Вишенка бросил через плечо:
— Располагайся, Боря. И можете раздеваться. Салон с подогревом. Градусов двадцать будет держать. Розетки включены. Генератор работает исправно. Всё зарядим. Можешь зарядить телефон. Аккумуляторы заряжаются. Телек, правда, барахлит. Я честно говоря, его ещё не включал с момента первой проверки.
Стянув робу и оставшись в майке и джинсах, Боря уже как следует осмотрелся: столик, вокруг него мягкий диван с плотной обшивкой, холодильник встроен прямо в корпус, не скачет на качке, есть умывальник-посудница и разные отделы под кухню. Работала даже СВЧ-печь! А от решеток вентиляции начинало дуть тепло.
«Вот это катер так катер!» — восхитился даже внутренний голос.
Но что более важно, в носу был отсек со спальным местом на пару человек. А неподалеку от него дверь вела… в душ.
— Там же и толчок. Биотуалет, — прояснил Вишенка и тут же предложил Лаптеву. — Сварганишь чего?
— А то! — ответил Роман Геннадьевич и мгновенно превратился в кока, включив плитку на газе на одну конфорку.
Боря присвистнул и робко присел с края стола. Прекрасно понимая, что вокруг набор благ, о которых многим только мечтать.
— Вода в душе уже нагревается, — снова крикнул Вишенка. Так как из-за шума моторов, что разогнались на всю, было недостаточно слышно друг друга. — Забор идёт снаружи. Но я с берега наливать не стал. Вот поглубже заплывём, там чистенькой наберём. Помоемся с дороги.
— Само собой, — пробормотал Лаптев, принимаясь жарить яичницу с колбасой.
— Помочь чем? — спросил Боря, не зная куда себя деть.
— Да не, отдыхай пока, — отмахнулся тот, но честно предупредил. — Завтра картошку будешь чистить. Уху будем варить.
Интереса ради, Глобальный подошёл к рулевому. Капитан корабля уверенно пялился в водную гладь. И темнота не мешала фонарю просматривать всё на сотни метров перед собой.
— Хороший обзор, — сказал Вишенка и вручил руль Глобальному. — На, порули. Переоденусь пока.
— А как? Чего делать? У меня водительских прав на лодку нет.
— Да какие права? Просто ровно держи! Мы же не по реке плывём. Тут только вода на десятки километров вокруг. Ночью редко кто плавает. А если какого браконьера раздавим, так только спасибо скажут. Но… следов лучше не оставлять. Что случилось на рыбалке, остаётся на рыбалке.
Раздумывая над тем, шутит на этот раз или нет, Боря с гордым видом держал штурвал, который по сути был довольно большим металлическим рулём из нержавейки.
И вокруг этого большого металлического колеса располагалось обилие мало понятных приборов и датчиков на панели управления, которая регулировала жизнь на катере. Поглядывая на монитор, который должен был фиксировать рыбу, Боря понял, что тот многозадачный. И конкретно сейчас подгрузил карту и точно определяет их местоположение по спутнику. А ещё техника показывал юго-восточный ветер и уверяла, что за бортом шестнадцать градусов, тогда как температура воды всего двенадцать.
В салоне же были комфортные плюс двадцать три. И стянув следом майку, Боря понял, как сильно устал с дороги. Тепло расслабляло мышцы, напала зевота. А при мысли о горячем душе даже есть расхотелось.
— Газа полный баллон, — тем временем донеслось от проверившего всё Вишенки. — Несколько дней вообще можно обходиться без костра на берегу. Но на берегу сейчас классно. Комара ещё нет. Но ночевать там холодновато пока. Особенно с утреца.
Подруливая одной рукой, Боря теперь сидел в мягком кресле капитана и смотрел на воду, как на дорогу. Эхолот показывал ему структуру дна и не давал сесть на мель,
Вздумай та появится в водохранилище, а внешние сонары предупреждали о столкновении с брёвнами и другими кораблями, если бы таковые появились поблизости. И всё же он с непривычки, (да ещё в тёмное время суток), старался не выпускать из вида подсвеченную воду, постоянно глядя в синие воды, где глубина наверняка уже перевалила за сотню метров.
По салону уже пахло яичницей, масло скворчало, кок что-то строгал на разделочной доске. А Вишенка посетил биотуалет, проверил душ и объяснил:
— В советское время на Ангаре был сооружен один из крупнейших каскадов ГЭС. Это Иркутская, Братская, Усть-Илимская и Богучанская. Соответственно, все они располагаются на водохранилищах. И вырабатывают до жопы электроэнергии даже сейчас. Ведь предполагалось, что вся она пойдёт на заводы, которые построят от Байкала до самого Приморья. Но что-то пошло не так. И вместо заводов мы получаем лишь рост тарифов от советского наследия. Но есть и положительные моменты.
— Это какие? — уточнил Лаптев, уже подставив сковородку на подставку на столе и дострагав салат на доске из огурцов с помидорами.
— Зато китайцам мы продаём нашу чистую как слеза младенца электроэнергию со скидкой. А они нам в ответ… ну вот это самое… безвкусное и суют, — объяснил ему Вишенка и отобрал остаток китайского огурца, но прожевал его без аппетита. — Короче, мужики. Сквозного судоходства по Ангаре нет для крупных кораблей. Река судоходна для них лишь на отдельных плёсах и водохранилищах. При этом по реке сплавляется очень много леса. Но в сторону Сибири. За то, что прилетит к нам бревно в бок на крейсерской скорости, и до берега доплыть не успеем, можно не переживать. Максимум, что может случиться, это сетки винтами цепанём. Но на глубине их не ставят. А к берегу мы стремиться не будем. На глубине заякоримся и переночуем.
Забрав у Бори штурвал, он отправил его мыться первым с одним единственным пожеланием.
— Там как зайдёшь, всё интуитивно-понятно.
Решительно шагнув за небольшую створку, подсвечиваемую своим собственным светом, Боря понял, что душ и биотуалет поместились в довольно небольшом пространстве, полностью отделанным пластиком и прорезиненным для комфорта. Поскользнуться босиком было сложно даже на ходу.
Температурный датчик на душе показывал пятьдесят пять градусов.
— О, класс, — тут же забрался в душевую Боря, не став ничего добавлять или убавлять.
Всего одна кнопка включала запуск душа, плотность которого нельзя было регулировать. И по включению вода мощно ударила в темечко. Но затем Глобальный расслабился. Не кипяток лился и не как из-за борта. И на том спасибо. А погреться и немного попариться не помешает.
— Ух! Хорошо то ка-а-ак! — вырвался невольный вздох.
Катер замедлился, капитан явно сбросил скорость. Затем моторы вовсе заглохли. Послышался плеск якоря. А больше ничего не слышал. Струи уносили усталость и скованность. Боль в натруженных мышцах исчезала.
Из душа Боря вышел другим человеком. Пару мгновений посмотрел на капитана, потом на кока. А те встречали его заставленным столом и пластиковым стаканчиком в протянутой руке.
— А есть что попить? — только и спросил Глобальный, не слишком то понимая зачем пить коньяк натощак.
— Ты хотел сказать — запить? — уточнил добродушный Лаптев, но следом подцепил в холодильнике лимонад. — Держи!
— Ну мужики… будем, — тем временем произнёс самый короткий из всех возможных тостов капитан и осушил до дна.
Решив, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, Боря выпил следом. А затем с аппетитом принялся за самую вкусную в своей жизни яичницу, а впредь игнорировал любые попытки начислить вторую.
Когда вилки заскрябали по дну и пришла блаженная сытость, мужики отвалились от сковородки и некоторое время смотрели перед собой. А затем Лаптев ушёл в душ, а Вишенка кивнул Боре на нос лодки.
— Иди, отдыхай. Рулил весь день. И этот пусть спать ложится. А я пока снасти проверю и всё такое. Но смотри, утром разбужу ещё до рассвета!
— Договорились, — ответил Боря, улёгся поверх довольно жёсткого транспортировочного матраса, укутался в старое советское одеяло, колючее как ёж и мгновенно отключился.
Первая фаза рыбалки была успешно пережита.
Глава 19Рыбалка с комфортом-2
Боря разомкнул глаза, потянулся и понял, что рядом плотно прижался Лаптев. Не то, чтобы нарочно. Просто в спальное место на двоих было рассчитано скорее на японцев. А двое широкоплечих славян влезали уже с трудом.
«Ну, про дюжину мужиков, Вишенка, конечно, набрехал», — тут же прикинул внутренний голос: «Но если двое спят, двое моются и в туалете, а остальные восемь бодрствуют, то можно уместить всех на катере».
Послушав тишину с минуту, периодически прерываемую храпом в отдалении, выспавшийся рыбак выбрался из спального места и огляделся. Храп доносился из-за стола, где в положении сидя спал Бронислав Николаевич. Перед ним на столе были разложены чехлы от ружья, удочек и спиннинга, но самим снастей в поле зрения не наблюдалось. Зато весь стол был заставлен бутылками.
— Вот это я понимаю, проверил снасти! — невольно высказался Глобальный, разглядывая не столько сползшую по сиденью фигуру, сколько разнообразие выпивки: ром, текила, коньяк, водка, пиво и… маленький кусочек хлеба с хвостом сайры поверх.
— А чего ты хотел? — заворочался, поднимаясь и Лаптев. — Человек попал в сложную жизненную ситуацию.
— Когда успел? — не понял Боря, пытаясь разыскать еду на столе или у стола, но разыскал лишь длинную стеклянную шпагу с остатками коньяка на дне необычной ёмкости.
— О, это интересная история, — подошёл к столу Лапоть. — Она началась с того, что он вчера в сумку со снастями сунулся, а там записка «прости, Броня. Мы всё пролюбили. Вот — аванс». И текила с ромом вместо снастей. Он тут же за удочкой полез, а там только водки бутылка. Тут-то он и вспомнил, что эту сам сломал, когда сома на два метра тянул или сам себя за ремень зацепил, закидывая. Детали рознились. Но самое интересное началось, когда ружьё решил проверить. Сунулся, а там эта шпага подарочная. А он так репу почесал и говорит: «Это я, выходит, генералу Дронову ружьё вместо этого подарил?».
— То-то за полгода ни одной проверки! — на миг очнулся Вишенка, решительно поднял руку, но это обрушило весь баланс усидчивости, и он тут же сполз под стол, поражая мужиков своей гибкостью.