Оказывается, одна камера наружного наблюдения на въезде в город больше результативности даёт, чем весь сибирский полк ДПС. Это при том, что искусственный интеллект выходных не просит, не обедает и по нужде в кусты не отлучается. А что будет, когда сам рапорты составлять начнёт?
Вот и получалось, что сидя в тёплом салоне служебного автомобиля потенциальный майор молодому сотруднику спуску не давал. Никаких чаев в рабочее время с термоса больше. И шаурмы с шавермой в дороге. На донер и тот положил. Теперь только работа, труд, показатели и отчёты без радио и змейки в телефоне!
Стуча зубами, Бобрышев сначала на шапке уши опустил, а потом понял, что останавливает всех подряд на дороге, лишь бы окно открыли и оттуда приятным теплом подуло.
Рыба ищет где глубже, а постовой зимой, где теплее.
С утра даже пару раз алкогольными парами пахнуло. И разок травой повеяло. Ещё пару раз пердежом в нос ударило, но это к делу не пришить. А вот наркошу и пьянчуг в раз упаковали.
«Камеры умные такое могут? Да ни в жизнь!» — рассуждал старший лейтенант Бобрышев.
Но капитану и этого было мало. Не пускал в больницу и всё-тут. Не понимал дружбы через десятилетия. А над Вовкиными шутками, над которыми Бобрышев обхохатывался в детстве, даже не улыбнулся ни разу. Тупо, говорит. Не красиво. Гнусно.
Нет, не тупо, спорил Бобрышев. В детстве просто смешнее было коровьими лепёхами кидаться. А если увернуться удавалось, то в баню вовсе можно было не ходить. И так купались по три раза на дню. Даром, что в лягушатнике. Зато кожа и волосы блестели всем на зависть. Расу не отличить, а порой и гендер скрывался. Их так и прозвали на деревне — два чертёнка-ребятёнка.
Вздохнул постовой, поминая былое. Молоко это со сметаной ещё в банке трёхлитровой парное было. Или из тени доставали, естественно-охлаждённое, под скамейкой в сенях покоилось. Пока нальёшь в кружку, разольёшь половину слабыми ручёнками. В литруху то никто переливать не будет ради дрища. Но когда нальёшь, потом хлеба оторвёшь краюху свежего, солью посыплешь, или чесноком натрёшь корки край — и ешь вприкуску. Ничего вкуснее нет и быть не может.
«Вот это жизнь была. А теперь что? Видимость жизни одна!» — подумал с тоской старший лейтенант.
Когда на одинокой загородной трассе показался джип, Бобрышев проглотил слюну и без сомнения поднял палку. Это в детстве они за каждую красивую палку с Вовкой дрались. Она если на пистолет или автомат не похожа, то точно — меч. Ну или сабля. И спор шёл уже на предмет того, чья сабля лучше крапиву поражает.
А теперь у него своя палка судьбы. Победил, выходит.
«Кого же подкинет та судьба?» — прищурился Бобрышев.
Пока счёт был 3−2 в пользу правосудия. Шестой автомобиль с утра мог как подстегнуть, так и подпортить статистику. Может, подмаслит капитана, если ещё одного в диспансер отвезут кровь сдавать?
Пока постовой раздумывал над этим, внедорожник остановился. И парень в спортивной шапке за рулём показался смутно знакомым. Где-то лейтенант Бобрышев его видел. Но видел ли СТАРШИЙ лейтенант Бобрышев?
Это же небо и земля.
— Ты серьёзно? — донеслось от удивлённого мужика с двухдневной щетиной за рулём. — Вроде на днях людей вместе с трассы эвакуировали!
— Старший лейтенант Бобрышев. Проверка документов, — сказал, как ни в чём не бывало старший лейтенант, так как голос-то знакомый, но в ночи много было не рассмотреть. Днём посмотри на того, с кем разговаривал под луной — и не признаешь. А знакомый голос и у телевизора есть. И что теперь, всех ведущих друзьями заочно считать?
— То есть как людей спасать, так «Боря-Боря, мне же грамоту дадут», а как пару дней прошло, то память отшибло? Даёшь ты, Бобрышев, — усмехнулся Глобальный, сделав ещё одну попытку откосить от процедуры.
Служивый нахмурился. Память на лица у него была так себе. Но грамоту дали буквально вчера ещё. Как тут забудешь? Да вот только дали лейтенанту, а теперь на дорогах общественного пользования трудился Старший Лейтенант Бобрышев! А это уже совсем другой уровень и прибавка к зарплате.
Из салона к тому же приятно пахнуло теплом в опустившееся окно. Увы, ни алкоголя, ни травы, ни даже сигаретами не тянуло. Впрочем, воздух тоже никто не портил, что уже уравновешивало ситуацию.
«Три-три, если подумать» — прикинул служивый.
— Только не делай вид, что не узнал, — подстегнул мужик, пытаясь ввязать в разговор, так как иного выбора у него не было.
Документы сантехник в Ламборджини Шаца забыл. Как канистру с бензином выгрузил и свой джип заправил, так и всё. Дело посчитал сделанным. В Урусе никто ни разу не спросил документов почему-то.
Урус — сам по себе документ.
— Вовка? — ещё прищурился старший лейтенант, потирая затылок.
Перелома не заметно. Но вдруг пошутил насчёт больницы и так подъехал?
Странные дела с Бобрышевым творились уже несколько дней. Шишка на затылке откуда-то взялась такая, что шапку как следует не надеть. А может даже — одеть. Кто её, эту шапку знает? Не гондон же. Но не к учительнице же русского языка узнавать идти в школу ради такого дела. Но что с сознанием не ладно и голова нет-нет, да кружится начинает — это было.
— Морковка! Боря — я, — возмутился Глобальный, что уже места себе не находил из-за содержимого багажника.
Хотелось что-то хорошее для людей сделать, помочь, а получилось, как всегда. Заранее накрыло кармической отдачей. Вроде как не делай добро и злым не будешь. Но если вообще ничего не делать, то откуда добру взяться?
— Как пистолетом тыкать, так в «Боря-Боря, прости, бес попутал, ты только никому не говори», мне же грамоту не дадут, а как встретились — память отшибло? — повторил претензию сантехник, сделав такое лицо, словно ему денег должны.
А сколько — не сказал.
— Вовка? — снова прищурился Бобрышев, вглядываясь уже в подмороженный дисплей телефона на сеанс видеосвязи.
— Здорова, пехота! — донеслось от динамика и Боря вдруг понял, что разговаривают не с ним.
Где-то из-под двери донеслось весёлое:
— Ты чё там, Бобёр, людей кошмаришь? Ты это брось! — отчитывал старшего лейтенанта человек без звания. — Когда придёшь? По печени тебе с левой пропишу для начала. Потом по почкам добавлю с правой. Хотя не, вру. Правая пока в гипсе. Ладно, мне одной левой хватит, чтобы тебя побороть. Как в детстве, ёпта! Бобр, ты давай подтягивайся вечерком.
Бобрышев расплылся в улыбке и показал палочкой. Показал ехать. Тепло салона его больше не интересовало. Грелся ностальгией.
* * *
Дважды просить не пришлось. Главное, читать знаки судьбы. И если говорят, что надо делать ноги, значит — проваливай.
И Боря с величайшей благодарностью к небесам продолжил путь. Сказать, что отпустило, значит ничего не сказать. Адреналином заполнило по самые уши. Даже дышал через раз.
До самого посёлка Жёлтое золото сантехник ехал, глядя в одну точку перед собой. А когда увидел поднятый шлагбаум, сразу поехал к дому Князя. Нового охранника так и не наняли.
«Не закрытый элитный посёлок, а проходной двор какой-то», — пробурчал внутренний голос: «На улице Шаца так автомобилей теперь столько, что не протолкнуться. И все возле дома сатаниста. Он что там, оргию устаревает? Или чёрную мессу хайпа ради?»
Но Глобальному было не до соседей. Соседняя улица Берёзовая пока свободна и ладно. У внутреннего гаража Князя на её территории стоял лишь покорёженный остов внедорожника, заметаемый снегом. Его притащил и выгрузил эвакуатор до лучших времён с места аварии на трассе.
Боря припарковался на свободную дорожку рядом и зашёл в дом, чтобы открыть гараж изнутри. Он знал один полезный лайфхак. Если в дверь не звонить и не стучать, то служанки Габриэлла и Ниннэль с Филиппин встречать не выйдут. Дом большой, чего отвлекать? Забот им хватает и на кухне.
Спокойно войдя внутрь помещения, Боря уже направился через холл к гаражу. В голове особо мыслей не было. Зато чувств хоть отбавляй. И руки тряслись уже не от работы, а от осознания, что на волосок от срока был.
Кира как раз отправилась на кухню за кипятком. Спускаясь со второго этажа, заметила возлюбленного сантехника.
Приподняв бровку, присмотрелась к топору в рабочих штанах, хозяйка обронила:
— Ты… настолько соскучился, что крадёшься меня похитить?
— Я… это… это самое, — залепетал Боря, ещё не придя в себя от всплеска адреналина, но словно сразу разделив айкью с парой-тройкой ребят, которым было нужнее.
— Что? — не расслышала Князева. — Настолько приспичило?
«Да ну вас нахуй с вашим оружием!» — хотел заявить Боря решительно, ощущая одновременно игру пятой точки и мощный стояк, но смог выдавить при красивой девушке лишь более осмысленное:
— Куда сгрузить оружие?
— А! Так ты припрятанные пушки привёз? — сразу всё поняла Кира, сближаясь на поцелуй и заодно как следует ухватившись рукой за причинное место. — Это ты молодец. Как раз хотела напомнить. Папе не до них пока, сам понимаешь. А ты… мощный, — она с удовольствием погладила. — Пойдём, награжу. Только я сама буду всё делать… как ты хочешь, конечно же.
«Приятно, если подумать», — прикинул внутренний голос: «Интригующе даже. И так по-женски. Вроде сама, а вроде как ТЫ хочешь. Вот это я понимаю управление без прямого влияния. Сразу и не заметишь».
Кира поступила как обещала. И сразу наградила по быстренькой. Потом повторила до верного, словно недовольная предыдущим результатом. И на этот раз дело затянулось.
Но Боря ничего не чувствовал. Это член в комнате теребят, насаживаются на него и скачут. А он сам — не тут.
Борис Глобальный словно стоял в тюремной робе и слушал приговор судьи. Давали в каждый момент срок от двадцати до ста пятидесяти. Это уже как воображение позволяло. Всегда ведь к оружию можно подкинуть наркотиков или подложить мёртвую проститутку, чтобы точно срок дали.
«А то чего это валяется в участке с прошлой субботы?» — усмехнулся внутренний голос.
— Борь… Боря-я-я, — вдруг расслышал Глобальный, пропуская очередной оргазм девушки мимо убегающих вдаль мыслей, внутренних диалогов и буйного воображения.