад. То стены бабкам штукатурил, что давно без дедов жили. А те и рады мелочи на конфеты отсыпать за любую работу.
А ещё Вовка красить любил — любо-дорого смотреть было. «Хуй» напишет, закрасит тут же. А сам смеётся, весело ему. Тайну ведь никто не видит год-другой за слоем краски. Это потом, как верхние слои облазить начинают — тайная живопись проявляется. Боком лезет под маты заказчика. Авторская работа, чтобы каждый в деревне знал где Вовкина работа.
Кому ещё на остановке написать «кто писал — лох», как не блондину? Сразу видно, что большое будущее у человека. В маляры-штукатурщики пойдёт или художники-карикатуристы. Но то — мысли. А по мере естественного роста Вовка всё чаще уходил в запой, чем в рабоче-строительный креатив, миновав такие важные вехи как «институт» и «училище».
Бобрышев же в школу милиции пошёл. И в городе остался на практику. Потом общага, какое-никакое жильё, с какой-кое-какой семьёй и детьми на сдачу. Так и потеряли все связи.
Но сегодня нашёл Вовка-ремонтник Бобрышева. И написал, что попал в больницу. Давай номер, мол, увидимся, все дела. И если найдёт товарищ время навестить, вспомнят былое на пару, пока кости зарастают. Травматология суеты не любит. Времени много будет. Всё наверстают.
Бобрышев номер, конечно, оставил. Но не пускал Артём Палыч в больницу к товарищу сразу. Ссылался как какую-то спецоперацию в посёлке, из автомобиля не вылезал с рации. К нему по-человечески, а они никак не желал вникать в ситуацию. Чужд ностальгических воспоминаний. Видимо, сразу родился взрослым, а вместо игрушек в детстве просил у Деда Мороза бороду. Да и ту по форме сбрить пришлось, если дали.
Хмурился Бобрышев, поведения напарника не одобряя. С другой стороны, понять человека можно. Капитан Дронов повышения ему сразу не дал. Но вручая грамоту, намекнул, что ещё «на мизинчек» показатели подтянет и на пенсию майором пойдёт. Это, мол, замётано. К гадалке не ходи. А если не подтянет, то сам на шишку сядет, потому что к концу года не радужная картинка выходит.