Достав телефон из кармана новых выделенных шорт, сантехник же набрал сенсея от сантехники:
— Василь Степаныч, а что ты там говорил по части искусственного интеллекта? Пиздец нам всем или ещё поживём?
И не слушая ответ, протянул трубку Борису Степановичу.
Тот взял, послушал динамики. А затем начал говорить туда, где умные вещи раздавались.
— Да ты что? А я о чём? — кивал дед за столом. — Вы уже берите этот Тайвань или дайте людям свободу! Нам-то зачем мозги компостировать? Хотят к японцам в объятья, пусть чешут! Те, правда, они сами без янки шагу не ступят. А куда этим гринго без нашего урана-то? Вот мало и подорожало опять!
Видимо, ответ по ту сторону Василию Степановичу понравился, так как тот не только не отключился, но активно продолжил.
Дед даже из-за стола поднялся, в коридор вышел, а затем вовсе на второй этаж ушёл, чтобы связь получше была и «человека лучше слышно было».
Так за столом остались лишь Лариса, Вика и бабка. И глядя на Бориса, Лариса Борисовна продолжила разговор среди вдруг возникшей тишины:
— Володя на капельницах. Но послезавтра его родители прилетят. И на выходные его отпустят. Я договорилась. Ты уж, Боря, потерпи с нами на пару ещё несколько дней.
Боря пожал плечами. Потерпит, мол. Чего теперь делать?
— Кузовные работы за пару часов не сделать, — вдруг огорошила его приятным известием Лариса. — Сам понимаешь. Сначала жестянщики поработают, потом пока грунтовка высохнет, потом краска. Всё же по уму надо делать. Чтобы как раньше была машинка. Как новенькая сияла. Такие к нам теперь не завести. Но эта снова как игрушка будет.
— Да я понимаю, — ответил Глобальный, также понимая, что ближайшие пару дней придётся провести ещё и в обществе чужого деда и озорной старушки.
Но была в этом и светлая сторона. Вика, например. Он смутно помнил, что приходила к нему ночью, обтирала, меняла наволочку на одеяле, приносила мокрое полотенце на лоб, заставляла пить лекарства и больше жидкости, пшикаться со всех сторон лекарствами, закапываться и глотать что-то круглое.
«Заботилась, одним словом», — подытожил внутренний голос: «Вот кому-то с женой повезёт».
Лопырёва как раз повела бабку в зал, где за большим телевизором та могла наблюдать за приключениями её любимой рабыни Изауры, «где смысла больше, чем в современной жизни». Во всяком случае, в этом бабка как раз всех и начала убеждать, как только дед ушёл.
Так они с Ларисой остались за столом наедине.
— Борь, — сразу перешла Де Лакрузо на шёпот. — Ты не пойми меня неправильно. Я люблю Володю и речи о том, чтобы куда-то деться с тобой нет. Я останусь здесь. Понимаешь?
— Понимаю, — добавил Боря, который об этом даже не думал.
О долге в десятки миллионов думал, о Сибири думал, о женщинах, о детях. А о Ларисе — нет. Но теперь он просто радовался возможности говорить.
Сейчас позвонит Наташке, всё объяснит бате, мать успокоит, родню. Жизнь прекрасна, если ещё и автомобиль до ума доведут. И сделка всё-таки состоится.
В дверь резко постучали. Лариса пошла открывать, ещё не настроив камеры на новый телефон. Их холла вдруг послышалось её удивление. А когда Боря и сам осторожно выглянул в помещение, (что в замках назвали бы «залой»), там стояли трое спецназовцев в форме и балаклавах.
С собой они привезли пятерых в наручниках и с завязанными глазами. Те стояли на коленях, совсем без масок и немного помятые. Рты завязаны, так что могли лишь мычать.
В одном из неожиданных гостей Глобальный на миг признал женщину, так как торчала объёмная грудь. Но эта «девушка» была со щетиной, лыса как бильярдный шар и носила усы, что немного портило впечатление.
«Это что это такое?» — возмутился внутренний голос.
— В смысле вы мне их отдаёте⁈ — возмутилась и Лариса возникшим обстоятельствам.
— Нас вызывают, — коротко ответил тот, кого она знала, как Лёва. — Надо ехать.
— Куда их? — добавил его напарник.
— Не знаю… в подвал, наверное, — ответила Лариса с сарказмом в голосе.
Но ребята шутки не уловили. И восприняли как прямой приказ к действию. Бывших налётчиков быстро погнали пинками на лестницу, которая вела в дебри лофта, отделанного лишь кирпичом и спустили в подвал.
Лариса тут же попыталась дозвониться до Тоненьких. Но связь по ту сторону уже была недоступна.
— Где Борис Валентинович? — спросила она у Лёвы, что доставил «посылку» и уже отправлялся на выход.
— Вызвали, — ответил он ещё короче.
И без дальнейших объяснений закрыл за собой дверь.
— Что за пизде-е-ец⁈ — протянула ему в спину Лариса, которая и старых гостей не планировала, не то, что новых заводить. Но жизнь её ни о чём не спрашивала.
У Вики была одна способность. Она лучше всех в посёлке могла приподнимать бровь в непонятной ситуации. Что и продемонстрировала, явившись из зала в холл.
— Что происходит? — спросила блондинка.
А Лариса только на Борю посмотрела молящим взглядом и добавила таким же голосом:
— Боря, выручай. У меня… дефицит мужиков.
Конечно, она имела ввиду, что боссу всех боссов давно отказала, от мужа-покровителя сама отказалась, и даже на генералов надежды нет. Заняты. А потенциальный супруг болеет. Вот и приходится надеяться только на себя. Но это не работает, когда в плену пара-тройка крепких мужиков.
— А что делать-то надо? — попытался понять сантехник, который уже сожалел, что не переночевал в хостеле на выезде из столицы, вместо этого проклятого посёлка, где челюсть хоть на шарниры ставь.
— Поступи по-мужски и помоги разрулить ситуацию! — тут же добавила Де Лакрузо строже.
Вика прищурилась. Начальница что-то явно не договаривала. Но что?
— Ой, а кто это тут натоптал? — донеслось от блондинки, и она сделала то, что лучше всего было в этой ситуации — пошла убираться. В последнее время было не до новой горничной. А старую уволили, пока в доме никто не жил.
Так чего людям мешаться?
Тогда как Лариса взяла Глобального под руку и отвела к двери, ведущей в подвал. И снова на серьёзный разговор вывела:
— Есть идея, как вытянуть из пяти связанных мужиков все секреты на тему того, где мои украденные миллионы? Учти, с этим не смогли справиться даже спецназовцы. А кормить их я долго не собираюсь. Не спецназовцев, в смысле! — и Лариса замахала руками в лёгкой истерике. — А ещё ко мне Богатырёвы едут! Ну что за день⁈
Боря замер, глядя перед собой. Ну да, раз спецназ не справился, сантехник доработает.
«Да бежать надо быстрее, что тут думать?» — терзал его внутренний голос: «два раза тебе лицо уже сломали, а ещё есть нетронутые рёбра. И их гораздо больше. То-то же травматолог поржёт, когда снова на больничку заедешь».
Оба прислушались ко вновь возникшей в доме тишине и лишь со второго этажа доносился разговор двух Степанычей. И судя по всему, он был вечен, как костёр, на который постоянно лили бензин. Разъединить две родственные души, обнаружившие друг друга на краю света, могли лишь разряженная батарея и закончившийся баланс. Но Вика телефон зарядила, а на баланс Глобальный в последнее время не жаловался и закинул на счёт немало денег в дорогу.
— Ну, не есть одна идея, — немного подумав, обронил Боря и пошёл отбирать телефон добровольно-принудительно.
Лариса сразу повеселела:
— Правда? Ой, рассчитываю на тебя. Я же… я же… для тебя же ж… потом… что угодно!
Боря кивнул отправился за телефоном и дедом. Затем все трое спустились в подвал вместе с Ларисой.
Она же первая и начала разговор, едва зашли в комнату с кирпичными стенами. Там среди стиральной машины, ящиков и сушки и валялись на бетонном полу то ли заложники, то ли задержанные. Присмиревшие, но всё ещё не довольные.
Лариса решительно подошла к самому грудастому из них и скинула ему повязку с глаз:
— Диадема, гондон ты дырявый! Ты вообще головой своей думал, что делаешь?
Серёга замычал. Для ответа ему требовалось освободить рот.
— Где мои бабки, баба ты с яйцами! — решительно добавила Лариса и развязала следом кляп.
Он сначала отплёвывался от грязной тряпки, потом хмыкнул и только спросил с усмешкой:
— А что, мальчики не справились и девочки теперь за главных?
— Сука! — бросилась к нему Лариса, чтобы расцарапать лицо, но Боря её перехватил.
— Погоди, погоди, — остановил сантехник. — Дай я попробую.
Диадема прищурился, предчувствуя новые пощечины и допросы. Но сантехник лишь похлопал деда по плечу и сказал:
— Степан Степаныч, а вы, говорят, на подводной лодке служили? Расскажите, а?
Дед хмыкнул и начал рассказывать. А там вроде бы и не на подлодке, но на корабле был, и в лодке был, но рыбацкой, а на той рыбалке подводника видел, с ним же пил и курил, а потом рыбачил, и вот вон уже говорил ему, как там служится. А вообще он больше по колонизации Марса скучает и ждёт, пока следы человека появятся на пыльных дорожках иных миров, а не это вот всё. Но что конкретнее — тут поподробнее рассказывать надо.
Дед всё говорил и говорил. Благо у него было сразу четверо слушателей, которые никак не могли покинуть помещение.
Тогда как Лариса первой осознала новый тип пытки и прошептала на ухо Диадеме многообещающе:
— Ну что, Серёг? Тут послушаешь или пойдём на кухню поговорим по-людски?
Диадема сначала внимательно слушал, потом прислушивался, потом поморщился и впал в ступор. После чего вздохнул и ответил:
— Хер с тобой! Пошли на кухню.
Глава 9…дед
Одинокая большая лампочка в подвале словно начинала немного раскачиваться, если на неё пристально смотреть. Степан Степаныч Богатырёв сидел на стульчике-качалке и сложив руки на груди, старался смотреть в потолок. Он предпочитал качаться сам. Мерное укачивание на пару минут погружало его в сон, успокаивало, а когда пробуждался, храпанув, снова доставал все свои воспоминания и задействовал фантазию на полную мощность. Некоторые бы сказали — брешет. Другие — делится опытом.
Но кто ж различит?