— Так и хоронят, — повторила озадаченная психолог.
Зоя потёрла малые половые губы, хмыкнула, а затем дотянулась до своей сумочки у кушетки. И достала фаллоимитатор и дилдо. Подумав, достала ещё одно дилдо.
— Выбирайте, — сказала она, протянув на ладонях то и другое.
В ответ Цветаева рухнула обратно в кресло. Без сил и какого-либо остаточного понимания под вечер. Впервые за годы практики она столкнулась с такой неприкрытой формой сексуального раскрепощения от клиентки.
Как известно всё, что раскрепощено донельзя, это всегда извращение. Какими только таблетками чинить?
«Химическим понижением либидо?» — даже подумала мозгоправ: «Или ещё в голове поковыряться и обойтись успокоительными?»
Одно ясно точно. Социум долго таких людей терпеть не будет.
«Ему, озадаченному проблемами и озабоченным исключительно бытовыми трудностями, только попробуй улыбнись в маршрутке — с говном сожрут и не подавятся».
Однако, пока профессионал мозговых дел искала способы, как вернуть пациентку на путь истинный и снова адаптировать в общество, взгляд психолога жадно и с интересом гулял по игрушкам.
— Ирина Олеговна… Ирочка, — вдруг добавила на полтона ниже Зоя и спустила ноги с кушетки. — Вот скажи мне откровенно, когда последний раз «бобра чесала»? Только честно.
— Чего блядь? — прошептала Цветаева, от такого вопроса в лоб выронив планшетку со всеми записями, что накопились за пару часов приёма.
Обе посмотрели на распавшиеся листики, а на половине из них помимо редких записей «ебанулась», «шиза», «неадекват» и «купить бургер» с подчёркиванием, лишь письки нарисованы. Где-то настоящие члены с прожилками, где-то писюны, а порой и просто огромные хуища, которыми гвозди можно забивать. Их Цветаева рисовала, когда обнаруживала у пациента что-то посерьёзнее вялотекущей депрессии на фоне всё повышающихся тарифов за услуги ЖКХ, роста цен в магазинах и влияния капитализма на мировую экономику вследствие неурожая риса в Бирме.
— Давай, смелее, — подстегнула пациентка и вручив обе игрушки из трёх предложенных.
А сама вновь закинула ноги на кушетку, раздвинула и как следует облизнув головку, начала пристраивать её у входа.
— Зоя… Ивановна… я… — никак не могла привыкнуть в этой картине психолог.
— Просто отпусти все тревоги и доставь себе удовольствие, — добавила пациентка, что вроде сама теперь переквалифицировалась в мозгоправа.
Раздумывала Ирина Олеговна недолго. Шаги в коридоре давно затихли. Уборщица по привычке выключила свет. Цветаевой и раньше приходилось пробираться обратно в полной темноте, уже не бурчала. Там нет ни души. Так чего бояться?
Оглянувшись на дверь, Ирина Олеговна взяла небольшой фаллоимитатор.
— Да ладно? Серьёзно? Всё так плохо? — подстегнула её Зоя, которая уже во всю погружалась в процесс. — Кто-то совсем забыл о прочистке норки? Заросла? Смелее, мышка. Суйся в норку. Или показать тебе мастер-класс?
Разозлившись на себя, Цветаева отложила инструмент поменьше и сконцентрировалась на дилдо. Размер впечатлял. Но как говорят «глаза боятся, руки делают».
«Гулять, так гулять», — ещё подумала психолог и неожиданно для себя начала раздеваться, с небольшой злостью и явным вызовом всем устоям и правилам.
Боре звонила не так давно. Времени ещё много. Пока сантехник сам не заявится, никто их не потревожит.
«Чтобы поймать преступника, нужно мыслить, как преступник», — ещё подумала Цветаева и решительно прислонила край игрушки к своему углублению.
— Давай же, сучка. Покажи на что способна! — откровенно веселилась Похлёбкина.
Достигнув первого оргазма меньше чем за минуту, Цветаева отпустила все мысли.
Её искупало в жаркой волне, а тело словно опустилось в бурлящий поток джакузи. И это было совсем не как дома, на ночь глядя, под одеялом. Тогда, украдкой, ещё и при выключенном свете, (чтобы не дай бог не подумали соседи, глядя в её окно, что занимается непотребством), всё иначе. Или тем более — услышали. Ведь издать звук сексуальных струн автоматически означает попасть в ад даже атеисту, если робок.
А Цветаева прекрасно знала, что от момента начала до самого окончания дома не проронит ни звука. Позволит себе лишь скривить брови. В крайнем случае, скажет — «ой».
А тут что? Буря, неистовство! Безумие! А ещё чёткие ощущения и сладкое послевкусие.
Это как первый кусочек свежего пирожного. Только откусишь, попробуешь и хочется ещё. А всё от того, что смотрят на неё пристально. И сама зрительница занимается чёрте чем. Глаз не отводит. Только улыбается. То ли одобрительно, то ли самой улыбкой дьявола. Который как известно — отец искушения.
«Но если бы не было искушения, то не было бы и прогресса», — невольно подумала Цветаева: «Не выгони людей из рая, так и сидели бы на деревьях в обнимку с бананами».
Смахнув трудовой пот со лба, психолог поднялась, достала минералки с маленького холодильничка. Открутив крышку, отпила жадно. Протянула новой (и, пожалуй, единственной) подруге.
— Слушай… а работает, — призналась Цветаева.
— А ты думала? Кундалини это тебе не хуй собачий! — одобрила её манёвр Зоя и сама решительно ускорилась, прикусив губу, чтобы не зарычать от удовольствия.
Глядя на это, живот Ирины Олеговны свело. Тело потребовало ещё.
Пододвинув два кресла, чтобы стояли друг напротив друга, она заняла своё место на свободном и дождалась, пока в соседнее пересядет самая извращённая девственница в городе.
Что-то в ней такое было. Изюминка, что ли? А может, открытость? В любом случае, психологу с ней было интересно проводить время.
«Может мы оба с прибабахом?» — ещё подумала Ирина Олеговна.
От этих мыслей по позвоночнику Цветаевой побежало тепло, а по внутренней стороне — соки. И лишь задушенные возгласы стремились вырваться из тела наружу. Они начинались ещё где-то в районе копчика. И постепенно погружали в общий процесс максимальной концентрации и расслабления всё тело.
Но пока что-то мешало закричать во всё горло. Стыд? Безопасность, граничащая с «как бы чего не подумали?». В этих внутренних демонах психологу ещё предстояло разобраться.
— А причём тут собачий? — на всякий случай поинтересовалась Цветаева, так как с этим внутренний голос точно не поможет.
— Ты что, дурочка совсем? — на миг остановилась пациентка. — Кошачий же не подходит!
Крыть было нечем. Но на следующий сеанс появилось много вопросов.
В том, что он будет, достигшая следующего стремительного оргазма Цветаева даже не сомневалась.
А сейчас будь, что будь.
Они ведь даже по сути за руки не держались. Так, подружки на расстоянии. Вечернее хобби на пару, не более.
«Группа поддержки… и ещё миллион оправданий и причин, почему бы просто не расслабиться», — ещё подумала мозгоправ и расслабленно улыбнулась: «Походу после таких сеансов мне самой понадобится психолог».
В этот момент Ирине Олеговне не хватало только одного. Мужского запаха. А имитацию деталей мужчины она бы не глядя заменила на настоящего. Хоть на час. Да хоть бы перед сном. А потом уснуть рядом, закинув ножку на своего защитника по жизни и вообще ни о чём не думать. Или хотя бы мягкого мишку с толстым пузиком пожамкать.
Какая разница, какой мужчина, когда он её?
Но ни у одной, ни у другой не было рядом избранника. И от того обе имитировали жизнь, чтобы не имитировать оргазмы.
— Зоя, а давай заведём клуб по интересам? — после второго раза, где-то на грани с третьим оргазмом предложила расслабленная, вспотевшая, обезвоженная, но не перестающая мастурбировать Цветаева.
— Какой это клуб? — уточнила клиентка, с которой она никогда не возьмёт деньги за сеанс или целый курс. Напротив, уже сама готова доплатить, чтобы послушать.
— Женский. Освободительный, — уточнила Ирина Олеговна, навскидку представляя скольким женщинам в городе, а то и во всей области не хватает по жизни оргазмов тонуса, умиротворения и так, для души.
В голове мгновенно промелькнула идея, что не тем она занимается по жизни. Образование-то правильное, а вот подход — не тот. Все годы практики клиентка через колено переломила за один сеанс. С которого даже уходить не хотелось.
— Хорошо, но только с одним условием, — уточнила Зоя, даже не думая идти в отказ.
— Каким? — была готова на всё Цветаева.
— Не чаще раза в неделю, — ответила Зоя и подмигнула.
— Почему?
— Потому что всё может расплескаться ещё за квартал, — хмыкнула многоопытная девственница и первой же возмутилась. — Только высохнуть нам ещё не хватало!
Обе рассмеялись. А затем резко продолжили.
* * *
« Жёлтое золото».
Несколько ранее.
«Шестой» дом по улице Лепестковой был красив снаружи. А внутри — просто раскошен. Выделялся чрезмерно. Но зачем в нём люди драли друг друга на кожаных диванах, не снимая тапочек, Леся не понимала.
Задаваясь этим вопросом, она стояла в холле богато обставленного дома в одеяле, накинутом на плечи и никак не могла понять происходящего.
Но первое впечатление может быть — обманчиво. И теперь одни люди в форме допрашивали других людей в чёрных халатах и масках обо всём, что в голову взбредёт.
И пока другие люди в форме надевали наручники на тех, кто валялся на полу без всяких халатов и масок, засвечивая причиндалы, тоже было на что посмотреть.
Леся и смотрела, порой фыркая. А посреди всего этого безумия стояли две девушки с голыми сиськами и фигналом под разными глазами. С ненавистью глядя на Василькову, они кивали на наводящие вопросы следователей или рассказывали свою версию событий, давая показания людям при исполнении против неё.
— Значит, так всё и было, Глори? — уточнял мужчина с лёгкой залысиной и с погонами майора. А то и говорил следующей. — А что скажешь ты, Холли?
На саму Лесю после жаркого приёма мало обращали внимания. Пожарных вызвали и ладно. Но дым на улице и зарево за забором, которое отлично проглядывалось через разноцветное окно, подсказывали, что баню уже не спасти. А это значило, что нового промаха Боря уже не простит. Всё-таки на этот раз не на пару с Ромой кастрюлю в уголёк превратили, а целое строение очернили. Не дотла, конечно, но тоже хорошего мало. И даже тот факт, что рядом накрыли притон каких-то извращенцев-сатанистов, не мог послужить оправданием для Васильковой.