Боря как раз проверил баню и вернулся к беседке. Шашлыки закончились, но уже крылышки шли на ура, а иной раз и сосиски в хлебе за хот-доги на закуску пошли. И всё с подкопчёнными овощами.
С одной стороны, хорошо, что на морозе все сметается. Но с другой — мужики подмерзать начали. Пушки не пушки, а солнце уже не в зените. Перевалило. И с каждым часом температура падать начинала. Лужи снова застыли.
— Мужики, давайте в баню уже, — предложил Глобальный как самый трезвый из квартета.
Всё-таки в лимонаде ноль градусов. А на бутылки под столом не смотрел. Начнёшь считать — собьёшься. Главное, Шац с Лаптем уже в умат, а Стасян только ест и одну за другой опрокидывает.
«Всё правильно», — прикинул внутренний голос: «Он же ест и запивает, а не пьёт и закусывает».
Боря хмыкнул и хотел уже рассказать эту шутку мужикам. Но тут сирена послышалась.
— Атас, мусора! — подскочил Лапоть и холодное оружие в таз принялся складывать.
Шац на метательные инструменты посмотрел, губу скривил. За топоры, гвозди и разводные гаечные ключи ему, конечно, ничего не скажут. Даже за метательные ножи вопросов не будет, раз они тупые, без лезвия. Но вот уверенности, что найдёт документы ко всем охотничьим и прочим ножам, у него не было.
— Поддерживаю, — добавил он и кивнул Стасяну. — В баню убери.
Не уточняя ЧТО убрать, крановщик поднялся, подошёл к стенду, наклонил его себе на спину и понёс сам стенд.
Шац от такой картины только рот приоткрыл. Сотни брусков склеены между собой, перебиты досками в каркасе. Всё это усилено железной оплёткой по краям. Даже на вид — тяжело.
— Тут же центнера под два будет, — сказал он.
Но Стаясн не слышал. Он без видимых усилий понёс стенд в баню, а не покатил на колёсиках, для целей транспортировки и прибитых в нижней части. А следом за ним с тазиком в руках, полным ножей, семенил Лапоть. Забрав остальные ножи и топоры, Шац качнулся сначала, но выровняв уровень направления перед глазами, пошёл строго по прямой линии к бане следом, считая шаги:
— Левой… левой… ать, два!
Так Боря остался у беседки один, слушая как приближается шум сирен и поглядывая на нахохлившего, но идущего прямо на него охранника в кепке, что снова смотрелась козырьком вперёд.
— О, Григорий. А ты чего здесь? — улыбнулся Боря, припоминая вид с камеры. — Решил снова участок проверить?
«Слушай, а работоспособный малый», — даже прикинул внутренний голос: «Бухает, дрючит, ещё и работает. Всем бы такое трудолюбие!»
— Чего-чего, — пробурчал карлик, подошёл к сантехнику поближе и… в третий раз за день врезал по шарам. После чего победно добавил. — Спросить пришёл! Вот и спросил… за косяк. Во двор соседский чтобы больше не лазил!
— Ты же уже… спросил, — протянул сквозь стиснутые зубы Боря, не в силах привыкнуть к такому типу боли.
«Как же он заебал!» — посочувствовал внутренний голос.
— Маливанский! — донеслось от калитки тем временем.
Боря с Гиней повернулись на звук.
Пока на соседний участок бежали люди с автоматами, ловко беря в кольцо порог дома, но напрочь затаптывая следы, к нему ведущим, на участок к Шацу вошёл Вишенка.
— Ты чего на нашего сантехника нападаешь? — возмутился полковник уже скорее не как служебное должностное лицо, но как лицо выборное.
Он всё-таки ещё и председатель посёлка. И сам кадры назначает. А если кадры косячат, с него и спрос.
— Я нападаю? — удивился Маливанский и уже хотел показать привычный ему сравнительный жест роста, где обычно отмечал уровень своей голову и уровень всех окружающих по пупок.
Но в этот раз затея не вышла. Боря сидел на корточках, зажимая пах, и оказался даже ниже.
— Я всё видел! — добавил строго председатель и подошёл поближе. Принюхался подозрительно. А тут все факты на лицо.
От Маливанского несло крепки алкоголем. Не всякий ветер с уликой справится.
— Ты что, пил? — удивился председательствующий полковник, подходя с подветренной стороны.
— Я? — снова удивился Григорий и решительно покачал головой. — Да я с Нового года ничего не пил!
Пока он открывал рот вблизи, пахнуло не только парами алкоголя, но и знакомыми женскими духами. И тут Вишенка навострился.
— А вот сейчас и проверим, — хмыкнул председатель и телефон достал с номером ближайшей норколожки.
Сделав звонок, он обо всём договорился, закончив эффектным:
— Ждите!
С соседнего участка как раз прибыли ребята с автоматами наперевес. Старший группы покачал головой:
— Заглянули в каждое окно. Всё чисто. Взломать дверь?
— Не надо, — хмыкнул полковник и показал на охранника. — Пакуйте этого пассажира. Вот наш возмутитель порядка. Поехали.
— Куда это? — в раз набычился Маливанский.
— Как куда? Анализы сдавать, — улыбнулся Вишенка, но улыбкой хищной акулы.
Не могла же жена всю будку провонять духами. Причём ещё до того, как охранника подменила. Значит, был ближе, чем следует.
Гораздо ближе.
— Я тебя породил, я тебя и убью, — прошептал следом Вишенка, пока двое спецназовцев карлика под руки подхватили, да так к ПАЗику своему и понесли, что застыл на улице рядом с со служебным автомобилем. Задержанный только снова ножками перебирал, снова ощущая дежавю.
Перед тем, как уйти, Бронислав Николаевич лишь сантехнику по плечу похлопал:
— Что, Боря… Отдыхаете?
— Отдыхаем, — ответил Глобальный, и попытался приподняться. Но снова остался на месте. Если первый удар по шарам почти сразу прошёл, а после второго стало немного некомфортно ходить, то третий тестикулы точно не простили и болели уже как следует, и судя по неприятным ощущениям и тесным трусам, порядочно увеличились.
«Но Маливанского и так арестовали. Карма же!» — воскликнул внутренний голос: «Не важно какого ты роста. Если ты косячишь, рано или поздно спросят».
— Шац вернулся, — добавил Боря, с трудом поднимаясь.
— О, Шац — это хорошо! Пусть сам уже охрану ставит. Загляну к нему на днях, — ответил полковник и отбыл с посёлка вместе с группой.
По пути Вишенка только на КПП заехал, в будку зашёл и так выразительно на жену посмотрел, что побледнела вся.
— Ну что, Лиза? Давай что ли…
— Что? — убито переспросила супруга, тридцать лет в законном браке пребывая.
С института ещё её знакомы. Там и поженились на третьем курсе, пока он уже служил во внутренних войсках. Сначала милиционером, потом полицейским, а дальше она уже следить за реформами перестала.
Слова разные, смысл один и тот же.
— … второго своего охранника давай! — договорил супруг, свернув с важного разговора на второстепенный. Подождёт до вечера. Только баночку алюминиевую из-под напитка на столике как бумажную смял. — Но его я уже сам лично проверю! А пока не пребудет, сама и сиди тут… дежурь. Вечером поговорим.
— Ага, — выдавила из себя бледная и трясущаяся Елизавета Валерьевна и на банку следом минут пять безотрывно смотрела, как супруг уехал. А затем решила бежать. Ведь жить ей оставалось плюс-минус пара часов. Или даже часа три, если муж снова на ужин опоздает. Но конец её будет не таким эффектным, как у Маливанского.
Однако, прежде чем бежать паковать чемоданы, она позвонила наймиту Александре.
— Саша, вы не могли бы выйти на работу прямо сейчас? — убитым голосом спросила пойманная и почти раскрытая на измене жена.
Свечку рядом вроде никто не держал, но по взгляду Вишенки понятно — спалил. Ещё и Маливанского забрал на допрос. А тот через пару дней расколется. Если уже всё не рассказал.
«Недолго музыка играла», — вновь и вновь крутилось в голове перепуганной супруги.
— Могу! — ответила весёлым голосом Сашка. — Вот прямо сейчас такси вызову и прибуду!
— Хорошо. Тогда будка остаётся открытой. Я всю инструкцию на листочке напишу тут. Шлагбаум поднят. Как приедешь, опустишь.
— А вы мне ничего сами не расскажете-покажете, что ли? — искренне удивилась без пяти минут охранница.
— Я уже нет, — вздохнула Вишенка и уточнив детали по телефону, отключила связь.
Что дальше? Ну хотя бы чемодан-загранпаспорт-Мексика. Отложенных накоплений на пару лет хватит, а потом придумает что-нибудь.
Главное, бурю пережить, а дальше — либо выплывет, либо… всплывёт.
Глава 14Как мужики ножи метали-4
Боря сидел на нижней полке, в лёгком наклоне. Бог, конечно, любит троицу, но речь явно не о трёх ударах по детохранилищам. Последствия не заставили себя долго ждать. Тестикулы распухли так, что любые трусы стали тесны. Сидеть не удобно. Стоять не удобно. Ходить — тем более неудобно. А что делать — не известно. Только и спасало, что полотенце и расставленные в стороны колени.
В парилку заглянул Лапоть и глядя на такое дело, покачал головой, заявив:
— Боря, ты страусов решил вывести?
— Нет вроде, — ответил сантехник, но судя по ощущения, так и было.
Карма как бы снова намекала, что делает что-то не так. Сначала челюсть пару раз проверили, потом покусились на святое.
«Но что?» — возмутился даже внутренний голос: «Кому ты опять дорогу перешёл?»
— Так и не сиди в жаре. Ещё больше распухнет. Ты лучше… охладись, — дал пространный совет Лаптев и вернулся играть в настольный теннис с Шацем.
Звук ударяющегося о стол маленького пластикового мячика вскоре возобновился. А Боря, немного подумав, решил, что совет разумный. Если тектикулы распухнут ещё больше, то кресло-мешок таскать за собой уже не обязательно. Где захотел, там и присел.
Следующий вариант только — просто кресло. Лёг и забылся от всех тревог.
«Да и инвалидность сразу оформят», — отметил внутренний голос: «Только за водительским уже не сильно-то посидишь, а тебе ещё дел столько!»
Рассуждая о жизни, Глобальный присел рядом с наполненным бассейном, потрогал воду — холодная. Даже бортики запотели от перепадов температур. В парилке плюс сто двадцать. А вода в ёмкости снаружи градусов десять от силы.
«Ну если разницы в сто десять градусов недостаточно для лечения, то я даже не знаю. Не резать же!» — добавил внутренний голос и порекомендовал отвлечься, пока лечиться будет: «Нырнуть и вынырнуть как из проруби может каждый. Да подействует ли?»