— Да я гвоздь могу переварить! — отмахнулся сантехник. — Я, когда в гараже жил, только горчицу и хлеб ел одно время. Так что за меня не переживай.
— Ну смотри, — пригрозила она одними глазами.
А те такие блядско-непосредственные. Как у женщины, что многое повидала, но ещё на многое способна. И многое простит заочно.
Первый кусок не пошёл, а провалился, восполняя потери в калориях. Второй гость распробовал неспешно, жевал со вкусом. Затем что-то пошло не так и слёзы брызнули из глаз. И резко захотелось вывернуться наизнанку. Вернуть всё как было.
— Ого!
Вместо стакана пришлось подхватить сразу графин с морсом. Пил Боря залпом. Плакал и пил. Пил и плакал. Порой немного дышал.
А вот выдыхать пришлось как раз много, в основном изображая дракона.
«Так вот откуда потом на мусорке унитазы с пробоинами появляются!» — припомнил внутренний голос.
— Твою ж мать! А-а-а! Сейчас сдохну! — признался сантехник, ранее не знакомый с прямыми поставками острого соуса из «королевства слонов».
— Я предупреждала. Меня надо слушать.
Ларису отпустило в моральном плане, рассмеялась над ужимками. А сама взялась за банан. Не столько из-за голода, сколько по привычке.
«Всё-таки к хорошему быстро привыкают», — ещё подумала Де Лакрузо.
Тем временем попытки замахать руками проявление капсаицина на языке сантехника окончательно провалились. И дева, поедая банан, сама смеялась до слёз. Перед ней был уже не умелый герой-любовник, а немного повзрослевший пацан, в котором каким-то чудом выжил ребёнок. Будь им обоим по шесть-семь, такой смог бы ради неё отпиздить крапиву или выёбываться на велике без рук до первого падения. А потом она отвела бы его домой и сдала маме. И его бы ещё и наругали.
А лет в восемь-девять он мог впервые за неё подраться с пацаном постарше. Конечно, проиграть. Но она бы оценила его геройский поступок и впервые поцеловала в щёку. В тот момент, когда размазывал бы слёзы по щекам или стирал подорожником кровь со скулы.
Если прибавить ещё пару лет к тому возрасту, то его будет осуждать математичка за поведение, так как будет кидать ей записочки со всяким. А училка русского языка говорить, что из него ничего не выйдет, когда прочитает примерный текст. Ровно так, как говорили в школе ей, когда впервые призналась в чувствах к мальчику, но была высмеяна перед всем классом, написав «давай сосаца» в первом пылком предложении в жизни.
А вот если бы они встретились в институте, то переспали бы на первой же вписке, а потом стерли номера, заблокировали друг друга и делали вид, что ничего не произошло, когда встречались бы в коридоре или у дверей кабинета. Но ровно до следующей пьянки-гулянки.
Однажды они обязательно признались бы друг другу, что по жизни надо идти вместе и начали бы играть в семью. А потом постепенно понимать в чём была суть игры и начинать жить в семью.
И столько всего пронеслось перед глазами Ларисы в моменте, что сердце щемануло. И слеза потекла уже не от смеха.
Вот почему он не встретился ей раньше? И почему он не старше хотя бы лет на десять?
Однако, жизнь распорядилась так, что он родился позже. Намного позже. И если она помнила наизусть все песни Пугачёвой (хоть со временем и возненавидела их), то он наверняка слушает рэп и зачем-то говорит «йоу».
Единственное, что их может связывать, это осуждение Горбачёва. Но на том свете уже не пнуть пятнистого.
«Сбежал он народного гнева», — вздохнула Лариса, доедая банан: «Наверняка, Ленин со Сталиным и так неплохо его встретили. И на месте новых пятен растут уже новые рога. В новой жизни Мишка родится в лучшем случае с залупой на голове. А Ельцин точно будет улиткой. Это пожелание от миллионов загубленных душ… Но что-то меня начинает не туда заносить. К чему сожаления о прошлом и мечты о будущем, когда надо здесь лишь этим моментом? Здесь и сейчас».
Вернув мыслительный процесс, Лариса уже собиралась отправиться в холодильник за молоком, как послышался шум входной двери.
Прислушалась. Гостей не ждала.
Затем раздался бег множества ног в ботинках. Сердце дрогнуло. Они точно знали, куда бежать.
Звук приближался. Метнувшись к телефону, успела лишь набрать одно короткое сообщение, не забыв на памяти рефлексов и про приобретённую грамотность с первого публичного порицания в школе.
«Спасай, Буря».
Когда Боря перестал махать руками и уже сам прислушался к посторонним звукам, на кухню ворвались трое мужиков в балаклавах и с пистолетами наперевес.
Они начали требовать много и сразу. Кричать все вместе:
— На пол, блядь!
— Руки в гору!
— Цацки на стол!
Лариса стянула губы в линию. Повадками напоминают Быка, Вялого и Качка.
«Но Серёга Прогресс сидит в тайской тюрьме и братия его давно не при делах. В руках не автоматы, значит, не силовики. Требования противоречивы, значит, не Мендель послал. Нет единого командования», — помельтешила аналитика в чернявой голове: «А что ещё? Стволы с улицы, номера спилены. Четвёртый, наверняка, в машине, за рулём. Не пешком же бежали от ворот до участка по улице».
На диком расслабоне, но подкинув адреналина в кровь, Лариса мыслила кристально ясно. Как будто в отпуске побывала. И если бы её прямо сейчас расстреляли, ничуть бы не удивилась. Это было логичным завершением недели.
«А кто тогда? Пан Полянский? Старая гвардия? Как они вообще пробрались в закрытый посёлок?» — хороводом пронеслось в голове Де Лакрузо, как и мысль, что с кухни до тревожной кнопки охраны в кабинете на втором этаже не добраться. Вроде как зря с сигнализации дом сняла. И так за общую в посёлке платила. И камер везде одно время навешала.
В халате вещей с собой кроме телефона ничего нет. Всё управление на нём. Но степеней защиты в гаджете столько, что брать налётчику его без толку, если не отрубить ей палец или не вытащить глаз. И то — найдёт его потом. Вычислит по этому же устройству.
Но налётчики точно знали, что делают. Так как один из молодчиков сунул ей телефон под нос и достал бумажку из кармана, рявкнув:
— Переводи сюда, сука! На этот счёт! Кидай всё, что есть!
«Подготовились», — прикинула Лариса, не выпуская из рук телефон и начиная заходить во второстепенные приложения банков и медлить с переводами.
Затем путать цифры, как и положено растерянной женщине на стрессе. Мысли продолжили шагать уже строем «сейчас „мулу“ улетит сумма, затем перекинут дальше, и всё, не найдёт полиция переводов. Растворятся в офшорах».
— Быстрее, блядь! — подстегнул молодой голос, словно не всё у них на мази и фактор времени играет какую-то роль в ночи.
Ей бы Эдуарду Николаевичу первой писать, так ведь отказала в свадьбе, обиделся. А нового покровителя ещё не нашла. Сама себе давно покровитель. Не тот статус, вроде как.
— Быстрее!!!
Следом пощёчина. Бах!
Не больно, лишь ускоряет мысли. Но Лариса вдруг понялся, не расслышала акцента. Значит, не поляки. Местные? Из Москвы? Это объясняло бы наглость и осведомлённость.
Боря меж тем выложил из шорт телефон и ключи с меткой. Броский брелок Ламборджини зацепился за глаза залётным бандитам.
— Охереть! Это от того внедорожника на улице! — добавил один из них, мигом сунув его в карман жилетки. — Я на улицу. Проверю.
— Зачем?
— Пересажу Гигу. На нём поедем! Он же десятки миллионов стоит!
— Так спалят его!
— Завали! — ответил «коллега» и растворился в тёмном коридоре.
«Либо играют на публику, либо Борю действительно не вели», — нашла время на дальнейшую аналитику Лариса, вынужденно опустошив небольшой счёт с «электронными заначками» за это время. Если спешат, больше требовать не будут: «По дому же рыскать не стали. Насчёт сейфов не спрашивают. Золото и драгоценности двое оставшихся достать не просят. Нет среди них „медвежатников“ и домушников? Значит, молодёжь!»
— Чего так мало? Ещё переводи! — возмутился лишь одному счёту один из налётчиков, сверяясь с цифрами уже на своём гаджете. — Я знаю, что у тебя этих денег куры не клюют!
Он знал, что делать. Давил, доил. И Лариса вдруг поняла, что их не четверо. Пятеро. Один охранником на посту дежурным сидел. Он и пустил в ночи в посёлок. В лучшем случае чоповца повязали. В худшем — пустили в расход.
«Что мог сделать подсадной охранник, который наверняка не один месяц потратил на то, чтобы изучить посёлок?» — снова подумала Лариса: «Охрану точно не вызвал. Ещё и блокировал или опроверг вызов. Риск, стоимостью в десятки миллионов, оправдан. А камеры на улицах сейчас отключены. Элитный посёлок вдруг ослеп и каждый проживающий в нём вип-персоналити пока понятия не имеет, что происходит в доме за высоким забором. А потом они просто уедут на своей или краденой машине», — подумала Лариса и уже хотела надавить на кнопку «принять».
Но Боря допустил ошибку. Едва Ларисе прилетела пощёчина, он дёрнулся и получил под дых. А когда поднялся, с такой ненавистью в глазах смотрел на тех, кто забрал брелок от автомобиля, что нервы не выдержали.
— Чего пялишься, ублюдок⁈ — рявкнул один из налётчиков и Глобальному резко прилетело в челюсть сбоку. С кулака. Попали что надо.
«Хотя бы один бить умеет», — поняла Лариса, глядя как сантехник отключился.
— Я тебе глаза за него выколю, — пообещала она тут же. И не став опустошать даже второй счёт, просто со всей дури разбила телефон о кафель.
Выживет — всё восстановит.
С деньгами это не сложно. Сложнее жить без денег, если опустеют все счета. Если охранник на входе убит, это уже криминал, кровь. Такие люди уже не остановятся. Но если всё же охранник связан или свой, «подсадной», то обойдутся угрозами и синяками.
«Так меньше срок», — прекрасно понимала Де Лакрузо, понабравшись опыта в криминальном мире ещё будучи Мендель. Фамилия от первого и единственного мужа, оставшегося со временем не у дел.
— Сука! — рявкнул тот, что вручил бумажку и ударил её уже как следует, отчего Лариса отлетела на стул и рухнула на пол, ударившись о стул.