— Оксана… у тебя новая помада? Какой интересный вкус.
— Помада? — переспросила девушка.
— Привкус…
— А, это не помада. Это… новый блеск для губ, — выкрутилась любовница, опыта которой в интригах было не занимать.
— Как же я тебя обожаю! — заявил начальник и на прощание обронил. — Борис, не торопись там, да? Свет можешь весь выключить. Нам не нужен.
— Ага.
Только когда закрылась дверь спальни, Боря понял, как был близок к провалу. Слезая со стула, он ощутил, как напряглись мышцы в области живота. И даже выйдя в коридор, и щелкнув выключателем, понял, что напряжение не пропадает. Что-то нервное в организме решило, что мужской долг перед природой должен быть исполнен.
Боря вздохнул и тут взгляд упал на верхнюю площадку. Раз в этой квартире его ещё минут пятнадцать не ждут, то самое время помириться с Наташкой.
«Помириться? Это так теперь называется?» — заявил внутренний голос, но Боря его сегодня больше не слушал.
Ноги сами понесли вверх по ступенькам. Разврата много не бывает. А если падать, то на самое дно. Лишь бы там кто-то тоже пошерудил рукой и включил подсветку.
Глава 24Спорт — это жизнь
Боря позвонил, тут же постучал. Настойчивость — не его конёк, но сегодня можно. Сегодня нужно! Потому что душа просит. Тело ноет. И, вообще, интуиция работает.
Само нутро чует, что нужно за той дверью стоять и выяснять, объяснять, пояснять, а ещё в глаза смотреть. Пристально. Так, чтобы на разрыв самой души. Чтобы пробрало до мозга костей. Чтобы… Дверь открылась. На пороге стояла Наташка.
Секунда… другая… искра!
Сказать никто ничего не успел. Боря вдруг оказался по ту сторону порога, дверь хлопнула, прикрытая то ли ногой, то ли рукой. А тела вдруг сблизились, поймав положенные им орбиты.
Не слишком далеко. Не слишком близко. Но достаточно, чтобы целоваться и снимать друг с друга одежду.
Весь мир вокруг потерял значение. Все сожаления, размышления, страхи и претензии бессмысленны. Он просто хотел её. Она его жаждала. И оба могли лишь скулить как щенки, пока горячие объятия обжигали беспрерывным французским поцелуем, а пальцы срывали непослушный лифчик.
Одежда поразительно быстро разлетелась по коридору. Боря вдруг понял, что прижал Наташку спиной к стене, поддерживая за попу, и словно примиряет куда бы усадить, уложить. А оно, как назло, всё хорошо — и у стены, и в наклоне, и на тумбочке, и на стуле.
Внутри у обоих тепло-тепло. Войдя, больше не хочется выходить. Но до безумия хочется двигаться. И это движение — есть сама квинтэссенция. Выжимка добра, тепла, нежности и любви из всего, что и принято называть «жизнь».
Глобальный краем сознание понял, что трясёт стол. А на столе лежит, расправив рыжие кудри, самая прекрасная женщина на свете. В лучах полуденного солнца, что только подчёркивает её красу. Словно издеваясь над ним, солнечный луч скользит по щеке, касается губ. А те прикушены. И глаза прикрыты в наслаждении его движений. А когда открываются — словно пьяные.
И за это он любил её тоже.
«Кабинет ей! Коня! И полцарства в придачу!» — призывал внутренний голос, хотя радом не было ни конюшни, ни помещений, да и сам не царских кровей.
Что это, как не страсть? Она же — зависимость. Но если с зависимостью нужно бороться, то это единственная слабость, которой Борис предпочёл бы полностью сдаться.
Кухня у Натальи в «брежневке» была не слишком большой. И длинный стол на четыре персоны со спецпокрытием для горячих блюд, стоял впритык к стене. Это так же означало, что при любом движении на столе, двигался сам стол. И не сильно, но ощутимо бил по стене.
Стук-стук-стук.
Вздумай кто читать азбуку Морзе, там наверняка бы обозначилось слово «секс». Боря уже собирался перенести Наталью на широкий кухонный подоконник и запачкать пластиковые окна ей спиной, но тут в дело вмешалось ещё одно лицо.
— Господи, ребята! У вас же спальня есть! — заявил вдруг кто-то сбоку. — Я тут ем вообще-то!
Боря повернулся. В дверном проходе в одних трусах и тапочках стоял сонный Роман с битой в руке, и держал перед глазами руку, чтобы не видеть творившееся безобразие. Ослепнуть второй раз за сутки — занятие на любителя. А он ещё от первого психологического шока не отошёл.
— Ты одежду не видел на полу, что ли? — сказала Наташка, прижавшись к Борису так, что сразу прикрыла грудь и лоно. — А стол я помою, не переживай. Кто ещё, как не мама? Ты, что ли?
— Я думал, что нас грабят! — добавил Роман, отвернулся и почапал к себе в комнату, по пути потеряв один тапок.
Но возвращаться за ним не стал.
— А вот нечего до обеда спать! — заявила мать, даже прикрикнула. — Ты на работе днём должен быть, а не ночами репетировать!
— Так он за меня работает, — отмахнулся Рома и пробурчал. — Всеми силами. Не знаю, как насчёт лошадиных, но я бы с ходу присвоил ему «двойную-мамкаёбную»!
С тем заявлением Рома плотно прикрыл за собой дверь.
Боря вдруг понял, что напряжение дало слабину и «вентиль» начал подтекать, а затем открылся во всю. Что не осталось неожиданностью для Натальи. Но она даже не дёрнулась, то ли готовая к случайной беременности, то ли всерьёз рассчитывая на неё.
— Ты не думай ничего такого. Обычно мы… так себя не ведём, — донеслось от рыжей. — Я вообще скромная по жизни. И… раз уж ты не вынул, можешь расслабиться. У меня спираль стоит.
Боря кивнул. Да, что-то не то, чтобы острое, но постороннее тыкалось в головку. Но спрашивать о таком — себе дороже. А лезть и доставать пальцами — не комильфо. Для этого специально-обученные люди есть, которым зарплату платят за ежедневное проникновение в вагины.
Боря слова горючие о скромности и прочим проглотил. Если начнёт говорить, то не остановится. Но то дело прошлое. Какое он имеет право пенять её на то, что было раньше, до встречи с ним? А вот она ему вполне себе может заточку в бок воткнуть. И будет права. Потому что уже дважды к соседке за сутки зашёл. И если вчера на эмоциях, то сегодня мог и отбиться.
Наташка в то же время расслабилась, расплываясь по столу медузой.
— А ты не из робких, — донеслось от неё. — Так это мы помирились, получается?
— Да, — твёрдо ответил Боря, добавив к выделяемому кабинету для любимой ещё и пару-тройку детей в детской. А то и в двух.
«В одной будут жить мальчики, в другой девочки», — тут же добавил внутренний голос, пока будущий гипотетический отец семейства вышел из детораздатчика и детоприёмника и прикинул какую дичь на кухне творит.
«Месте, где всё-таки кушают люди!», — подстегнул внутренний голос.
Но Боря пошёл до конца. Поэтому пока Наташка, прикрывая низ рукой, рыбкой поплыла в ванную, сам Глобальный наскоро сполоснул в раковине, оделся и в качестве оправдания своему поступку тут же помыл всю посуду. А затем и раковину.
Прислушавшись к плеску воды в ванной, сантехник вышел из квартиры. Слова уже не имеют значения. Работать надо. Слова на вечер можно оставить. Под чай с тортиком. А пока электрикой лучше заняться. Чтобы пятёрка больше не жгла карман.
Как оказалось, Оксана с Антоном уже пили чай на кухне. В этом преимущества газификации. Света в квартире нет, но чаёвничать можно.
— А мы думали, что вы уже не вернётесь, — хихикнула хозяйка в халате, подрезая одному любовнику колбасы на бутерброды, пока другой с важным видом вставал на стульчик и лазил в плафоне.
Дело на пару минут, но Боря никак не мог понять, что он делает. Головой он был всё ещё этажом выше. Возможно, тоже пил чай. Скорее всего, обсуждал имена детям. И даже сам себя убеждал, что мастерская ему в доме не нужна, если пригодится ещё одна детская.
Детей, конечно должно быть много. Всех вырастит. И гаражи сам каждому построит. Плюс делу электрика и сантехника без всяких курсов обучит. Но это, если мальчики. А что делать с девочками, он пока понятия не имел. И поэтому смотрел на пару проводков, что вели к плафону, как на откровение.
А может дело было в том, что тянуло спать после исполнения супружеского долга? Но если углубляться в семейные вопросы, то супругом он ещё не был, а с Романом надо было что-то делать. Хотя бы обсудить график прихода-ухода.
«А то насочиняет альбом о мамкаёбах на свою голову, а Кобе потом разгребать это всё», — прикинул внутренний голос.
Начальник засобирался. И Боря вдруг понял, что если останется, то подвергнет себя риску измены. Которая будет уже натуральной изменой, а не «это не считается, так как пока никаких отношений нет».
Мозг вдруг включился и Глобальный сделал всю работу за несколько мгновений. После чего включил свет, проверил лампочку — не мигает.
— Готово! — добавил он и распрощался с хозяйкой вместе с начальником. — Ну, всё тогда. Я пойду… заказов ещё много.
Оксана если и разочаровалась тому, что сразу оба любовника уходят, то виду не подала. Стоит, сияет, одного целует, другого хвалит. В конце концов, секса ей сегодня хватало. Ещё и платье подарили, да свет наладили. И всё не за свои. На день подарков достаточно.
Стоило обоим войти в лифт, как Антон тут же раскрыл карты:
— Ну ты понял, — заявил он гордо, почёсывая эго вне зависимости от того, просил его кто-то об этом или нет. — Да. Потрахиваю её периодически. Горячая самка. Такое творит. И-эх!
Наверное, стоило что-то ответить. Или поддакнуть начальству. К счастью, лифт приехал на первый этаж и оба вышли. Боря даже обрадовался, что не пришлось слушать продолжение.
У выхода из подъезда зазвонил телефон.
«Наташка» — гордо гласила надпись без фотографии. Хотя бы потому, что в одежде он видел его пока меньше времени, чем без оной.
— Ты куда ушёл? — тут же спросил она.
— Да работать надо, — изобразил он печаль. — Давай вечером.
— Хорошо, — ответила дама сердца погрустневшим голосом, который не нужно отыгрывать. Ей-то как раз хотелось поговорить после коитуса и настроение поднялось. — Рома тебе привет передаёт. Работай тогда. А я пока кухню отгенералю. Спасибо, что помыл посуду… Целую!