Погрузив раздутого охранника следом в карету скорой помощи, фельдшер внесла хоть какую-то ясность:
— Укольчик я сделала. Отёк пройдёт. Но трахею зашивать надо. В краевую отвезём, там разберутся… Поехали, Коля?
Боря кивнул и попытался вручить следом взятку хотя бы фельдшеру, но водитель, едва взглянув на Аглаю, тяжело вздохнул. А переглянувшись с Николаем, всё поняла и участник бригады скорой помощи. Они молча погрузились следом и включив проблесковые маячки с сиреной, отбыли в сторону заката.
На крыльце осталась лишь Аглая и мужики.
— Боря, ну его нахуй! — подытожил общее положение дел Стасян. — Пойдём лучше накатим. Всех больных всё равно не перелечишь.
— Слава богу, поводов выпить теперь предостаточно, — тут же поддержал его Шац и вручив Боре следом автомат Калашникова складной образца 1974 года, первым пошёл ко входу в ресторан.
Глава 7День рождения — грустный праздник-6
Боря с удивлением посмотрел на АКС-74У, повертел. Даже в двадцать лет мужчина остаётся мальчиком и глаза горят, когда в руки попадают такие игрушки.
«Вот это я понимаю — подарочек!» — восхитился внутренний голос, пока хозяин отстёгивал рожок и убедился в наличии патронов. Но тут же уточнил: «Ну всё, теперь точно дом надо строить. Где ты ещё сейф под такое оружие оставишь?»
Пока внутренний голос рассуждал о каких-то мелочах жизни, сам Глобальный прикинул, что всё не так уж и плохо: с раненным разобрались, теперь только веселиться, да гулять.
Вернувшись в ресторан, Боря посмотрел на опустевшую барную стойку. Бармена увели в Малый зал на реабилитационные меры после всех стрессов. А ему теперь надо ставить кого-то на пост, пока случайные люди до «Джека Валерьевича Дэниэлса» не добрались, как в последнее время называется этот напиток после импортозамещения. Поговаривали даже, что кто-то в селе Старые Петюхи собирается наладить собственное производство (Стасян не даст соврать). Но пока не ясно на что клеить акцизы.
Но кого ставить? Охранник выбыл, а самого бармена скорее сопьют за компанию с Кишинидзе (Да хотя бы сам Арсен постарается!), и ещё троих сотрудников как корова языком слезала.
— Ой, да идёт оно всё лесом, — пробормотал Боря и уже собирался вернуться в Малый зал, как зазвонил телефон.
Глянул на дисплей, а там — «Кира Князева». Пришлось завернуть за барную стойку и положив автомат под полу, ответить.
В такой день нельзя игнорировать.
— Ало.
— Боря! Забери меня отсюда! — тут же раздался требовательный женский голос на грани отчаянья.
Чтобы сразу понял, что не ноготь сломала, а дело серьёзное.
— В смысле забери? — не понял Глобальный и честно признался. — Я никак не влияю на Израиль. Но думал, ты меня с днём рожденья поздравить хочешь.
— Да я с тобой готова хоть каждый день рождения справлять! — сорвалась на истерику Кира и выдала. — Я же только с тобой и жила, считай! Только с тобой человеком себя почувствовала. Разбудил ты меня, понимаешь?
— А ты спала? — отложил автомат Глобальный, сунув его между ящиком с запасной посудой и пачками с зубочистками и салфетками.
— Я вообще не жила! — хрипло добавила девушка, по глупости сменившая ПМЖ, но ещё не гражданство. — Вернуть всё хочу. И вернуться. Дом же не продал ещё?
— Да нет, вроде, — ответил Боря, который как риелтор в последние месяцы был откровенно плох. После сделки с домом Битиных, которая обернулась благом для семьи Кишинидзе о рынке чужой недвижимости меньше всего думал, но свою активно развивал. — А что случилось-то?
— Как что? Я из этой комнаты-убежища и не вылезаю, считай. Сирены каждый вечер. Не погулять толком. Вокруг одни евреи и арабы на рынке, а израильтяне-то где? А ещё мне своих родных продавцов хочется. Ну, китайцев и азербайджанцев хотя бы, — принялась жаловаться Кира. — Да и Зина постоянно где-то на заданиях по пустыням бегает. А как возвращается, так всё в песке. Рюкзак, форма, обувь, всё нём. Не человек, а фримен какой-то. Он повсюду: на ковриках, на подоконниках, в постелях, в ванной. А у неё глаза блестят, как будто на жаре переплавилась. Ты же знаешь, что стекло из песка делают? И мне с этим стеклянным терминаторам на ночь глядя даже поговорить больше не о чем!
— Да вроде помню что-то такое, — ответил Боря и снова честно признался. — Но в чём проблема? Бери, да приезжай. Дом на месте, от гражданства ты не отказывалась. Твой чайный бизнес из руин всегда поднять можно, вроде. Что мешает-то?
И тут ему задали самый неожиданный вопрос:
— А ты… будешь меня ждать?
Глобальный вдаль посмотрел. Перед собой прямо. Но в себя погрузится не успел. Из коридора уже Стасян рукой машет. И кулак показывает. Если срочно к гостям не вернуться, то могут и по печени прописать.
Боря ему главное машет в ответ, отстань, мол. Сейчас приду. А тот только языками жестов в ответ показывает, что очень он им нужен там… Пока совсем не забыли.
— Приезжай, конечно. Как смогу, встречу, — бросил Боря в трубку торопливое и поторопил ситуацию, которая и так висела не волоске. — Мне пора бежать. Всё, Зине привет! Надумаешь лететь — напиши.
— Еду! — тут же решилась Князева и утерев слёзы, отложила телефон и принялась собирать вещи.
Она сюда прилетела в Мёртвом море купаться и под пальмой о высоком читать. Да вот хотя бы «Войну и мир», ироничных-то детективов не достать. А ей что по итогу? Коврики за солдаткой по три раза на дню вытряхивать приходится и самой у арабов сала в чёрном пакете просить и свинины кусок на кости, чтобы самой же борща сварить и самой же употребить с их кошерной, но русской водкой. А так каждый день и спиться не долго. В то время как Мёртвое море от неё близко по карте, но так туда и не попали ни разу. Зато только и слышит «завтра» «потерпи, зай, меня вызвали», «да вот сейчас с теми на западном берегу разберёмся и обязательно отдохнём», «не, завтра там ураган обещают».
Сколько можно это терпеть? Конечно, надо домой возвращаться и нормальную семью заводить, а не надеяться на подруг и им же подчиняться. И задело Киру Князеву озарение, как клеймо корову на ранчо. И не мила ей больше была ни клубника круглый год, ни хумус заморский, что здесь чаще чем хлеб употребляют, но родной Бородинский или Ржаной с грецким орехом заменить в сознании просто не может.
«Наверняка схожие мысли и у Макаревича», — подумала она и решительно подвинула к себе ноутбук, чтобы билеты заказать. Но не сразу и со скидкой побольше, так как опыт полезный от местных мимо неё не прошёл. А теперь время удачное подгадать надо…
Сам же Боря, засунув рожок в холодильник к охлаждаемому пиву, вернулся в Малый зал, так и не осознав, как мало слов надо, чтобы раскачать одинокую неуверенную женщину.
Обстановка внутри изменилась: играла музыка и две красивые девушки танцевали восточный танец напротив шеста для стриптиза, который Боря решил оставить от прошлых хозяев.
В хозяйстве всё пригодится.
Шоу-программе внимали все с интересом. Только Дуня ладони расправила, одной рукой прикрывая лицо маленького Пашки на детском стульчике, а другой создав блок перед мужем.
За семьёй глаз да глаз нужен!
Но ладони сестры были не слишком широкие. И Алексей делал вид, что смотрит в салат в тарелке, а сам склонился над рукой и спокойно себе поглядывал на объёмные титьки с флажками и танец живота из-под мизинчика супруги.
Оставшиеся официанты уже заставили стол по полной, и гости кушали, ни в чём себе не отказывая. Первым делом Боря заметил с края стола Илью и Ирину Олеговну. Психолог пилила ножом фаршированного сыром с чесноком кальмара, поглядывая на шоу лишь краем глаза. Большой грудью и жирным пляшущим во все стороны животом её было не удивить. Всё-таки дома была скакалка и попытки заняться спортом нет-нет, да посещали её на выходных.
Она больше привычно сосредоточилась на работе и объясняла бармену что-то своё:
— … Илья, вам просто нужно выйти из зоны комфорта и попробовать что-то новое, — расслышал Борис, подходя к столу.
— Выйти? — удивлялся накативший сразу раз, другой и третий бармен. — Да как, блядь, в неё уже попасть⁈
Первое выступление заканчивалось, музыка затихла. И при приближении Глобального Вишенка тут же подскочил с рюмкой в руке.
— О, Боря пришёл! — и постучав ложкой по рюмке, полковник дождался тишины, заявив всем и каждому зычным голосом добровольно-принудительное. — Ну давайте уже, за Бориса первый тост! А всё, что было до этого… обнуляется!
Кишинидзе тут же приподнял голову от кулака, который держал на столе вместе подставки под лоб и сонно возмутился:
— Как это… как это… отменяется?.. Я протестую!
Но говорил он это так долго, словно боролся с засасывающим его болотом. И в этой нелёгкой битве один на один его никто не расслышал. А Бронислава Николаевича расслышали все. И многие подняли фужеры и рюмки, рассчитывая на длинный тост.
Но Вишенка был как никогда краток:
— Ну, за то, чтобы хуй стоял и деньги были!
Стерпеть этого Арсен уже не мог. Тут же ударив по столу кулаком, он подскочил и возмутился снова:
— Как можно! Одни тут титьками трясут… а мне с края не видно. Другой тосты режет, как… лаваш кинжалом. А где же о душе разговоры? А о крепком здоровье где? Не-е-ет, так дело не пойдёт. Вот как надо!
Часть гостей уже выпила, часть прислушалась. Удивился и полковник, как это его младший по званию перебивает. Но Арсену было уже всё равно. Решительно взяв бутылку вина с предварительно вставленном в неё штопором для удобства, он тут же начал её открывать, чтобы исправить ситуацию в пользу мира и добра.
— Щас…щас… щас… — повторял Кишинидзе со строгим интервалом, которому мог маятник позавидовать.
Тут надо заметить, что слева от него сидела супруга Кристина, что ещё совсем недавно была Мергенштольц, но ощутила бабушкин зов крови по Родине. А справа — Вишенка. Та, что Елизавета Валерьевна. Супруга полковника.
Свою супругу Арсен любил больше. А полковника супругу даже не пробовал… любить. Во-первых, по статусу не положено. Во-вторых — не его тип. Потому поднапрягшись как следует, капитан тут же вытащил пробку, махнув локтем в правую сторону.