Вынести подобной картины Вишенка просто не смогла и решительным образом грохнулась в обморок.
Судя по всему, в Мексике отлично и без неё проживут.
* * *
Чуть ранее.
Стасян хоть и потерял часть памяти, но подспудно помнил, что имел дело с медведями. Пусть и не помнил, что в тот раз его в лесу прикрыл старший брат Пётр.
А судя по звуку в кустах был всего лишь волк. Один. Не стайный. По сути — та же собака. Бойцовская, если брать по характеристикам. А от той максимум бешенство можно получить.
«Волк-одиночка!» — подумал крановщик, присел на колено, прицелился с арбалета во тьму и спустил крючок.
Однако, ни визга, ни вскрика не последовало. Никто не скулил и не драпал назад.
«Промахнулся», — понял Стасян и осознав, что времени зарядить второй болт нет, отбросил арбалет и подхватил первое, что попалось под руку.
Велосипед!
Подняв его над головой, чтобы оглушить волка в момент контратаки, самого момента броска хищника пьяный в жопу мужик дожидаться не стал. И решил атаковать первым.
— Врёшь! Живым меня не возьмёшь! — предупредил волка Стасяном, но коварный кювет словно впился в ноги на последнем рывке, и крановщик полетел в кусты с двухколёсным другом наперевес.
Рухнув туром среди веток и снега, Стасян осмотрелся. Благо, обнажился полумесяц. Как оказалось, велосипед воткнулся передним колесом в грязный сугроб. А вот волка нигде не было видно.
Зато прямо рядом с ним валялась женщина!
«О, оборотень. И даже не лысая!» — удивился крановщик и вытащил на дорогу велосипед, подхватив под одну руку, а заодно и женщину, подхватив под другую.
Пристроив женщину на плече, крановщик взобрался на седло, поставил ногу на педаль и вспомнил об оружии. К вящему сожалению, арбалет пришлось бросить, так как места ему не нашлось, а Лапоть на подмогу не спешил.
«Либо добыча, либо орудие. Третьего не дано», — философски прикинул Стасян и спокойно отказался от вещи, которая ему и так не принадлежала.
Покачиваясь рулём и телом, он как мог покатил по дороге в обратном направлении, следуя лунной дорожке. Возможно, его уже поцарапал оборотень. Так как видел он теперь гораздо лучше.
Пять километров обратной дороги выветрили из Стасяна хмель и бонусом — любое желание. Не чувствуя ни рук, ни ног, полностью удовлетворённый спортом крановщик решительно постучал в дверь КПП.
Велосипед приятеля стоял рядом, так что искать долго не пришлось.
— Лапоть! Открывай!
Лаптев открыл… глаза. Затем посмотрел на дверь. Двигаться не хотелось.
Но стук повторился.
— Открывай, а то пизды получишь! — пообещал Стасян, тяжело дыша.
Пришлось подниматься. Всё равно дверь сломает.
Огромный мужик с добычей на плече ввалился, едва переставляя ноги.
— Ты…ты… — хотело он что-то сказать, но слишком устал для пылких речей и решил сконцентрироваться на чайник, к которому и присосался.
Присмотрелся едва проснувшийся Лаптев, а на широком плече велосипедиста — женщина. Пусть и с синяком на лбу от велосипедной рамы, но всё же.
«Съездил всё-таки. Вот настырный!» — пришла первая мысль в голову Лаптева.
Однако, присмотревшись, он распознал жену председателя посёлка.
— Бля, да это ж Вишенка!
— Что клубничка, что вишенка, — проворчал крановщик, отлипнув от чайника. — Тебе не один хрен? Бери, что дают! Угощаю…
Лапоть поморщился сначала, а потом присмотрелся ещё раз. А там всё то же, что у любой женщины: глаза, уши, нос, губы. Даже в помаде.
«А действительно!» — додумал следом Лапоть и решился:
— Ладно, теперь моя очередь!
Взвалив даму на плечи, уже Лаптев понёс её домой. Конечно, к себе. Так Вишенка впервые и попала в дом Лаптева.
Не Мексика, конечно, но от мужа на пару дней спрятаться можно.
Глава 17Как мужики ножи метали-7
Почти в то же время.
В медучреждении привычно пахло лекарствами и хлоркой. А всё от свежести помытых полов. Стараясь не растянуться на мокрой плитке, Боря принёс в травпункт охранницу на руках. Довольно худенькая и без руки, Алексашка весила не более пятидесяти килограмм. Что на эмоциях — меньше, чем ничего.
Ещё и от салона автомобиля всего-то пронести сотню метров, не падая и даже не спотыкаясь, чтобы не разбудить ненароком.
Рядом шёл Шац. Порой придерживался за него, пошатываясь. Порой открывал двери здоровой рукой. Он всю дорогу морщился от боли в плече, но эвакуировать себя на каталке не позволял.
— Я сам дойду, раз ноги идут, — обрубил он попытку экстренной госпитализации ещё на парковке. — Ты чего, Борь? Я и не через такое проходил.
— Сам так сам, — не стал спорить сантехник, преодолевая последний проход в медучреждение со слегла расставленными в разные стороны ногами. Он как будто стальные шары для медитации пытался унести в трусах. От того периодически морщился. — Лишь бы помогли.
— Да помогут, куда они денутся, — старался не обращать внимания и на свою травму Лопырёв. — Тут же не полсотни километров на «буханке» по бездорожью!
Какого же было удивление обоих, когда в приёмном отделении разглядели в очереди лишь двух людей. Но зато каких!
Это были Леся Василькова и полковник Вишенка. Что не так удивляло, всё-таки люди ломают руки и ноги, а порой даже шею выкручивают. Но оба были… с лампочками во рту!
— Леся, что происходит? — тут же спросил Боря, не зная смеяться или плакать.
Лишь поудобнее подтянул на руках Александру. А та бледненькая вся.
«Выбора только два. Либо кровь вытекла, либо протез. Вряд ли само затянулось», — добавил внутренний ещё на парковке, когда ни капли крови не обнаружили в салоне по приезду.
И пока за десятки километров от больницы Лаптев спал в обнимку с протезом, женские духи почуяв, а Стасян крутил педали в поисках более живых частей тела женщины, приёмное отделение расслышало ещё одно восклицание, граничащее с удивлением.
— Бронислав Николаевич? — добавил Шац, плечо зажимая. — Вы то тут как оказались?
— Сац? — ответил тот, подскочив.
И оба встреченных потерпевших замычали в ответ что-то ещё.
«Оно и понятно — хреновая затея спрашивать что-то у людей с грушевидными лампочками во рту», — подсказал внутренний голос: «Была бы энергосберегающая по форме спирали, проблем бы не было. Но люди предпочитают классику».
* * *
Гораздо ранее.
Леся примчалась на работу как на крыльях ветра. Оттепель не стала преградой. На улице дети даже как-то умудрялись лепить снеговиков из остатков снега, что подтаял почти везде, кроме леса, а на Камчатке, как говорили, даже пепловиков лепили. Почему бы ещё и в ночь после дня не поработать, раз начальство просит? Всё на пользу!
Войдя в отделение как к себе домой, Василькова тут же пошла на второй этаж. К Брониславу Николаевичу. Он сидел за столом пил коньяк как воду. Хуже того — пиджак на спинке стула висел. А это уже — показатель.
— Добрый вечер, Брони… — едва начала говорить Леся, как вдруг послышался хлопок.
От перегрузки сети сразу две оставшиеся лампочки из четырёх задуманных по конструкции, взорвались.
— Ёбанная электрика, — забурчал начальник. — Отделение на ладан дышит уже. Ещё при истинных коммунистах строили, не ряженных. Когда там плановый ремонт?
Он больше не решился отхлёбывать из стакана. Вдруг осколки попали? Стекло, как известно, не выводится из организма, как и ртуть. А если каким-то чудом и выйдет, то сам рад не будешь.
— На лето планировали, — тут же достала телефон находчивая Василькова и подсвечивая себе дорогу, подошла к Вишенке, поцеловала в щёку. А затем прошептала на ухо. — Соскучился? А у нас тут как раз… интим.
Бронислав промолчал. Темнота есть темнота. Какой уж тут интим, если не на мягкой кровати? Вроде колыхнулось внутри что-то, а вроде не по себе на душе. Что за странные ощущения внутри?
Ну ладно он жене изменяет на работе. Вроде по статусу положено. Но жене то чего не хватает дома? Коттедж у неё есть, дома — полная чаш, доставка всего необходимого… была. Пока курьеры не перестали в посёлок ездить.
«Но сама же в город моталась потом весь сезон! Чего ещё не хватало? Кроме их коротких прелюдий и трёхминутного секса раз в месяц? Что этим женщинам надо вообще?» — ещё подумал Вишенка и выставив руки перед собой, подошёл к серванту, где отодвинул выдвигашку и достал пару последних лампочек в упаковке.
В родном кабинете он и с закрытыми глазами отлично ориентировался, но вот вестибулярный аппарат подводил.
Он зашуршал упаковкой на ощупь. Старые лампочки Ильича давно кончились, а на новые — не напасёшься. Считай с каждой зарплаты в кабинет докупает по пять-семь штук. А всё от плохой проводки по этажу.
Видимо, не стоило стрелять в стену вместо мишени, когда с мужиками повышение отмечали. Провода же все спрятаны, утоплены в стену. Задела шальная один такой, перебила немного или провод прохудился, оплётка пострадала, коратит. Вот и скачет электричество как хочет. Всю менять надо. Но не за свой же счёт! Всё-таки не живёт здесь, а просто работает не первый год. И дай бог, не последний.
За свой счёт Вишенка брал только новые лампочки. Те, которые годами гореть должны, а то и десятилетие. А они что? Работали едва ли с неделю!
— Зай, ну ты чего? — подсветила телефоном ему лицо Василькова. — Расстроился, что ли? Ну хочешь я тебя снова порадую? У тебя же почти как эта лампа уже, да? Вот ты меня и позвал. Давай я вот так возьму его и…
И она игриво подставила лампу ко рту и начала её целовать, показывая в теории как достанется его головке, если сменит гнев на милость.
— О, какая большая залупа у Бронислава Николаевича… — хихикала Василькова. — О, да! Щас я её… о… ом… ам!
Подсветка на телефоне прекратилась по таймингу без движений по экрану. Но вся задумчивость с лица Вишенки уже сошла. Жена так с ним в последний раз заигрывала ровно никогда. А стажёрка какие-то чудеса творила. Только что хмурый был, злой и готов был карлика на эшафот отправить, а теперь улыбается как пацан и всем всё простить готов.