Нам с рабочими хлеб крестьян преломить!
Но Гайдары под ноль спустили.
И под Соросом нам не жить.
Либерал не идёт в ногу с нами.
Либералу с нами не жить!
Затем Рома упал на колени. Поднял голову и проникновенно зашептал в потолок:
Рынок мы обложим хуями.
Скидок с душ там не будет, поверь.
С кем дружили, тот всегда рядом с нами.
Остальное всё морок, пиар, им не верь.
Резко подскочив, Рома запрыгал, снова начав накидывать свободной рукой, как будто качал зал:
Всё решают бабки!
Деньги рулят и стращают.
Чтобы было гладко, за ущерб не отвечают.
Сука-жизнь сосёт так смачно,
А я Целью озадачен…
Я, который Мы.
Боря в последний раз тронул струну и всё в помещении затихло. Группа смотрела на них во все глаза. Басист уткнулся в платок, гитарист щёлкал пальцами, не находя слов,
И только директор крепок жал руку Кобе, приговаривая:
— Такой товар нам нужен.
— А я что говорил? Уникум! Золотце. Штучный экземпля!, — рассыпался в комплиментах Моисей Лазаревич и что-то подсказывало Глобальному, что дальше всё у брата пойдёт как по маслу.
Наконец, все подскочили и искупали нового рыжего солиста группы в овациях. Барабанщик подошёл первым, треснул в плечо:
— Ну ты зажигалка, бро! А я — прикуриватель! Рад, что ты с нами!
И тут же обнял как родного.
— Хули делать? Будем знакомы, — ответил солист и похлопал его по спине, принимая объятья от большого как медведь мужика.
Какие-то минуты назад они были совершенно не знакомы, а теперь будут не разлей вода. Потому что душу солист обнажил. Вроде самый краешек показал, а задело.
«Ведь своих всегда можно узнать по косвенным признакам», — добавил внутренний голос Борису: «А может всё не так было и после пары пива любая музыка заходила под полупьяные улыбки?»
Глобальный об этом уже не думал. Вернув гитару и кивнув Кобе, он вышел из конференц-зала, где люди уже обсуждали грядущий контракт. И не оглядываясь на администраторшу, пошёл к автомобилю, полному оружия.
«Песенки песенками, а дело есть дело», — намекнул внутренний голос, уже не так чётко формируя посыл на ночь глядя.
Но общие моменты остались прежними.
Но, во-первых, с оружием что-то следовало сделать.
А, во-вторых, Зою нужно было забрать. Отсутствие звонка ещё не показатель ночёвки в кабинете.
«В конце концов, там давно могли быть разбиты все телефоны, а среди раскиданной мебели его мог поджидать наряд полиции, стоящих над парой бездыханных тел», — добавил внутренний голос.
Психология — наука сложная.
Боря вернулся за руль и уже со спокойной душой поехал в родной город. Будь, что будь. Поймают, так поймают. От судьбы не убежать. Карма своего дождётся так или иначе.
Уже без страха смотрел сантехник в глаза постовым, приглядывался к камерам и как ни странно, добрался до города почти за то же время, что и гнал на всех парах. Небо его вело или всё дело в том, что меньше пробок, меньше обгонов и разгруженные дороги? Уже не важно.
К офису Ирины Олеговны Цветаевой Боря приехал после закрытия. Офисные работники из здания давно повыходили. Но в окне психолога ещё горел свет. На всякий случай проверив телефон на предмет звонков, водитель не обнаружил ни одного от неё. Только Наташка засыпала сообщениями насчёт неугомонной бабки, которая не просила, но именно требовала «немедленно подать ей обратно этого сантехника, да хоть среди ночи!».
Поразившись в очередной раз наглым людям, Боря покинул автомобиль и пошёл в офис психолога.
«Подождёт Эльвира Гавриловна до утра со своей паранойей, ничего страшного. У людей и не такие сложности с головой бывают», — провожал его сомнения внутренний голос.
Шаги, порог. Шаги.
Свет в коридоре уже не горел. Все сотрудники покинули помещение, в том числе и помывшая на ночь этаж уборщица. Но за закрытой дверью проглядывалась полоска света.
Боря пошёл на неё, как корабль ориентировался на маяк. И без сомнений дёрнул ручку двери. Сразу на себя, от души, уже подыскивая слова, чтобы оправдаться. В голове даже образовалось несколько заготовок, от помощи творческим натурам до рабоче-будничных дел.
Что-нибудь, да набрешет.
Но все слова так и остались невысказанными. Игнорируя стол и кушетку, но поставив два мягких кресла напротив друг друга, Ирина Олеговна и Зоя Ивановна сидели друг напротив друга и пристально играли в гляделки, не смея отвести взгляда от соперницы.
Всё бы ничего, но обе были абсолютно голыми. Широко расставив ноги, обе орудовали между ними внушительного размера дилдо. Каждая со своим, даже не прикасаясь друг к другу.
Только глаза в глаза!
И то от одной, то от другой периодически доносилось:
— О!
— Ах!
Решив, что попал в аварию, не заметив встречную фуру, Боря тщательно проморгался. Затем похлопал себя по щеке. Но наваждение не отпускало. Картина перед глазами в свете потолочной дешёвенькой лампы никуда не уходила. Женщины со всей ответственностью мастурбировали, почти не меняя выражения лиц!
Они словно соревновались в чопорности или играли в игру «кто меньше издаст звуков». И если бы в кабинет зашёл слепой, он решил бы, что там играют в пин-понг пара пенсионеров. Только вместо «стук-стук» раздавалось ритмичное «ах-ох».
— Да ну нахуй, — прошептал Боря, не веря глазам своим.
«Сам в шоке», — добавил внутренний голос.
Наконец, на гостя обратили внимание. Обе синхронно повернули головы.
И тогда Зоя сказала:
— Что ж, Ира. Достаточно на сегодня. Продолжим в следующий раз.
Психолог кивнула и обе как ни в чём не бывало убрали секс-игрушки и принялись одеваться. Улыбки не покидали женских лиц. А раскрасневшиеся щёки подсказывали, что процесс до того поглотил обеих, что мира вокруг не замечали.
«А сколько раз достигли результата, история умалчивает», — добавил внутренний голос, пока сам Боря добавить ничего не мог.
Он застыл белой статуей на проходе. Рядом наверняка витали суховеи.
Теперь ничего другого не замечал уже сантехник.
«Так, погоди, а почему ЗОЯ руководит?» — всё же послышалось от внутреннего голоса.
— А, Борис, — донеслось и от Цветаевой. — А мы тут похоже «углубились в процесс», так сказать.
— Заигрались с результатами. С кем не бывает? — добавила Зоя, подмигнув новой подруге.
— Так вы что… лесбиянки? — зачем-то спросил Глобальный, перестав что-либо понимать с тех пор, как открыл дверь.
— Ну что вы, Борис? — посуровела Ирина Олеговна. — Как можно было так подумать? Если женщинам хорошо друг с другом, то не обязательно быть лесбиянками.
— Мы просто пара совершенно независимых от мира женщин. Довольных собой и позволивших себе чуть больше, чем остальные, — поправила Зоя, натягивая колготки. — Ирина Олеговна, всё-таки признала в себе течение энергии кундалини. А я просто направила.
— Какой-какой энергии? — тупо переспросил Боря.
— Кундалини, — подтвердила Цветаева. — Сексуальная энергия. Признаться, я и не замечала, что у меня было столько блоков. А теперь освобождение какое-то наступило. На мир как будто другими глазами гляжу… и так хорошо!
— Вот-вот, — улыбнулась Зоя и подхватив сантехника под локоток, первой повела на выход. — Идёмте, Борис?
— Ага… кундалили, значит, — пробурчал Глобальный и повернулся к психологу. — А делать то что теперь?
— Как что? Жить и радоваться! — ответила совершенно искренне та и поспешила за ними следом, подхватив Борю под другой локоть.
Даже по звуку каблучков можно было расслышать, что обе шагают нога в ногу.
«Синхронизировались», — пробурчал внутренний голос и чуть позже добавил: «Похоже, вместо одной проблемы теперь у нас их две… Добавим к общей куче? Или выделим отдельной рамкой?»
Глава 8Операция «БЛ…Ь»
Там же. Около часа назад.
В том же кабинете, но немного ранее, всё было в точности да наоборот.
— Зоя Ивановна, не делайте мне мозги! — наседала над кушеткой с вольготно развалившейся на ней пациенткой раздражённая психолог. — Вы совершенно адекватный человек, прекрасно знающий, что и зачем он творит. Так скажите мне на милость, какого ляда вы раздеваетесь и мастурбируете в моём кабинете? И зачем мучаете Борю и окружающих этим якобы неадекватным поведением? Уж кто-кто, а вы точно отдаёте себе отчёт в своих поступках. Но это не мешает вам творить херню. Так в чём дело?
— В кундалини, — ответила с мягкой улыбкой Зоя, поглаживая клитор.
— Что, простите? — несколько растерялась Цветаева, не привыкнув даже на эротику смотреть без толики смущения, не то, что на людей пялиться, которые удовлетворяют себя рядом с ней. А как не пялиться, когда так близко и так дерзко многое себе позволяет?
Обычно человек в кабинете отвечал более развёрнуто. В её профессии вообще больше принято было слушать и лишь уточнять. Восемьдесят процентов времени говорят те, кто хочет выговориться. А психологи исполняют роль жилетки. И только когда все слёзы выплаканы, начинают давать советы.
— Сексуальная энергия бурлит во мне, а Боря её катализатор, — добавила женщина и показала мозгоправу рукой присесть обратно. — Так зачем я буду ей перечить? Раз открылась, пусть работает! В конце концов, она омолаживает организм. Морщины вон все разгладились. А столько счастья я вообще никогда не испытывала. Не говоря уже об оргазмах. Вот вы к концу дня устаёте?
Ирина Олеговна поморщилась, но всё же кивнула:
— Устаю.
Всё-таки в кабинете витал дух открытости и не ей его нарушать. Нужно быть честной хотя бы с собой. От клиентов же требует.
«Чести и грязи», — промелькнуло в голове: «Чем больше грязи, тем больше денег. Совсем как в грязелечении».
Только здесь эту грязь нужно было доставать из голов. А не обмазывать тело, занимаясь обвёртыванием.
— А могли бы улыбаться и спать спокойно, — добавила Зоя с лёгкой улыбкой блаженной. — Я вот сплю после всех дневных приключений как убитая. А раньше кошмары мучали. Отчёты всякие перед глазами стояли, бухгалтерия в голове сидела, счета перед глазами, звонки. В голове куча мусора. Но вместо того, чтобы спалить его к ебеням, мы его копим, складируем. Вдруг пригодится? Так вот с этим мусором в голове нас часто и хоронят.