Глобальный не потрудился остановился, заглянул в окошечко. В будке охранников никого не было. Только рука валялась на столе с согнутыми «в фигу» пальцами.
— Однако, — буркнул сантехник, но трогать ничего не стал. Сами разберутся.
Сантехник поехал к коттеджу Шаца. Несмотря на то, что хозяин где-то ещё бодрствовал с ночного загула, собаку выпустить прогулять надо. Телефона он не брал, а из травмпункта ушёл по свидетельству зевающего хирурга почти сразу. И запах дорогого коньяка не давал соврать человеку. Глаза выдавали, что хорошо и спать хочется. Плодотворно за ночь потрудился.
Мужики пропали и из бани, а в доме возвращению Глобального радовался только Боцман. Ротвейлер тут же умчался на прогулку, а сантехник только макушечку почесал и плечами пожал:
— И где все? — спросил он у тишины, так как ясеня поблизости не наблюдалось.
По пути из кабинета психолога, где так и заночевали на кушетке после длительного лечения, было подозрительно спокойно. Цветаеву он завёз домой отсыпаться, так как водить после бурной ночи она не могла, а как проснулись, едва шевелилась. Тогда как сам Боря умудрился даже выспаться, сразу заняв самое выгодное положение на тахте. У стенки. И на любые попытки закинуть на него ножки под утро просто не обращал внимания.
Решив, что утро должно быть плодотворным, Глобальный следом ноутбук из автомобиля принёс и сел про христианство читать. Чтобы с Лёхой на контакт выйти, да и для общего понимания не помешает.
Пока делал кофе на умной кухне, пытаясь договориться с кофеваркой полюбовно через приложение, на улице залаял пёс.
Боря вышел на звук и обнаружил крановщика во дворе, который с виноватым видом нёс две половинки розового велосипеда в руках. Каждая со своим колесом.
«Перелом рамы», — быстро поставил диагноз внутренний голос.
— Чего ты лаешь? Я и так на него больше трезвым не сяду, — уверял Стасян ротвейлера сокрушающимся тоном. — Я даже кататься не умею!
— Чего так? Не научили? — обронил Боря, наслаждаясь кофе и переваривая полученную информацию от статей в интернете.
— А так! — ответил раздосадованный, мало спавший Стасян. — У нашей семьи велосипедов в деревне отродясь не было. Где бы ты видел «Школьники» такого размера? А любой «Салют» и «Урал», который батя у соседа одалживал, ломался с первой же попыткой сгонять за хлебом в соседнее село по дороге. Так что только пешком ходили. Пешком полезнее!
Боцман, выслушав историю, отбежал. Раз Боря уже вышел, сам разберётся. Его запах всё-таки более знаком. И не раз мясом угостил, а месяцами кормил, мыл и гулял. Свой человек.
Подходя к крыльцу, крановщик поморщился от боли в ногах и зудящего правого плеча. А ещё болел пресс.
— Стасян, ты как вообще? — спросил Боря и посмотрев на то, как робко крановщик прислонил остатки велосипеда к забору, понял, что ночь была интересной. — Где Лапоть?
— Женится, — скупо ответил корешок.
— Как женится? — не понял Боря.
— Ну, тогда любится, — поправился крановщик, присматриваясь к кружке ароматного кофе. — А ты что делаешь?
— Историю христианства изучаю. Ты знал, что на первых иконах Иисуса Христа с волшебной палочкой изображали?
— Да ладно? Серьёзно?
— Да я тебе говорю! Он ещё и про перерождение рассказывал, чисто — карму. Но среди реформаторов эти идеи не прижились. Отформатировали учения, адаптировали под свои задачи. А все ангелы вообще были без крыльев на картинах. Примерно до шестнадцатого века. Это потом уже их стали крылатыми изображать, чисто голуби!
— Во дела, не знал, — признался Стасян, старательно вытирая обувь о коврик и входя в дом на вкусный запах завтрака.
Так и пошли к кофеварке по ароматному шлейфу. Но дойти до умной кухни Боря не успел. Телефон позвонил. А на дисплее — «председатель» подсвечивается.
— Да, Бронислав Николаевич? — поприветствовал сантехник.
— Боря, где жена? — спросил тот без раскачки. И таким пьяным голосом, что едва язык ворочался.
Глобальный маковку почесал, подумал немного и решил действовать от обратного:
— Бронислав Николаевич, я вам чемодан её отдал?
— Отдал, — подтвердил полковник, обнимая тот чемодан в это утро дома чаще, чем жену за последнюю неделю. А то и месяц.
— Она в лес от нас убежала?
— Убежала, — грустно добавил он, припоминая следы, обнаруженные группой.
— Ехать с нами в город не захотела?
— Не захотела, — припомнил показания сантехника вместе с парой свидетелей полковник.
— Так где ваша жена? — вдруг спросил в лоб сам Глобальный.
— Где моя жена? — пьяно повторил Вишенка и задумался. А потом на всякий случай ещё раз повторил. — И где моя жена, Боря?
— Бронислав Николаевич, — пошёл на второй заход сантехник. — Я вам чемодан отдал?
— Отдал.
— В лес от нас с дороги убежала?
— Убежала.
— С нами не поехала?
— Не поехала, мать её!
— То есть в лесу осталась?
— Осталась!
— Вот в лесу её и ищите! — добавил резко Боря, чтобы не попасть в петлю бесконечности.
Он уже хотел положить трубку, чтобы человек проспался. Поговорить можно после, как в себя придёт. Но Вишенка сначала начал реветь белугой, а затем рыкнул медведем. И добавил уже почти по-человечески:
— Но там же волки, Боря! Жалко, аж сердце сжимается!
— Но вы же охотник! — напомнил сантехник и тут же подкинул наводящий вопрос. — У вас ружьё-то есть, чтобы на волков ходить?
— Патронов нету, Боря. Не купил. Не сезон ещё. И табельное на работе осталось. От греха подальше. Тут только… — он видимо начал некую инвентаризацию, после чего заключил. — … сумочка её и… и арбалет! Арбалет пойдёт?
— Ладно, пойдёт, — «разрешил» охоту на волков Боря, но тут же поставил условие. — Вы мне только докладывайте почаще, если что-то подозрительное заметите.
— Есть докладывать! — по привычке ответил Вишенка, слишком привыкнув по жизни подчиняться, чтобы жить свободно не только вне работы, но ещё и без жены в доме.
На этом связь закончилась. Стасян к этому времени отмыл руки от снега и грязи после падений с велосипеда, нарезал хлеба, наделал бутербродов. А как сели вприкуску, так на диалог и потянуло.
— Борь, вот ты как думаешь? Что находится за пределами расширяемой вселенной? — спросил первым крановщик, вместо того, чтобы чужих жён по соседям сдавать.
— Что находится? — повторил сантехник, чтобы не выглядеть глупым. Вроде про религии читает, а там нет такого ответа, догадки одни.
А человек всё-таки какие-то книги по космологии читает. Или астрономией интересуется. Которая созвучна с астрологией, только никого не обманывает и в заблуждения не вводит, а просто честно пытается рассказать людям зачем они появились. По-научному методу, без видений и общений по пустыням и на пике высоких гор, где кислорода мало.
— А я думаю, что за пределами расширяемой вселенной находится… — Стасян даже поднял палец для важности момента, совсем как Степаныч. — … потенциальная вселенная! А если там столько БЕСКОНЕЧНОГО потенциала, то чего мы тут все выёбываемся?
Боря аж поперхнулся. Глобально!
— Давай по чесноку, — продолжил Стасян, молоко в микроволновке разогревая, чтобы в овсяную кашу добавить. — Одни говорят, что Вселенная 15 миллиардов назад появилась. Округлим чуток.
— А другие уверены, что мир семь тысяч лет как возник, — тут же добавил Боря, исходя из дат «от сотворения мира». — Всего.
— Пусть! — уже во всю махал ложкой крановщик, запаренную кашу перемешивая. — Пусть будет так. Главное, чтобы друг с другом не спорили и даже не пересекались. Это разный тип людей. Каждому своё. Теории, практики, вера, доверие.
— Но ведь в сумме всё равно «прах мы и в прах обратимся», — пробурчал Боря, хлеб с маслом подъедая, но и про статьи не забывая на ноутбуке.
— Да, как бы мы не жили, ради чего бы жопы не рвали, но прах тот — из частиц остывших звёзд появился! — дополнил Стасян. — А мы — меньше, чем ничто в масштабах Вселенной. Но даже на этом микроуровне умудряемся друг другу поднасрать и какие-то гонки устраивать. Что мы за люди вообще? А? Одна планета. Одна доминантная форма жизни. А делаем ли мы мир вокруг лучше? А вот нихрена! Делаем только хуже. Себе, животным, врагам, природе, снова себе. Потому что тяжело нам от этого бремени, Боря. А ни на чьи другие плечи не переложить. Ещё хуже будет. Похерят. Вот те крест!
Боря аж замолчал, слов не находя. Только в глазах уважение мелькнуло. А на губах вопрос возник:
— Стасян, ты вообще кем был в прошлой жизни?
— Думаю, таким же ебланом, — признался крановщик. — Но ещё и с чумой в обнимку. Или от гангрены умер. Ноги. До сих пор нога ночами чешется. В районе пятки.
В этот ответственный момент оставалось лишь хлебнуть на пару кофе. И оба снова себя людьми ощутили. Но тишина повисла лишь на мгновение. Потому что телефон зазвонил снова. А там подсвечивается уже «Вика Лопырёва».
— Вика, привет! — ответил сантехник, взбодрившись.
Всё-таки кофе крепкий сварил. Но если выбирать между ударами алкоголя по голове и кофеина, то Глобальный предпочитал такое, мягкое воздействие.
— Боря, привет. Я послезавтра прилетаю. Сможешь меня встретить? Я что-то до отца дозвониться опять не могу. Всю ночь не спала, звонила, а без толку.
— А, так он спит, — тут же придумал Боря, выгораживая Лопырёва. — Ночь была бурной. Праздновали возвращение. Конечно, встречу, Вик. Не переживай, — ответил сантехник, пытаясь понять, где Шац.
Но мог понять лишь где его пёс. И судя по отношению, тот явно к нему охладел.
— А Лариса Борисовна где? — тут же поинтересовался Боря.
— Как обычно. Захватывает мир, — донёсся такой тон от блондинки, что сразу понятно — сарказм. А как понятно — не понятно. Интуиция!
«Иногда надо просто верить своим ощущениям», — тут же вмешался внутренний голос, но лотереи не бери. Наебалово это всё. Легализованное.
— А Володя где? — добавил Боря.
— На реабилитации, — донёсся уже довольно ровный голос в ответ. — Его просили не трогать, пока в себя приходит. Вот я и дистанцировалась. В основном с роднёй время проводит. Но уже подумывает выйти на работу.