«Боря, ну что тут думать?» — донимал его внутренний голос. — «У врача проконсультируйся. Кто у нас доктора из знакомых?»
Сантехник тут же пролистал список в телефоне и оказалось, что ближе всего к званию «врач» стоит доктор психологических наук — Цветаева Ирина Олеговна.
«Мозгоправ! Не совсем то, конечно. Но хотя бы в рецептах она должна разбираться», — уточнил внутренний голос и тут же скомандовал: «Звони!»
Боря и позвонил.
— Ирина… Олеговна, — дрогнул голос сантехника.
— Боря? — удивился голос по ту сторону. — Ты не заблокировал меня?
— Я? Нет… Зачем?
— Но ведь было недоразумение. И на 23 февраля я до тебя не дозвонилась. Думала — всё, — уточнила мозгоправ.
В основном недоразумение касалось небольшой оплошности с клиентом, который значил для неё не больше пыли на ладони. Дунь — и нет его. Но ведь даже не спросили, не поинтересовались, когда Зою на лечение вручали. А потом вовсе связь пропала.
— Да, с кем не бывает? — уже и забыл про тот случай сантехник.
Хотя именно с ним ещё не было, чтобы целовался с другими в начале отношений. Разве что, уточнить бы ещё по части тех отношений не мешало. А раз не было отношений, то какая разница, кто с кем целуется?
— Я тут это… это самое, — мялся Глобальный, не зная с чего начать. Хоть картинку отсылай. — Вы случайно не знаете, что можно сделать, чтобы… тестикулы уменьшить?
— Ну вообще-то есть пара вариантов, — ответила она сразу, стараясь, чтобы голос не звенел уже от радости. Да, снова «на вы». Но шанс — есть.
«Разве бывает чудо под конец рабочего дня?» — ещё подумала Цветаева. — «Пациенты — бывают. Проблемы — с горкой. А вот чудес в последнее время — дефицит».
А тут кто-то плеснул краски на её монохромные дни и ответа ждёт.
— Ну в смысле… кардинально что б, — уточнил сантехник.
Их разговор происходил с обилием пауз, в которых можно было многое домыслить. Как будто двое взрослых разговаривали при детях, чтобы не дай бог слово «пися» ненароком не проскользнуло.
— Вылечим, Борис.
— А кокой способ есть, чтобы… на расстоянии? — уточнил Боря.
Голос Цветаевой тут же заметно сдал. Словно крылья подрезали.
— Что ж… записывай, — вздохнула психолог. — Зайди в аптеку и купи «папа мал» и «мамин ад», смешай с «дядя рад», только не бери «тёщин зад», а то у них сочетаемость плохая со «свёкр гад», а тебе его следом курсом надо будет пропить по три таблетки в день после еды.
Боря скривился, перестав запоминать ещё после первого наименования. И сразу уточнил:
— А нельзя как-то… попроще? Ну или хотя бы рецепт?
— Рецепт хочешь? — уточнила Ирина Олеговна, не веря своему счастью. Это ведь гарантия того, что приедет и лично заберёт. Она же не такая дура, чтобы сканировать и по электронной почте отправлять. — Тогда жду тебя через полтора часа в своём кабинете. А я пока бланк заполню… Идёт?
— Идёт, — ответил Боря, но всё же добавил. — Если смогу, то доеду.
— Что… ТАК всё плохо? — невольно улыбнулась психолог.
Она пока не знала истории с воинственным карликом, но всё перенимала на свой счёт. Определённо, ей улыбнулись небеса! Снова. Так что это, как не шанс всё исправить?
— Я буду, — добавил Боря и отключил связь.
Вздохнул сантехник, поглаживая объекты пристального внимания. Распухли, болят. И по виду — совсем не важные стали. Синева смешалась с сиреневыми оттенками, а жилки и прожилки обозначились красными, почти багровыми вместо розовых цветов.
— Буду, если выживу, — пробурчал Глобальный, глядя на это дело.
Вернув на пояс полотенце, Боря в комнату отдыха вышел. Там мужики за теннисным столом мяч гоняли на приличной скорости, совмещая спорт с литрболом и отдыхом. С края комнаты стоял стенд с отломленными ножками с топором в мишени посередине. Его Стасян использовал как направляющую, пока тащил. На ступеньках, ведущих на второй этаж стоял таз, полный холодного оружия, который так на второй этаж и не донесли. А за столом по-прежнему сидел крановщик и всё ещё ел. На этот раз гречку с котлетой.
— Братан, ты всё насытиться не можешь? — спросил Боря, присаживаясь рядом.
Привыкнув ко многому по жизни, крановщик делил котлету ложкой. А закинув очередную порцию в рот, ответил что-то своё, чтобы в обжорстве не обвинили:
— Говорят, евреи сорок лет в пустыне манкой питались. И ничего.
— Манкой? — переспросил Боря.
— Ну, «манна небесная», да? — напомнил Стасян.
— А, ну да. Наверное, — добавил Боря, толком не разбираясь в пищевой дифференциации и со времён «гаражной жизни» по привычке поедая всё, что переваривается. — А что?
— Так манка — самая пустая из всех типов каши, — резко и без подготовки просветил крановщик. — Железа в ней мало и прочих полезных веществ. Даже клетчаткой не богата.
— И что?
— А то, что питались бы сорок лет гречей — больше бы пользы было! — добавил в просвещении крановщик, закинул последний кусок котлеты в рот с оставшимися ядрышками и вдруг замер.
И тут Боря вспомнил первый и пока единственный звонок Зинаиды из Израиля, через пару дней, как прилетели и обустроились. Уж она его о местных порядках в курс поставила.
— Это почему-то не помешало евреям сорт вяленных виноградов вырастить, — рассказал сантехник.
— Как это «вяленных»? — прищурился Стасян, помня лишь маринованные мандарины из банки с закаткой и те, что на кустах растут. Обычными.
— А вот так! — хмыкнул сантехник и объяснил. — такие помидоры как расти начинают, трескаются. Сквозь трещины четыре пятых всей влаги испаряется. И они подсушиваются и вялятся естественным образом. По пути люди их с куста уже вяленными собирают. И не надо досушивать или солить. Бери, да ешь. Или морозь и продавай. Никаких консервантов не применяют. А ты говоришь… манка. Не в манке дело, а в человеке. Кто из пустыни оазис делать умеет, нигде не пропадёт.
Стасян решительно отодвинул тарелку и ложку:
— Слушай… кажись, наелся.
— Ну слава богу, — хмыкнул Боря и по плечу корешка похлопал.
— А у японцев вообще квадратные арбузы есть, — добавил Лаптев. — Они их в контейнерах пластиковых выращивают, те форму и принимают. Такие гораздо удобнее в транспортировке. Их как ящики складывают, а не друг на друга кидают. Но нам-то что? Нас и стандартные помидоры с арбузами устраивают. Сезонное же всё в основном. И так съедят!
Тут все разговоры вынужденно прервались. Так как Стасян перестал жевать, руки раздвинул и как заорёт:
— Теперь я — всемогущ!
Мужики даже играть в теннис прекратили, застыли. Только Шац обронил:
— Так, этому больше не наливать.
А Стасян только поднялся следом, ракетку забрал у Лаптева, мячик следом протянутый взял у Шаца и ка-а-ак треснет по нему ракеткой.
Лапоть как от пули под стол пригнулся. Мячик, что в обычной жизни весит всего 2,7 грамма, если сделан из целлулоида или пластика с диаметром более 40 миллиметров, буквально просвистел над ухом и в стену врезался.
Но не отскочил!
Мужики повернулись к стене, а мячик, что в обычной жизни спружинить должен был и обратно полететь, в стену… вплющился!
Пригляделись, а он как будто растёкся, как тесто по сковородке под оладушек.
— Дай сюда, неандерталец! — первым среагировал Лапоть и у Стасяна ракетку забрал. — Ты с какой скоростью мячик вообще ударил, что его как под прессом о стену раздавило?
Стасян только поморгал в ответ.
А Шац тут же добавил, взгляд Глобального перехватив:
— Боря, ну его нахуй. Вези этот объект таинственных опытов сибирских учёных обратно в деревню, пока на территории все живы. Так хоть что-то целое до лета останется. А его уже не спасти.
— Ты только глянь на него, — забурчал следом и Лапоть. — Использует суперсилы не по назначению! Слышь, неандерталец. Присказки не знаешь, что ли? Покушал — отдохни!
Крановщик тут же надулся и сел обратно на лавку, щёки округлились.
— Стасян, не шали! — тут же возмутился сантехник в унисон с мужиками, но вспомнив о своей проблеме, добавил. — Я отвезу его. Но только завтра. Там же часа три ехать. Куда в ночь с такими… — тут он на полотенце взгляд опустил, посмотрел и договорил. — Короче, я сейчас к доктору. А там тишина нужна, как в библиотеке. Посидите ещё с ним ночку.
— Не, ну базара нет, — тут же сменил гнев на милость Матвей Алексеевич. — Ночь ещё продержимся. Если спать не ложиться, есть шанс уцелеть. А этого попробуем уложить.
— Что, Стасян, — добавил с усмешкой Лаптев. — По кефирчику и спать?
Крановщик тут же поднялся и пошёл в бассейн. Остывать.
Глядя на его широкие плечи и спину вслед, Шац поделился наблюдением:
— Хотя бы за терминатора мы теперь спокойны. Будет кому следом за железным Арни играть.
— Но, если после полнолуния этот зверь чудить начнёт, — тут же добавил Лаптев. — То один вид причиндал Бори его уже от проявления аномальной силы не удержит. На карликов пойдёт по посёлку охотиться. Или ещё хуже… женщину захочет. Снова!
Все тут же посмотрели на Стасяна, который застыл у порога, перед тем как свернуть к внутреннему бассейну за душевой.
Крановщик только щёки сдул, улыбнулся и ответил:
— Не, раз в деревню ехать, где я якобы жил, то надо как следует подготовиться и внутренне собраться, — и добавил со вздохом. — Но если те старики, которых видел по телефону и вправду мои родители, то что мне делать, если ничего не почувствую? Ощущаю себя бревном бесчувственным.
Задумались мужики. И двое из трёх тут же налили, да к бассейну с закуской понесли, а Боря пошёл переодеваться. Над этой проблемой он подумает завтра.
Начали прыгать в бассейн мужики, расплескали воду по плитке. И только сантехник из бани ушёл автомобиль прогревать, как следом телефон Шаца зазвонил в бане. На дисплее коротко и ясно написано «дочь».
Рванул к телефону Шац с низкого старта, чтобы самое главное сказать, но мокрая плитка не простила рывка. Растянулся Лопырёв на ней, и плечо из сустава вышло в падении. Доползая до телефона, как раненный, на кнопку только вдавил.