Егор невольно сглотнул, когда свеча предводителя вдруг остановилась у лица вошедшего. Щекой тепло чувствуется. Обжигает почти.
«Если бы не побрился перед судом, опалило бы», — промелькнуло в голове.
— Замысел велик! — рявкнул мужик в балахоне почти ему в ухо.
— Велик! Велик! — впала в какое-то особое состояние паства, улыбаясь и радуясь на пустом месте, словно чефира предварительно бахнула с дополнительными травками. — Пиздец как велик!
— Веруешь ли ты в замысел? — вдруг спросил пастор в чёрном полотенце у новенького тихо-тихо.
— А в чём замысел? — глухо спросил Егор.
Культист молча лизнул свечу, тем самым потушив её. И добавил на ушко:
— Он в том, чтоб извести всех сирых и убогих. И в том, чтобы лучшие лучше ели и крепче спали. Он в том, чтобы не было вопросов, было лишь вечное служение. И лучше не спрашивать кому.
— А, ну так… не привыкать, вроде, — ответил с заметным трудом Валетов. — Я же чего сел то? Другой жизни хотел!
Пастор тут же схватил его за руку, подвёл к столу и руку на плечо положил свою.
— Вот, братья мои! Новый желающий разбогатеть! Алчный агнец, не познавший своей роли в игре великих и обречённых! Что он сделал не так?
— Оху-ел! Оху-ел! Оху-ел! — тут же раздалось от качающейся паствы.
Оскалился пастор, тут же подхватил другую свечу и сказал:
— И пусть, братья мои, нет среди нас сестёр, но господин со страшным ебалом послал нам нового брата по разуму! И имя его?
— Егор… П…привет! — проблеял арестант.
Пастор тут же приблизил к другой щеке Валетова свечу. И лишь в паре сантиметров остановив от кожи, сказал:
— Система отобрала наших женщин. Она ждёт, что целибату доверимся. Или рукоблудию предадимся с последующим раскаяньем предадимся! Но нет. Нет! Мы выше этого. Ведь господин послал нам… Егора!
Повернув лицо к Валетову, предводитель улыбнулся улыбкой, что ничего доброго не предвещала и тихо добавил:
— Раздевайся.
— Раздевайся! Раздевайся! Раздевайся! — потребовала паства, застучав кулаками по столу.
— Что? Нет! — возразил бывший охранник.
— РАЗДЕВАЙСЯ! РАЗДЕВАЙСЯ! РАЗДЕВАЙСЯ! — вдруг закричали на него мужики так, что ответный крик Валетова с просьбой о помощи утонул в нём, как сахар в чае.
Самостоятельно забившись под шконку с необычной для своих лет прыткостью, Валетов ещё долго кричал, чем только забавлял подглядывающего в смотровой глазок хохочущего конвоира с напарником.
— Сразу видно — новичок, — донеслось от того шёпотом по другую сторону большой металлической двери.
— Ага, кто ж днём на нарушение режима пойдёт? — добавил напарник.
А по ту сторону двери вскоре смеялись и логичные сатанисты в голос.
— Похоже, брат наш уверовал, — наконец, снял с головы чёрное полотенце старейшина Алагаморов, пока помощники Блоб и Джоб снимали с окон одеяла, а прочие тушили и убирали свечи и снимали покрывала. На Егора под нижним ярусом нар уже никто и внимания не обращал. — Но давайте сохраним силы и снова отрепетируем. Ходит слух, что к нам вскоре бывшего мэра доставят. Суд близится к завершению. Нам надо той судной ночи дождаться. А ночью, братья мои, всегда веселей!
Долго ещё под шконкой сидел Валетов. Даже ужин пропустил. Но со временем, смирился и вскоре сам в процесс перевоспитания новичков включился.
Зона пустела. Зона менялась.
Глава 2 — 23Февраля
В тот день, когда Шмыга уговаривал Валета из-под шконки вылезти, чтобы принять участие в перевоспитании мэра, у Бориса Глобального и на воле дел было невпроворот.
С самого рассвета молодой сантехник откапывал автомобиль Валетова по просьбе его жены. Нужно выставить на продажу и немного облегчить участь семьи без кормильца. В то время как сама Соня нажарила гору блинов, настрогала салатиков, достала солений и готова была даже налить с самого утра из благодарности, но этот странный молодой сантехник крепких напитков без повода не употреблял. В гостях всегда предпочитал лимонад, молоко или чай. Пришлось отдельно сбегать в магазин и набрать лимонада на всю семью.
А поскольку день был «мужской», Соня заодно взяла носков и пену для бритья в подарок. Трусы брать постеснялась. Всё-таки это уже интимно-личное, а она ещё женщина замужняя… к сожалению.
Ближе к завтраку Валетова готова была вручить эти символические подарки с порога. От души же. Затем накормить от всего сердца. Вот только докопает мужик, заведёт их тарантайку и снова к Валетовым поднимется.
А пока Соня ждала, крошки в рот не взят. Только кормила дочерей и в основном стояла у окна, поглядывая как там у помощника обстоят дела.
— Мам, а дядя Боря на мне женится? — спросила самая младшая за столом, лопая третий блинчик с клубничным вареньем из пиалы, в которую перелили из банки.
Любимой всеми сгущёнки, как и тушёнки в доме теперь никогда не было. Все консервы папе автоматом уходили в не запечатанном ящике. И только Елизавета верила, что он где-то на орбите и машет ей сверху каждый раз, когда гуляет. Но сегодня гулять не пошли. Детский сад был закрыт по причине выходного дня. Даже мама в праздники не работала. Однако, варенье вместо сгущёнки — не худший вариант, если подают к блинам, а те вместо каши на завтрак.
«Так что жить можно», — считала самая младшая.
— В очередь, малявка! — тут же возмутилась средняя дочь, что ела только второй блин, так как только вышла из душа.
Раз отец не занимал ванную по половине дня, валяясь там как тюлень с отговоркой «я работаю, мне можно!», то мыться можно было больше, чем пять-десять минут. И в дверь никто не стучал. В квартире вообще как-то просторнее стало. И следы исчезли из коридора, с утра никто не топтал, пока ходил туда-сюда с вопросом «где мои ключи?».
— Майя, ну как ты с сестрой разговариваешь? — поворчала для порядка Соня у подоконника, даже голову не повернув.
Всё-таки мужчина во дворе во всю работал лопатой. И сейчас был на такой стадии разогрева, что куртку снял. И если бы не рождественский свитер с оленями, можно было смотреть, как напрягаются его мышцы и блестит от пота рельефный торс.
Но приходилось включать воображение. И оно почему-то постоянно пририсовывало сантехнику восемь кубиков на животе. А на плечах её ноги!
«Да что же это делается?» — глупо улыбалась Соня и тут же прикрывала лицо ладонью, чтобы никто не заметил даже лёгкого румянца.
— А чего она к Боре цепляется? — возмутилась Майя. — Только зад подтирать научилась, а уже замуж ей надо! Иди Смешариков смотри… и мне запиши ту серию про космос. Она прикольная.
Всё-таки один из двух телевизоров в доме теперь, что располагался в спальне, теперь почти никто не занимал. И если мама не смотрела вечером свои любимые сериалы, то воевать с младшей сестрой за другой телевизор в зале не требовалось. Приходи, включай юсб-флешку со своими сериалами и смотри всё, что записала с компьютера. Никто не ворчит «дайте Ираду Зейналову посмотреть!»
— Ой, кто бы говорил за Борю? — подала голос и старшая сестра Вера, что наконец закончила фаршировать часть блинов творогом и теперь могла приняться за первый. Но только один. Всё-таки она на диете и фигуру для важного бережёт. — Не ты ли уже на всю школу талдычишь, что будешь Глобальной?
— Заткнись! — возмутилась Майя и густо покраснела, прикрывая щёки блином. — Ма-а-ам, вот чего она на меня снова бочку катит? Согласись, у меня больше на него шансов? Вера же старая будет через пару лет уже. А я как раз подрасту. Самый сок!
— Так, что это за разговоры за столом? — вроде продолжала возмущаться Соня, но даже не повернулась к дочерям.
Она точно знала, что возраст не главное. Рабочему мужику под вечер нужен горячий борщ, тёплые носки после душа, и желание жены лезть в его чистые трусы. Она баба опытная, поможет: сама залезет, если устал. А если силы ещё остались, то нужный угол подставит, как и градус создаст. И вовсе не важно, как это начнётся, рукой, губами под одеялом или с поцелуев на подушках. Главное — обоюдно. Зря что ли про синхронные оргазмы в женских романах пишут?
И Соня только нижнюю губу прикусила. Ведь Глобальный как раз делал перерыв и присосался к бутылке минералки. Пил он жадно, держал бутылку крепко, а Валетова со своим стопроцентным зрением могла разглядеть как играет кадык от каждого глотка. От чего сама невольно сглотнула.
«Что за мужчина! Даже на расстоянии меня животворящими соками наполнил», — подумала Соня и украдкой поправила кружевные трусики под халатом.
Что и не халат вовсе, а домашнее платье. Во всяком случае, именно так продавцы в телемагазине говорили.
Не замечая, как ёрзаем мама у подоконника, Вера лишь закатила глазки от всех разговоров. Она точно знала, что впереди всех. Обе малолетние горе-соперницы могли выкусить. Ей осталось-то всего ничего: доучиться три месяца в одиннадцатом классе, а летом день рожденье.
«А когда стукнет восемнадцать лет, Боря уже не сможет сказать своё фирменное „нет, ты ещё маленькая, вот подрастёшь“…» — промелькнуло в голове, пока улыбка наползла на лицо и там же и осталась.
Ведь теперь папа не ворчал за столом постоянно: «вы посмотрите на неё, опять в облаках летает! Об учёбе надо думать, а не о всяких глупостях! Вот принесёшь мне красный диплом, тогда и думай о чём хочешь, а сейчас нечего лыбиться!»
В общем, папа их был типичный абьюзер. И все Валетовы росли скорее сами по себе, когда он слишком не мешал, чем принимал активное участие в их жизни. Потому все вчетвером и подскочили, стоило Боре исчезнуть во дворе и позвонить уже в дверь.
— Готово! Завелась! — заявил с порога довольный сантехник с перемазанным лбом, оттирая руки снежком.
Мало того, что вспотел, пока откапывал, затем и под капотом полазить пришлось. А там как будто железный дровосек умирал, истекая маслом.
Всё походило на то, что хозяин как купил, так ни разу под капот тот и не заглядывал. А там масло плескалось, антифриза нет, тормозуха на опасно низком уровне, а в бочке омывайки пыль.