— Нет уж, позвольте. Не надо мне ничего царапать, мне сегодня с отцом моего ребёнка на свидание идти.
— Так вы сами шлюха, получается! — проанализировала Дарья. — И мужа, и мужика вам⁈ Рот порвётся!
— Ой, вы не так меня поняли, — вздохнула возмущённо Наталья. — Там совсем всё по-другому было.
— Детали вашего пиздострадания мне не интересны. Увольте.
— А не пошли бы вы тогда на кол? — тут же предложила Наташка. — Это ведь единственная штука, которую вы оседлаете по итогу!
— Нет уж, вы первая идите, — возмутилась Дарья. — Вам даже маршрут настраивать не придётся. И давайте я лучше вам сначала лицо разукрашу на встречу, чтобы точно признали!
— Это уже насилие, смею заметить!
— Никакого насилия. Просто косметические услуги… Бесплатные.
— Обойдусь! — топнула ножкой Наташка, да так, что Боря услышал.
Но глаз не открыл. Для него этот образ воплотился землетрясением у берега моря, и волны поднялись.
Побежал от них, сверкая пятками.
— Иди, иди, курва крашенная, — тем временем продолжал звучать голос Дарьи.
— Это мой натуральный цвет волос! — возмутилась Наташка.
— Всё равно мужика я вам не отдам.
— С какой стати? Ваши-то нюдсы в галере есть?
— Сейчас сделаю!
— Хамка!
— Я забочусь, значит мой, — отрезала Дарья и угрожающе добавила. — Проснётся, тогда и сам выберет, где ему лучше!
Голоса затихли. Миром вновь овладела тишина. Боря даже бежать перестал. Обернулся — стихли волны. Чайки только крабиков собирают на закате. Красота.
Но тут другой голос раздался. Мужской, хрипловатый, но помоложе.
— Боря, ты как?
Глобальный пожал плечами, показал на чаек, вздохнул. Нормально, мол. Но по ту сторону словно не расслышали ответа.
— Я думал первым тебе сообщить, — заявил Егор. — Как узнал где ты, сразу сюда. Берегиня у тебя что надо. Вежливая. Ну так слушай… Дела у нас на работе приключились. Нарочно не придумаешь. Начальника ограбили. Тот, недолго думая, заявление написал в полицию. Те пришли, конечно, но не одни. С прокуратурой. Работа-то у нас встала, а люди жалуются. Нина Альбертовна болеет, Леська на работу на замену не пришла. А люди требуют и требуют. Тех жалоб уже на пару томов «Война и мир» в полной версии. Ну прокуратура и давай шерстить. А по объекту недостача на восемь миллионов. И это только за два квартала. Куда, спрашивают, трубы на объекты делись? Где батареи? Краска? Антон от ответа увиливал, конечно. И ментам сразу заднюю дал. Говорит, ошибся. Не было никакого заявления. Ему, мол, ничего не принадлежит, так и воровать нечего. А бумажку заберёт. Глупая она, не обдуманная. Но следователи на склад нагрянули, который тот в заявлении указал. Контейнеры вскрыли. А там сплошь его отпечатки. На замках. И коробки с накладными под его роспись. Те, что в нашем подвале покоится должны. Представляешь? Ну его под белы рученьки и взяли… в «траты в особо крупном размере с применением служебного положения», так сказать. Короче, Боря, УК Светлый Путь в карантин поставили, а нас всех в отпуска неоплачиваемые турнули. Новое начальство придёт. И свой порядок наведёт. Сам знаешь, что «новая метла по-новому метёт». Так что не торопись тут. Работа всё равно встала. Отдыхай.
Голос затих. А Боре на душе полегчало. Что бы там теперь Антон не бормотал, улики против него говорят. А сколько машин он нанимал и грузчиков, чтобы контейнеры те под завязку набить — уже не имеет особого значения. Глобальный как подчинённый приказания выполнял. На том и сойдутся. Куда часть труб девались, уже и не спросят. А новый начальник на старого всё спишет.
Нет, действительно легче дышится. Бриз вокруг, чайки.
Тут одна из чаек человеческим голосом заговорила:
— Сын… ну ты чё? Весь в меня пошёл, да? — раздался голос отца. — Как Пётр
Иванович пашет сутками, да в две смены, так и сын трудоголик? Надо что-то с этим делать… о, так я и сделал!
Глобальный прислушался к чайке. Даже хлеба ей протянул. Сам собой в руке появился. Только чайка его хвать и улетела.
Какой с неё спрос?
А вот ёжик со всей серьёзности на Борю посмотрел. Нос почесал и продолжил разговор уже на поляне цветочной, среди пчёл жужжащих и рядом с козлом пасущимся:
— В гараж я тут наведался к мужикам. Ну узнать, чё-как, тоси-боси, патосы-ботаньеры. И чего узнаю? Отжали гараж, оказывается. Не конторы, не рэкетиры, не микрофинансовые хуеплёты и банковские наряды, не банды и наркодиллеры, не мужъя-рогоносцы, не финансовые пирамиды, а… председатель! Максимка, сучий потрох!
Батя заржал в голос, и некоторое время спустя продолжил:
— Я главное, строил, вёл годами, ты улучшил, а он не мой, не твой, не внуков. А… председателя теперь! Швабры этой очкастой!
Отец снова заржал. Но кто-то рядом сделал замечание. И он притих, перейдя на шёпот:
— Я к Лёне захожу. Ты чё, говорю, енот тебе в рот, сыну помочь не мог? Падаль ушастая, ущерб бесполый. Он мне в ответ, как покойничку воскресшему, с испугу всё и рассказал. И узнал я, как тебя пропесочил Максимка. Как херь сказочную про своё корыто придумал, которому в обед сто лет. Как год эксплуатировал гараж задаром, а потом замки сменил, чтобы в наглую отжать… Да ты сам подсказал новую инициативу. Вот они на пару с Лёней и развели тебя… Тот-то мог и возмутиться. Но нет, промолчал, сучий потрох… Обидно, да? Коробит, когда близкие кидают. Мне же говорили, что жил ты с ним бок-о-бок два года. Много мне ещё чего там наговорили. Уважают там тебя, мужики, понимаешь? Ты ж им столько добра натворил, до сих пор пользуются. На совесть делал!
Боря на ежа смотрел внимательно. А тот вдруг жвачку из-за спины достал, развернул упаковку и зажевал. Пахнуло ментолом.
Но на дикторские способности ежа это не распространилось:
— Ну мы с мужиками по рюмашке хлопнули для разбега. Максимку за грудки вечером подхватили, и головой в лужу окунули. Раз окунули — долг списал. Два макнули — гараж мне в обратку отписал. На тебя же так и не оформил, лупоглаз двудушный. А дальше что? Да ничего. На ноги поставили, зубы выбитые протянули в кулёчке — тут он и признал, что косяк спорол. Готов компенсировать.
«Так, погоди, а как же семья его в органах?», — хотел спросить Боря, но тут же понял, что «пиздеть — не мешки ворочать».
К тому есть мнение органов, а есть мужицкий вердикт, коллективный. Обязательный к исполнению.
— Так что, Борь. Зря переживал, — продолжил голос. — Вернулся папка, всё наладил. Ты давай это, завязывай с комой. Единственная кома, которую может себе позволить мужик — алкогольная. Так что, давай уже по пивку. Кстати, был я в твоей бане на втором этаже. Классная вещь. И вот оно чего ещё… Там мужики говорят, что каждый месяц как по графику баба какая-то пухлая ходит. Про тебя всё выспрашивает… Кто говорит, мол, беременна от тебя. Другие твердят, что жизнь ты ей спас. Я тоже ставку сделал на кон. Но эту историю уже от тебя хочу выслушать. Как оно взаправду то?
Голос отца затих. Боря на ежа посмотрел. Продолжай, мол. Но тот вдруг в пузырь превратился, в небо взвился и лопнул. И слушатель остался на поляне рядом с каким-то козлом, как обычно и бывает по жизни.
Что гараж вернулся в семейный фонд, это конечно, хорошо. Пашке достанется, когда дядя мотоцикл подарит. Должно же где-то новое поколение с новыми Снежанами от старшего поколения уединяться.
А что долг списан — так это ещё лучше. У каждого по жизни должен быть человек, который на раз проблемы решает. Только одни его «папиком» зовут, а другие «отцом» кличут.
Не посадили, опять же. Совсем замечательно. Теперь трубы можно Дарье доделать и сертификат забрать с чистой совестью. А может и перезимовать с ней, Степанычу не мешая с телевизором разговаривать. И по весне уже дом строить. Как-никак, поднакопил на первое время на стройку. Если стройматериалы опять в два раза в цене не поднимутся, начать можно. На фундамент точно хватит.
Но и проблем отец привнёс немало. С Романом теперь дружить. Это понятно. А что с Наташкой делать? Глаза отводить? Что было и прошлое у неё, это понятно. Но про Дашку спросит. А это драка. А если не спросит и с отцом на свидание пойдёт, то — стыд.
Да и как в глаза смотреть? Как мачехе? Как любовнице? Как женщине, к которой тянет?
И где мать? Могла бы хоть раз и позвонить из своей знойной Италии. Просыпаться надо, и самому позвонить, узнать. С этими итальянцами ухо востро надо держать.
Выспался уже. Дела пора решать.
Моисей Лазаревич опять же долго ждать не будет. А там и с Лёхой группе промо-ролик записывать самое время. Творчество, опять же, попрёт. Тут и думать не надо. И чем больше не думать, тем больше текстов получится.
Но всё это уже проблемы, которые не с ёжиками, чайками и козлами надо обсуждать, а с вполне конкретными людьми. Всё ведь решаемо. Это просто «жизнью» зовётся.
И чего только так переживал?
Cтепан МазурТот самый сантехник 2
Глава 1Глобальное время
Неделю спустя последних событий.
Пациент слегка покачивался на стуле в ожидании доктора. Больше не в пижаме, одет в домашнее, что по сути — спортивное. То — традиция. Не Борису Глобальному нарушать.
Кома позади. Подоспела выписка. Пациенту осталось лишь переобуться из тапочек в кроссовки. И куртку в гардеробе забрать. И всё, на работу можно выходить.
«А чего время терять?» — подстегнул внутренний голос: «Пора трубами заняться. Отопительный сезон скоро! Дарья ждать не будет».
Боря расслабился, поправил манжеты. Только в спортивном русский человек чувствует себя в безопасности. И не важно в больницах на лечении, на курортах на отдыхе или на работу забежал. Главное запутывать, бороться с физической нагрузкой в пассивном режиме. Или напротив, активно отдыхать на рыбалке со спиннингом или удочкой. Но не ради спорта, или здоровья, а только в охотку. Под настроение.
Русский человек может щеголять в спортивном на отдыхе с пивком, а когда устанет — пойти куда угодно, от магазина до приёма у начальства. Главное — намеренье обозначить. Экипирован, мол, и готов к любым вызовам.