— Да в том-то и дело, — добавил Лапоть, закуривая последнюю в пачке. — На нём отпечатки Стасяна. Этот чудо-человек на охоту в ночи гонял, а добыл Вишенку. Удачно съездил, базара нет. Но я хрен знает, сдавал он в картотеку свои пальцы или мимо прошёл?
Боря только рот открыл. Дела вроде нет, но интерес есть. А это порой хуже любого дела.
— Так что прав Шац, на время в деревню его отвези. Целее будет, — прикинул Лапоть, прикуривая. — А, чтобы совсем подстраховать, лучше обратно всё взад вернуть. Мол, как висел, так и висел. Не брали. А кто это лучше сделает, как не сантехник? Ты же в любой дом вхож. Так придумай что-нибудь.
Боря подзавис. Столько вопросов сразу появилось.
— Так, тормози. Вишенка либо охотится, либо уже отсыпается. Это раз. И ты хоть знаешь, где Стасян живёт? Я только знаю, что туда пидорить часа два-три. Бате его пытался дозвониться, да трубку не берёт.
— Выходит, от ста до двухсот километров радиус. Надо на карте посмотреть, — кивнул Лаптев и обратно к своему дому направился. — Ладно, не ссы, я обязательно поинтересуюсь. А ты пока в гости к Вишенке сходи. Проведай.
И он пошёл, не оборачиваясь. В сланцах. И почти летел над подтаявшим асфальтом, синюшных ног не чуя.
Ведь когда дома снова ждут, на душе легко, а дорога пролетает незаметно.
«Боря, не спеши. Надо всё тщательно обдумать», — добавил внутренний голос: «Пойдём лучше ещё про христианство почитаем. Вдруг ты тоже из избранных? Не даром же голос в голове слышишь. Но мозгоправу тебя не сломить… Разве что забеременеет немного».
Глава 20Без дна
Сердце билось как бешенное. Сантехник застыл у калитки дома Вишенки. Палец замер в сантиметре от звонка. Учитывая размеры декоративного заборчика, это всего лишь условность. Можно позвонить и сразу с крыльца. Прямо у двери.
Можно даже посмотреть в домофон, улыбаясь хозяина вместо глазка, но лучше заранее оповестить о своём присутствии, когда имеешь дело с представителем властных структур. Боря и рад бы назвать их силовыми, но так уж повелось на Руси, что всё, что выше майора по званию — это уже власть.
«Не зря же „майор“ переводится как „главный“, да?» — напомнил внутренний голос.
— Боря? — сонно спросил скрытый динамик на калитке, тогда как веб-камера наблюдала за гостем из-под крыши внешнего гаража. — Ты, что ли?
От внутреннего гаража в доме оба Вишенки отказались. Проект их дома не подразумевал автомобиля под боком. До него приходилось пройти метров тридцать от крыльца, так что дом обошёлся на пару процентов дешевле.
— Да, Бронислав Николаевич, — ответил сантехник. — Переживаю я что-то за вас. Можно войти?
— Ну входи, — ответил полковник с лёгкой заминкой.
Уже на крыльце Глобальный понял в чём дело. Вишенка встретил его в одном носке, в рубашке с расстёгнутыми верхними пуговицами и манжетами. И в семейных трусах в горошек.
— А я тут… никак второй носок найти не могу, — почесал щетину Вишенка. В глазах столько растерянности, словно хаос вокруг один, бардак и безнадёга. — Куда она их девала постоянно? И откуда находила? Вот загадка!
Боря осмотрелся. А в доме пока даже пыль без хозяйки собраться не успела.
«А весь хаос и растерянность скорее на лице мужа, который настолько привык к жене, что даже с носками справиться не может», — тут же добавил внутренний голос.
— Бронислав Николаевич, а вы её… прям любите? — спросил сантехник, оглядываясь в поисках арбалета в прихожей.
Определённый беспорядок Вишенка всё же в обстановку привнёс. Так среди дивана, кресел и камина теперь валялся автомобильный бампер и знак «Осторожно строительные работы». Но оба как-то в уголке, с краешка и «артефакты» старались ничем не привлекать внимания. Если бы не грязные следы, что тянулись от прихожей к лестнице и остались на ковре, можно было вообще не заметить.
— Ну как люблю? — удивился Вишенка. — Мы же двадцать пять лет вместе. Это целая жизнь, считай. Лошади!
— Почему лошади? — невольно переспросил сантехник, разглядывая трофейные головы животных на стенах в просторном помещении с витой лестницей, что вела на второй этаж и была устлана коврами, а теперь ещё и заляпанными.
«Вишенка явно пытался попасть в спальную после последней охоты», — прикинул внутренний голос.
— Потому что они двадцать пять лет живут, — припомнил полковник и на радостях от этого факта обнаружил штаны. А вот с кителем не так повезло. Запропастился куда-то. — Ты это… стрелять из арбалета умеешь?
— Не приходилось, — тут же навострил уши Боря.
— Вот и мне не приходилось, — признался Вишенка. — Херня какая-то вышла. Только по колено в грязь провалился. И бампер сорвал, пока по лесным дорогам волков искал. А что толку?
— Нет толку, — кивнул Боря и уточнил, как будто дело было бы пару дней назад. — А арбалет покажите? Никогда вживую не видел.
Вишенка вздохнул и с трагическим видом покачал головой:
— Не могу. Я пока из снега выбирался, где-то там его и посеял, — тут Вишенка снова вокруг себя осмотрелся и добавил трагично. — Я же в куртке был. Пуховик «Аляска». Но пуховик вон в прихожей висит. А китель не висит. А как можно проебать китель под пуховиком? И откуда дорожный знак взялся? Там ведь чисто бездорожье одно было. И…
— Волки? — с сочувствием в голосе спросил Боря.
— А может и волки, — добавил Вишенка, отбросил штаны, что никак не налезали на него ни одной штаниной. — Жизнь вообще либо волчья, либо собачья! — заявил он горячо, голову в ладонь сложил, сокрушаясь и вдруг… захрапел. Почти сидя, почти в присяде, больше напоминая не до конца присевший экзокостюм.
«Тут нам делать больше нечего», — прикинул внутренний голос, после чего Боря взял плед с кресла, уложил полковника на диване, подложил под голову подушку и укрыл его следом, как и подобает человеку.
Всё-таки у каждого бывает сложный период в жизни.
— Запомни, Боря. Только мы определяем, кому доверить безымянный палец, а кому показать средний, — добавил на прощание полковник и перевернувшись на бок, снова засопел.
Только сантехник вышел на крыльцо, как телефон зазвонил. Подхватил не глядя, спешно прикрывая дверь.
— Боря, я уволилась, — раздался женский голос. — Всё! Готова петь и выступать. Частушки учить? Или стихов достаточно?
Это была Лида Гусман.
— Так, уволилась, понял, — выставил привычный фильтр серых будней Боря. — Я тогда сейчас продюсеру перезвоню и сразу тебе, как встречу назначим.
— Ага, давай. Мне теперь всё равно делать нечего, подожду, — судя по весёлому голосу, девушка была на позитиве. Из трубки едва ли радуга не лилась. — Я же свободная как птица!
Боря скусил лицо, как будто сразу вся радуга в лицо и брызнула. И перезвонил Кобе.
— Моисей Лазаревич, я готов привести солистку на пробы.
— Что значит, готов? А как же конкурс? — откатился на прошлые позиции продюсер.
Коба был как всегда на суете и куда-то очень спешил в этот момент. Отвечал на ходу. Периодически доносились возгласы вроде «тарелочками не звени, обмудок!» или «блядский тромбон-то здесь откуда?».
— Решили же без конкурса, — прикинул Глобальный и сделал подсказку. — Я просто сразу знаю, кто победит. Не будем терять времени.
— Так уж и знаете, Борис? И людей всех подобрали? Надёжные все, да?
— Ну да, — ответил Глобальный, а затем понял, к чему клонят и тут же напомнил о текущем положении дел. — Моя студия, мои тексты, ребята Ромины тоже… мои, — с ходу перечислил Глобальный.
Благо фамилия для эстрадных дел подходила.
— Но права на Город на Неве принадлежат мне, — пытался протестовать Коба.
— Права да, но люди нет. Договор на исполнение у вас только с Романом, — спокойно поправил Боря и тут же внёс ремарку. — Я могу просто собрать новую группу. Тогда каждый останется при своих. Вы с правами и без ничего, мы со всем остальным, но с новым началом. Мне не долго новые тексты бахнуть.
— Но я уже везу группе оборудование! — возмутился Коба.
— Как и я солистку, — напомнил сантехник и дожал. — Так что? Мы всё ещё смотрим в одном направлении? У Романа не так много времени.
— Борис, быть мальчиком — вопрос пола. Быть мужчиной — вопрос возраста. Быть джентльменом — вопрос выбора. Быть мудаком — вообще не вопрос.
«Спроси его, читали ли ему в член Бродского с выражением?» — тут же подколол внутренний голос: «Может, проникнется?»
— Я всего лишь уверен в том, что приведу отличную солистку в группу, — твёрдо добавил сопродюсер, с официальной должностью которого в коллективе ещё не разобрались.
В динамике просочилась реплика «Сеня, гитару паласом не задави!». Затем «Тут же уже были порваны струны?»
После чего Коба немного подумал и добавил:
— Она хоть не картавит? Впрочем, не отвечайте. Это даже сейчас модно. Ой, а она случайно не негритяночка?
— Так-то мы все негры-альбиносы, — прогундосил Боря, не собираясь слишком разгоняться за модными течениями. — Давайте не будем слишком ориентироваться на запад. А лучше — вообще не будем. Он сегодня есть, завтра нет. А искусство — вечно.
— Тогда ваша взяла, Борис, — сдался Коба. — Везите свою девочку. Будем посмотреть. Но не сегодня. Сегодня перевозка и не столь приятный, но необходимый поход к проктологу. Давайте завтра, да? Ближе к вечеру.
— Благодарю за понимание, Моисей Лазаревич. Завтра будем.
Боря отключился первым. Приятно, когда твоё участие в коллективе ценят. Задача ведь не в том, чтобы права качать. Но иногда точно знаешь каким будет следующий шаг и в эти моменты стоит идти до конца.
Если перед тобой стоит выбор мокнуть под дождём или гулять под ним с наслаждением, то любая постановка вопроса зависит лишь от правильной фокусировки.
«Твою бабушку, у неё же скобки!» — напомнил так некстати внутренний голос: «Хотя, может пора снимать? Они вообще влияют на дикцию?»
В попытке разузнать это, Боря уже набирал Лиду, чтобы уточнить этот вопрос. Как вдруг на участке Шаца вновь раздался взрыв. И судя по дыму и громкости, даже мощнее предыдущего.