— А что? Есть идея? Это ж денег тьма надо!
— Ну если добавишь, то даже реализацию организуем, — ответил сын и на купюры топорщиеся из куртки отца посмотрел. — А единственное, что я насчёт денег понял, так это то, что их никогда не бывает достаточно.
Оба вернулись в автомобиль, притихли, глядя на обгоревшие доски и обугленный остов.
— То есть ты сейчас серьёзно? — уточнил отец, прикидывая так и этак.
— Давай оба подумаем, как следует, — предложил Боря. — Ты же мужиков толковых среди автомехаников знаешь. И автоэлектриков.
— У нас таких в гаражах хоть жопой жуй, — кивнул отец.
— Ну вот, а кондёры заправлять даже сам умеешь. Ну и лавку по продаже автомелочи поставить можно. И колёс… чего стесняться? Шины всем нужны. Когда пробивает по трассе, не у всех «бананы» есть. Чтобы доехать. А тут, считай, доехали. Сразу. Яна один хер фуры херов с Китая гоняет. Пригонит и фуру шин.
Батя нос почесал, задумался:
— Не, ну так-то да!
— Ты только представь, — и Боря как давай показывать, махая руками перед лобовым стеклом. — Вот тут, с левого края автомастерская и склад автопродукции. Посередине стоянка. Для разных авто, в том числе и грузового транспорта. Так как шины на фуры тоже пригнать не проблема. Проблема реализовать. Короче, посередине гостинку поставим.
— Ага, «две звезды и три пизды, одна рыжая», — буркнул батя, тут же придумав название.
— Зря смеёшься, — укорил сын. — За гостинкой твой домик смотрящего стоять будет. А вот тут справа — общепит. И ты на все три точки роста единственный хозяин. Ходи с важным видом, баню ещё себе поставишь кости греть. Считай, бизнес тебе «под ключ» сделаю, чтобы дни от пенсии до пенсии не считал и по северам не мотался. Лучше людей найди подходящих, да контролируй под боком работу этих лентяев. А сам внуками занимайся. Козу там им заведи или собаку для начала.
— А что, уже намечаются? — тут же вытянул лицо батя, которого уже сделали дедом, но чтобы «двойным» — такого ещё не было. Первый опыт намечается.
— Да скоро внуков у тебя будет столько, что можешь сразу тут всех пристраивать, — рассмеялся Боря. — Согласно квалификации. Я-то всё равно со всеми не справлюсь. А ты вроде как направляющая рука. Кого на что выучишь, тем и поможет.
Посмеялись. Батя даже слезу пустил. Тут же вытер. А затем решил, что всё это — шутка.
— Ой, Боря, да иди ты нахер! — тут же свернул он этот разговор, задав конкретное направление. — Поехали уже к матери твоей. Соскучился по Галине Константиновне, страсть! Лучше шубу ей куплю. Напомню, что Глобальная. Или на юга смотаемся глобально отдохнуть.
— Бать, но там же однушка.
— Что, вдвоём тесно, что ли? Ты же там, как я понял, всё по последнему слову техники оборудовал. Весь мир и так тесный и ютится. Неужто мы вдвоём с ней не поместимся там?
— А внуки?
— А к внукам сами приходить будем!
Боря спорить не стал. И повёл автомобиль в город, затем завёз отца к квартире матери. Звонить в домофон не стали. Сюрприз решили сделать. А поднявшись на лифте на искомый этаж, сын даже своим ключом открыл. Всё-таки официально по-прежнему — его квартира.
Распахнув дверь, батя застыл на пороге с букетом цветов. А Боря — с тортиком. Сюрпризы должны быть приятные и желательно съедобные, ну или хотя бы красивые.
— Гальчонок, ну наконец-то! Я уж думал, ты совсем в магазине том пропала! — вдруг выскочил из комнаты мужик голый прямо перед ними и в маске мальчика-зайчика. И даже успел эффектно прокрутить хоботом нижнего слоника, пока у всех троих от этого действия челюсти не отпали.
Все трое не ожидали. Но каждый — разного. Боря, что мать личную жизнь наладила. Пётр Иванович, что жена изменяет, пока он там на грудь реабилитолога надеялся при исцелении, а Болеслав Дубов, что вместо женщины с пакетами, двое неизвестных в квартиру ворваться.
Не ожидала гостей и сама Галина Константиновна. Ныне Глобальная, а ранее — Дубова. Как ещё ранее — Парасолькина, но на пару месяцев и лишь бы попробовать. А как первого мужа бросила, когда не понравилось, так на Болеслава Дубова и напоролась. И от того ДТП судьбоносного Дуня и получилась. Но судьба дала лихой изгиб, карма отыгралась и на этот раз бросили уже Галину. С дочкой трёх лет. Так как не понравилось уже Дубову. Тогда на арену жизни и вышел Пётр Иванович Глобальный, вручив даме цветы, а ребёнку своё имя и ещё одного завели до кучи, чтобы сплотиться. По итогу Боря вырос, узнав о том, что сестра сводная только к совершеннолетию, когда сам отец убыл на севера за длинным рублём, а мать отбыла в Италию, где тоже не понравилось. Вернулась. Но как оказалось лишь затем, чтобы снова попытать счастья с вернувшимся же в город Дубовым.
Сам Дубов был человеком простым. Выйдя из запоя и даже побрившись ещё пару недель назад, он сидел на кухне в майке алкоголичке, и раздумывал кому бы продать последний не пропитый на съёмной квартире предмет быта — телефон, как ранее пропил телевизор, шкафы, диван и кухню на этой и прошлой квартире, откуда следовало немедленно бежать.
Но говорят, жизнь даёт второй шанс многим. И через этот же телефон вознамерившись поставить последний лайк своей бывшей любви в школе Ленке Соколовой, он как обычно прокручивал ленту одноклассников, когда неожиданно подсветилось новое имя — Галина. А ей всего-то и стоило, что фотографию в новой квартире выставить, когда от тоски выла, что на Восьмое Марта даже сын не поздравил, а муж как в воду кинул.
Болеслав Дубов, не будь дураком. Тут же и поздравил, и вообще не скупился на комплименты ни ей, ни дочери, которую тут же решил увидеть. Так как по заверению той же Галины, дочь тоже жила в отдельной квартире и уже сделала его дедом.
Когда он явился на порог в бритом виде с дешёвой хризантемкой в руках, Галина почему-то бить не стала. Сработал принцип «кто прошлое помянет, тому глаз вон». И обе были не настолько образованы, чтобы знать вторую часть присказки «… а кто забудет, тому оба». На этой теме и сошлись. И почти две недели Дубов не пил, не курил и даже игрался с внуком, побывав на обеих квартирах и приценившись к материальному благополучию.
Дело оставалось за малым — усыпать бдительность, а затем накинуть на бывшую жену и дочь петлю анаконды и начать потихоньку выжимать из обеих всё материальное. Ровно так же, как поступил восемнадцать лет назад. А затем снова сбежать к новой пассии, которую обязательно найдёт за это время, подарив ту же хризантемку и перед свиданием тоже гладко побрившись. Ведь женщин в России много, а он, как чистый изумруд, один. И его ценить должны.
Но и Пётр Иванович, ни Боря о том, что перед ними дрочистый изумруд, даже не догадывались. И когда перед ними в полутьме прихожей выскочил голый мужик в маске, размахивающий хозяйством, сантехник и электрик сработали на рефлексах.
Так Боря засандалил тортом в морду мальчика-зайчика, лишив зрения предполагаемого грабителя (в чём по сути был прав на подсознательному уровне), а затем прописал успокоительное: сначала под дыхло, а после добавив с колена в область лица. Тогда как Глобальный старший включил основной свет в прихожей, повесил букет на вешалку и следом наступив на грудь ботинком, уточнил:
— Ты чьих будешь, зайчик-попрыгайчик?
— Сидел бы с такой «морковкой» дома и горя не знал, — добавил Боря, снял маску с семейного рецидивиста и прижав его следом к стене, уже хотел добавить по лицу для профилактики. — Но нет же, попёрся геройствовать!
Рука занеслась для удара. Но тут батя добавил:
— Слушай, где-то я его уже видел.
— Уверен?
— Да… немного похож на утконоса, правда, но точно либо в «Последнем Герое» участвовал, либо на плакатах висел. Только не помню, предвыборных или «их разыскивает полиция». Умой его! Не могу рассмотреть в креме.
— С радостью! — добавил Боря и подхватив вторженца под руку, потащил по полу коридора к ванной, по пути как следует приложив головой о дверной проём. Затем повторив плечом.
За этим занятием их и застала Галина Константиновна.
— Что вы делаете? — раздалось позади Петра Ивановича, но жена почему-то не к нему на шею бросилась, а лишь пакеты бросила. А затем его отодвинул и протиснулась в выкриком. — Болик!
— Болик? — повторил Боря, разглядывая отключившегося «семейного предшественника».
— Болеслав! — бросилась к нему мать, даже не подозревая, какой план для неё и родной дочери подготовил Дубов.
— То есть это чмо Дуня папой называла? — бросил его Боря как есть, распрямившись.
— ЧТО⁈ — тут же вспыхнул Глобальный-старший в прихожей, так не разогреваясь ни до, ни после по жизни. — Что ты сказал⁈
— Дуня… папой… называла, — медленно повторил Боря, понимая, что сболтнул лишнего, нащупав как мастер восточной медицины ровно ту уязвимую точку в организме родителя, в которую нарочно не попадёшь.
— ГАЛЯ! — крикнул он, багровея лицом. — ЭТО С ХУЯ БЫ ЭТО ЧМО ВДРУГ — ПАПА⁈
Боря мгновенно оказался между матерью и отцом. И решив, что в этот момент лучше подвинуть Глобального-стершего подальше, просто подхватил его на плечи и вышел с ценным грузом на лестничную площадку, не смотря на дёргающиеся ноги.
— Да я ему ебало сейчас разобью! — уверял отец, даже повёрнутый вверх ногами. — Вот же пидор шерстяной! Вспомнил, блядь!
— Разобьёшь… успеешь, — успокаивал его Боря, унося уже вниз. Этаж за этажом. Подальше от скандала.
«Всё-таки только реабилитацию прошёл», — напомнил внутренний голос.
И чем ближе к выходу из подъезда они спускались, тем тише кричал и меньше обещал Пётр Иванович.
Когда оба оказались на улице, Боря поставил отца на ноги и смахнул пот со лба. А батя принялся обстукивать себя по карманам в поисках сигарет, чтобы успокоиться, но вспомнил, что давно не курит. Вместо этого извлёк из кармана пачку денег и без всяких сомнений вручил сыну.
— Ты это… бери всё нахуй! — начал он вроде сгоряча, но останавливаться и не планировал. — Ты у меня умный почему-то. И всё как там планировал, так и делай! С домиком этим ёбанным, с мастерской и кафе… Добавишь, да? Я это… это самое… верну всё… ебись оно конём!.. Ну, не сразу, но со временем точно.