— Так климатическое или психотронное? — уточнил Боря и нашарив в кармане тысячу, протянул на опохмел.
— А мне почём знать? — удивился дворник, но купюру взял. — Оно по площади бьёт. Украину накрывало, Грузию поражало, Турцию периодически дрючит. Теперь вот на Сибирь нацелилось. Но пока только до Екатеринбурга дотягиваются. Иначе откуда у них там столько либеральных идей?
— Так что делать? — начинал уставать от этого разговора Глобальный.
— Что делать, что делать, — повторил дворник и сжав покрепче купюру, улыбнулся, довольный. — Бороться! А пока боремся, работаем.
— Понятно. Ну я пойду тогда, пока не накрыло.
— Ага, давай, — и дворник поспешил в сторону магазина.
Оставив в руке лишь один букет, сантехник к подъезду пошёл быстрым шагом, пока снова новости на него не свалились. Из закулисья мира самые опасные выходят. Там, где луна полая, земля плоская, а солнце всех приговорит, но не сразу, а через миллиарды лет.
«Так что помучиться ещё успеем», — заверил внутренний голос.
Только Боря ключом домофон открыл, как Леся звонит.
— Какая нетерпеливая, — пробубнил сантехник, но телефон взял.
— Боря, мне с тюрьмы сообщения шлют! — с ходу огорошила Василькова.
— Кто? Антон? — тут же уточнил сантехник, которому за последнее время откуда только не звонили. И никак не ниже, чем чины майора. Это если не учитывать, что и сам полковник Вишенка звонил. Но больше плакал и жаловался на судьбу, чем что-то внятное предлагал.
— Нет, Антона я давно заблокировала, — оповестила несостоявшаяся Вишенка. И Иванова. И если заглядывать вперёд, то никакая и не Новокурова. — Никакого в нём потенциала. Кто-то поинтересней пишет. И имя такое интересное — Григорий. Но это может быть псевдоним. Учитывая, что следом хуй прислали, я уже не уверена в оригинальности человека. Но на всякий случай удалять пока не буду, — и она добавил тише. — Пусть как улика останется. Мало ли.
— Кто-то, значит? То есть ты не уверена, что это не Антон? — попытался разобраться в ситуации Боря, сразу подумав на Хруща.
— Ну да. Вообще Антон сначала номер бабушки просил. А потом этот нарисовался, — тут голос Леси снова подскочил. — Но так красиво пишет! Я пока читала, аж вспотела вся. Думаю, отвлекусь, пока ты мне Рому доставляешь… ты, кстати, скоро?
— Да вот как раз этот вопрос и решаю, — уже поднялся на второй этаж Боря. — Я попозже перезвоню.
Без звонка и стуча Глобальный дверь и распахнул. А прямо в коридоре четыре табуретки в ряд стоит, а на них Макар Берёзович лежит, руки на груди сложив. Бледный, как чиновник, пытающийся прожить на прожиточный минимум целый квартал.
— Вот это… поворот, — не был готов к такой резкой смене картинки сантехник, но тут же рук шапку снял и на груди в почтении сложил. После чего застыл, склонив голову в минуте молчания.
Дверь от ветра позади тут же и хлопнула!
От чего Боря невольно сделал ещё шаг вперёд. Но лучше бы стоял на месте. Ведь от резкого звука записанный в покойники Макар Берёзович глаза распахнул и с кряхтением поднялся.
— Ёб вашу мать! — отскочил уже от него Боря, как от восставшего мертвеца.
Тогда как прадед всех Сидоренок с хрустом распрямил спину и потянулся, протяжно зевая. После чего добавил:
— Да ты не бойся. Просто диваны у вас неудобные. С прогибами. Толком не выспаться. А на полу валяться не могу — продует. Вот и решил распрямиться на табуретках. День-другой сойдёт, пока мебель не купим.
С кухни тут же показалась Раиса. И не замечая букета в руках, на шее у Бори повисла:
— Ты всё-таки пришёл!
— Прости, замотался, — обнял её Боря, затем букет всё же вручил, а сам разулся, снял верхнюю одежду и тут же спросил. — А где Стасян?
Ответить никто не успел, так как ответ не требовался. Просто через стену вдруг начали доноситься вполне объяснимые с точки зрения биологии звуки.
— Стасян сегодня за двоих отрабатывает, пока я спину лечу, — сказал Макар Берёзович и принялся табуретки обратно на кухню переносить. Для этого ему потребовалась ровно одна ходка. Руки-экскаваторы схватили сразу по две в одну. И судя по бодрому виду прародителя, Боря понял, что сегодня тот точно не помрёт.
«А то и на конец года прощание с Кондратием перенесёт», — тут же добавил внутренний голос, но подумать над этой темой не дали. Рая подхватила за руку и повела в комнату, где вскоре и обосновался букет в вазе на подоконнике.
— Ты цветы по городу бегал искал, да? — уточнила русая и голубоглазая девушка с улыбкой и лёгкими веснушками на носу, так уместные в начале весны.
Боря кивнул, в основном прислушиваясь к стонам за стеной. То один голос, то другой.
«Дорвался до сладкого», — пояснил внутренний голос: «А Макар Берёзович и не против. Он то ещё раньше их обеих опробовал. И отрекомендовал с лучшими пожеланиями правнуку. Вот такая свингер-пати получается. Или если до свадьбы, то мальчишник?»
Боря поморщился. Конечно, вытащить Стасяна из такого малинника будет гораздо сложнее. Как ему теперь объяснить, что надо планку понизить с двух симпатичных, голодных и холодных студенток до пухленькой, но весёлой и перспективной Леси?
Раиса тут же улыбнулась, настроившись на «радио любви» и сама начала в щеку целовать, потом в ухо, потом к губам прикоснулась пальцами.
— Что? — повернулся к ней Боря.
— Как что? — не поняла девушка. — Целоваться давай! А потом обедать пойдём… через полчасика.
— Целоваться? — задумался Боря. — Не, я пока занят. Надо ещё в пару мест заехать. Да и обстановка… не подходящая.
Тут в стену буквально начали долбить и всё ритмично, с довольными стонами. Вроде и не говорят ничего, но сразу слышно — заняты люди.
— Так ты у меня скромный? — улыбнулась Рая, поняв отказ по-своему. — Что, снова хочешь ночи дождаться, чтобы разойтись как следует?
«Да что же той ночью-то было?» — попытался вспомнить Глобальный, но мозг заблокировал этот участок памяти.
— Ага, — ответил что-то нейтральное Боря и пятёрку из кармана достал. — На-ка, в магазине на вечер что-нибудь возьми.
— Но Стасян уже весь холодильник едой забил!
— Ну тортик, там. Я не знаю. Лучше ведь когда есть что поесть, чем когда нет ничего пожевать. Пустое брюхо к учению глухо, как говорит Макар Берёзович.
Тут Рая чуть потупила глазки и спросила тихо:
— А можно я себе… колготки куплю?
— Да хоть… двое! — тут же ответил сантехник и в задумчивости переспросил. — Или они — пара?
— Пара, как и мы с тобой, — заявила она, снова взяла его за руку и повела на кухню. — Тогда пойдём кушать.
Стол быстро начал заполняться кулинарными изысками: курица из духовки, пюрешка-толчёнка с котлетами, салаты различные, в том числе и с кальмаром, соленья. Боря вдруг понял, что ест, не в силах остановить ложку. И наполняется любовью на глазах. Это не осточертевший чай с печеньками и не заваренная лапша быстрого приготовления.
А Рая только сидит и глазами на него влюблёнными смотрит. Глаза те ясные и искорка совсем не потухла, только подугасла, но буквально до вечера. А ночью такое ему устроит, что страшно представить.
«Тогда уже Стасян покурить выйдет», — тут же добавил внутренний голос и Боря вдруг замер.
Глядя на Раю, он понял, что не может больше ничего от неё скрывать. Вот вообще ничего.
— Рая, нам надо поговорить, — начал он издалека.
А она только кивнула:
— Говори.
— У меня будут дети…
— У нас будут дети, — поправила она легко, не меняя лёгкой улыбки.
— У нас — тоже… Наверное. Но ты не понимаешь. От меня беременны… ещё несколько женщин.
«Плюс-минус две», — тут же напомнил внутренний голос.
— И я… должен быть отцом. До последнего, — стойко добавил Боря, морально приготовившись к истерике на словах или получить поварёжкой по лбу на деле.
Тут Рая снова кивнула, чуть вздохнула и ответила неожиданно тихо и почти смиренно:
— Я понимаю, что у тебя в городе и до меня жизнь была. Ни ты, ни я не можем на это повлиять… Ты ведь не сегодня детей нажил?
— Не сегодня! — ответил Боря, едва слезу не пустив от потрясения.
Мало того, что выслушали спокойно, ещё и поняли, а судя по виду, даже — приняли. А что с ним сегодня было, лучше вообще не рассказывать. И это только до обеда. А день ещё не закончился.
— Ну вот и хорошо, — так же спокойно добавила Раиса. — Тогда доедай и дуй по своим делам. А вечером мы продолжим наш разговор.
— Рая, я не могу от тебя ничего скрывать! — снова взвизгнул он, готовый руки этой женщине целовать и ноги заодно, но уже вечером.
Сразу всё не успеет.
— И какие у тебя ещё секреты?
Глобальный кивнул и выложил всё как есть:
— Батя на меня такие долги повесил, что хоть каждый год по миллиону отдавать, а расплачусь только в том случае, если доживу до возраста Макара Берёзовича.
— Да уж уда два ведра, интеллигент на босу ногу! — тут же донеслось из зала. — Я-то ещё царизм застал и помню времена, когда крестьян на лечение в Париж от бешенства всей областью отправляли… Ну как помню? Отец рассказывал! Его-то волки не кусали. Боялись. Но соседей кусали — случалось. Потом, правда, поближе направлять стали покушенных, в Одессу. А нынче у вас экология не та. Шансов — ноль.
— Так уж и не та? — крикнула ему Рая в комнату.
— Но что ни говори, а с такой женой — шанс увеличивается! — крикнул в ответ прадед. — Держись Раи, Боря. И не пропадёшь!
«А хорошие сейчас слуховые аппараты выпускают», — невольно отметил внутренний голос.
Девушка тут же взяла его за руку и добавила:
— А как иначе? Ведь у каждого есть право на счастье.
— Но я же в долгах как в шелках! — никак не понимал, почему она не отступает, сантехник. — Без права на банкротство.
— Ну, не ты, а мы, получается, — ответила она, не отнимая руки. — Да, Борь?
— Ну… так выходит, — прикинул сантехник, которому никак не давали нормально поработать.
А она подошла, обняла и тихо так добавила:
— Не горюнься! Я с тобой. Что-нибудь, да придумаем.