— Слышь ты, лось! За базаром следи! — вдруг раздалось от «ребёнка». А пока Лопырёв рот приоткрыл, охранник добавил водителю. — А ты чё за линию залез? Сейчас выйду и обоим по шарам так наваляю, что неделю ходить не сможете! Ну-ка сдристнули назад оба! И документы показываем.
Теперь опустил челюсть уже и Боря. Мало того, что Шац снова о Князе как о живом говорит и Биту вспоминает, так ещё и новому охраннику номер его машины не вписали.
«И охранник ли это?» — ещё добавил внутренний голос: «Или сын охранника балуется. Но голос вроде не детский».
Шац со Стасяном мгновенно из салона выскочили. А Боря, не будь дураком, на всякий случай сдал немного назад. Мало ли?
«Что там за охранник тогда, если его сын так со взрослыми на джипах разговаривает?» — снова добавил внутренний голос: «Пожизненное в будку посадили отбывать может, чтобы обществу полезным был?»
Стучать в дверь не пришлось. На крановщика и морпеха выскочила сама ярость в оболочке от ста десяти до ста двадцати сантиметров, (в зависимости от того, считать ли подошву на гриндерсах).
Помимо них на карлике были штаны в камуфляже, армейская зелёная кофта и под ней тельняшка десантника. В синюю полоску.
— Вот это я понимаю взяли на полставки, — только и сказал Шац в растерянности, уже и не зная стоит ли связываться даже с одной второй десантника или пусть живёт?
Стасян же просто подхватил карлика и начал кружиться с ним на плечах. Карусель должна была немного успокоить пылкий нордический нрав рыжего охранника без всякого применения физического насилия. Всё-таки тумаков с крановщика на сегодня хватило. А вестибулярный аппарат у всех слабый, кроме акробатов и танцоров.
«Но вряд ли карлик сбежал с цирка», — ещё подумал Стасян: «Скорее, с бойцовской ямы, судя по нраву».
Глядя на эту карусель с озадаченным видом, Лопырёв лишь спросил:
— Где Князь?
— Кто такой Князь? Любовник твой, да? Пустите, хуепуталы залётные, не то все на фарш на котлеты пойдете! — кричал Маливанский. — Вы знаете вообще кто я? Да я охранник, мать машу! У меня семеро братьев по всей стране… у меня… Пустите… обмудки… Не то всех… через колено… преломлю как… старый… хле…бушек! — с каждым новым оборотом вокруг своей оси крановщика с прокачанным внутренним ухом, говорящий немного затихал, пока совсем не заглох.
Тут-то Стасян и поставил его резко на землю с возгласом:
— Оба, на!
Но карлик словно ничуть не растерялся и побежал к своему обидчику… по дуге.
Только Стасян стоял на линии. Поэтому мини-боец неожиданно для всех подбежал к Боре и от всей души врезал сантехнику между ног. Чтобы инерция не пропадала.
— Получил, воробушек⁈ — обрадовался карлик и победно вскинул руки, как будто те в боксёрских перчатках.
Глобальный только стиснул зубы и рухнул на колени. Удар оказался столь же неожиданным, как и болючим.
В последний раз Боря получал по яйцам ещё от старшей сестры в детстве, когда из-за разницы в возрасте она могла щекотать его до беспамятства или заставлять делать работу по дому, которую родители поручали обоим поровну. А за что между ног получил, уже и не помнил.
И вот — повтор!
— Кто ты такой, блядь? — возмутился Шац, давно не встречая подобной дерзости в ближнем бою.
— Я — Маливанский! — закричал следом карлик голосом рефери, что пафосно объявлял бойцов по углам ринга. — Царь точки-дрочки! Короо-о-оль боё-ё-ёв без пиздо-о-о-ов!
Следом он показал всем победный танец с демонстрацией бицепсов. После чего побежал уже на Шаца, как иной ротвейлер не сможет. Но Стасян снова ловко подхватил его по трассе, подняв большими, длинными руками, как стрела крана груз.
— Мужик, ты успокойся, пока сам пизды не получил, — посоветовал крановщик следом и просто вытянул ношу над головой.
Прикинув, что падать с высоты примерно метра три, Маливанский замер. А затем добавил с сожалением:
— Что ж, ваша взяла. Высоты боюсь. Но если ещё раз такую хрень учудите, пиздец вам всем! А с тобой, великан, мы после поговорим. Услышал меня?
— Да понял, понял, — пытался не смеяться Стасян, которого по жизни всегда шваброй называли, оглоблей, йети и иногда даже баскетболистами, потому как тоже выделялся ростом, но всегда в большую сторону. Осознав, что человеку с низким ростом так же нелегко, а порой и больше, на этот раз крановщик карлика на землю поставил медленно и с достоинством. Даже добавил на всякий случай. — Ты это, не серчай на нас. Но нельзя так с людьми. Добрее надо быть, да?
— А хули делать? — пожал плечами карлик. — Работа такая!
Когда Боря снова смог ходить и даже сел за руль без матов, а конфликт с охранником был улажен обещанием от Стасяна «проставиться конфетами при случае за косяк», и Маливанский всё-таки записал номер автомобиля как сантехника посёлка на обслуживании, мужики с несколько озадаченными лицами прибыли к дому номер «восемь» по улице Лепестковой.
— Не, базара нет, — начал первым Шац. — Как охранник он — заебись. Прям заебца. Не всякая бойцовская собака такой манёвр повторит.
— Ещё и должны ему остались, — кивнул Стасян.
— Как увижу Князя, все предъявы ему будут, — тут же добавил Лопырёв.
Боря резко вдавил кнопку блокировки дверей и повернулся к Матвею Алексеевичу.
«Пришло время поговорить», — прикинул внутренний голос, пока тестикулы продолжали слать болевые сигналы.
— Шац, что происходит? — начал Боря.
— Насчёт охранника? — даже посочувствовал тот. — Ну бывает, чё. Сейчас баньку организуем и как миленькое всё пройдёт. А на рыжего не серчай. Перевоспитаем. Поговорить просто надо.
— Нет, братан. Я не об этом, — ответил Боря и тут же спросил. — Почему ты постоянно говоришь о Князе и Бите? Я тебе уже сколько раз говорил, что взорвали их. Это ты шутишь так? Или что? Это месть такая? Я понять не могу. Но не надо так, Шац! Ты реально пугаешь.
Глаза Лопырёва округлились. Он некоторое время не мог ничего сказать, затем потёр виски и переспросил:
— Это уже было, да? Блядь, а меня предупреждали!
— Что было? — не понял Глобальный и посмотрел на крановщика за подсказкой.
Стасян тоже повернулся к Шацу, поддержал:
— Что происходит, братан? Он прав, ты повторяешься. Даже я уже понял. Ты это… Нам-то можешь сказать. Я хер знает, знал ли тебя раньше, но ты же мне с больницы как родной стал. Говори уже. Что случилось, бро?
— Открой машину! — потребовал Шац и как будто начала задыхаться. — Открой или я выбью эту дверь нахер!
— Тише-тише, — ответил Глобальный и разблокировал замки.
Матвей Алексеевич первым вылез наружу, вдохнул полной грудью и только пачку сигарет достал, полностью игнорируя пакеты и сумку в автомобиле.
Но прикурить на ветру не получалось. То ли зажигалка подводила, то ли пальцы дрожали больше обычного.
— Ёбаный в рот! — наконец, прокричался он и швырнул зажигалку в снег. — Да что ж за хуйня-то по жизни происходит⁈ Только жить начал!
На помощь пришёл Стасян. Отобрал сигарету изо рта, прикурил, вернул:
— Держи, братан… затянись. Легче будет.
Шац затянулся один раз, другой, а на третий, когда выдохнул, начал говорить Боре:
— Нас же с этой оглоблей обследовали от рогов до копыт. Лёгкие в норме, сердце в норме, кровь, мать её…в норме. Чего мне ещё нужно было? Но чёрт дёрнул полное обследование пройти, в голову залезть, пока была возможность. Тут-то и выяснилось, что у меня прогрессирующий рассеянный склероз.
Замолчали. Переглянулись.
— В смысле? — не понял Стасян. — Это же у стариков только, не? Ну, когда память подводит… да?
Боря переспрашивать не стал, только достал телефон и вбил в поисковик. Яндекс сразу и подсказал, что рассеянный (или множественный) склероз — это хроническое прогрессирующее нейродегенеративное аутоиммунное заболевание центральной нервной системы, которое поражает головной мозг, спинной мозг и зрительные нервы.
Что это могло значить, Глобальный полностью не понял. Но звучало серьёзно.
Следом Стасян закурил и просто начал читать вслух подробнее:
— Хроническое аутоиммунное заболевание, при котором поражается миелиновая оболочка проводников головного и спинного мозга. Хотя в разговорной речи «склерозом» часто называют нарушение памяти в пожилом возрасте, название «рассеянный склероз» не имеет отношения ни к старческому «склерозу», ни к рассеянности внимания. «Склероз» в данном случае означает «рубец», а «рассеянный» означает «множественный», поскольку отличительная особенность болезни при патологоанатомическом исследовании — наличие рассеянных по всей центральной нервной системе очагов, где происходит замена нормальной нервной ткани на соединительную.
Крановщик уронил сигарету, переваривая.
Шац смотрел в небо и молчал.
Тогда Боря решился спросить первым:
— Выходит, ты… постепенно забываешь всё?
— Выходит, — вздохнул Матвей. — Блядь, я столько ещё всего не сделал! Вот… почему не пулю в лоб? — он резко повернулся к сантехнику, взял за плечи. — Почему осколком по виску не могло прилететь? А?
— Жизнь — рулетка, — тихо добавил Боря. — Никто из нас не родился с серебряной ложкой во рту. Разве что с железной и то в жопе. Вот и звенит жизнь…металл детекторами.
Шац уже не слушал. Отныне он скорее рассуждал вслух:
— Вот зачем мне просто превращаться в овощ, пока не забуду, как звать? Кому нужен слепой, оглохший старик, что превратится в изюм ещё к пятидесяти? Ну просто охуеть перспективы!
Ответа у Бори не было. Разве что вопрос. Один. И подойдя поближе, сантехник спросил:
— Ты поэтому Вике не звонишь?
— Вике? — удивился отец блондинки из Москвы с фамилией Лопырёва, что так и ждала звонка отца с фронта уже месяц.
И ещё больше жаждала — встречи. Ведь она думала о нём всю жизнь, но так никогда его и не видела. А он так и не звонил после первого прозвона с Борей, словно боялся показать себя дочери.
Застыл Шац, и слёзы в глазах застыли. Зыркнул так, что сантехник только взгляд опустил. Накатило резко так, что Боря следом лишь откинул голову и тоже в небо посмотрел.